Он вовремя осекся и прикусил язык. Не хватает еще выболтать Клэрис все опасные аспекты их поездки.
Однако было поздно. Она насторожилась.
— Мы знаем, что Джеймс невиновен, а это означает, что кто-то зашел довольно далеко, чтобы сфабриковать эти обвинения. Почему? Должна быть причина.
— Вот этот пункт я нахожу особенно интересным, — пробормотал Джеймс.
Стук в дверь, вероятно, означал, что их зовут ужинать.
Клэрис отпустила горничную, и Джек закрыл дверь.
Клэрис вынула из сундука шкатулку с драгоценностями, открыла, и Джека буквально ослепило сияние камней.
— Это гостиница, — недоуменно напомнил он.
Клэрис принялась рыться в шкатулке.
— Верно. Гостиница, где нас считают мужем и женой. А, вот оно.
Она выбрала простое золотое кольцо с тремя небольшими изумрудами и надела на безымянный палец левой руки, после чего повернула его камнями к ладони. Теперь кольцо походило на обручальное.
— Так сойдет, — пробормотала она, после чего положила шкатулку в сундук и снисходительно улыбнулась. — Если кто-то затевает игру, следует сначала продумать все детали.
Джек поднял бровь, но не стал спорить. Предложив Клэрис руку, он повел ее к двери.
— Запомню, когда нам придется в следующий раз изображать любящих супругов.
Глава 11
Джек поднимался по лестнице, поздравляя себя с тем, что выбрал «Деву и меч». Гостиница оказалась не только уютной, но и не слишком известкой, и поэтому, члены светского общества ей пренебрегали, предпочитая большой город Ридинг. Здесь останавливались торговцы, бизнесмены и их жены — словом, не было никого, кто мог бы узнать его или Клэрис.
Джек открыл дверь. Комната была погружена в темноту.
Он огляделся.
Клэрис потушила все свечи и задернула шторы. Все, что он видел, — холмик под одеялом на той стороне кровати, что был ближе к окну.
Закрыв дверь, он бесшумно подошел к окну и раздвинул шторы. В комнату проник бледный лунный свет. Достаточно, чтобы видеть, что он делает.
Джек уселся в кресло и снял сапоги, после чего неспешно разделся. Оставшись голым, он подошел к кровати, скользнул под одеяло и обнял Клэрис, отмечая, что на ней нет одежды. Какая она теплая… какая у нее шелковистая кожа…
Она потянулась, и он отыскал в темноте ее губы. Осталось неясным, кто кого поцеловал первым. Далее последовала борьба за чувственное превосходство. В поцелуе Клэрис уступила, но вслед за этим нажала на его плечи, и Джек послушно лет на спину. Она поднялась над ним, выпрямилась, изогнула спину и медленно, с полным самообладанием, оседлала его. Вобрала целиком.
И стала объезжать, неспешно, решительно, постепенно подгоняя его и себя, поднимаясь выше, дальше, пока впереди не замаячил пик завершения.
Но тут Джек сжал ее бедра и перекатился, так что она оказалась под ним. Широко развел ее бедра и, прижав к матрацу, вонзился глубоко, одним выпадом. Потом нашел ее губы и стал двигаться в привычном ритме.
Клэрис не могла думать. Могла только упиваться моментом. Ощущениями. Знакомой, утешительной, освобождающей полутьмой, жаром, вливающимся в них, восхитительным пламенем, мощными движениями его тела, пока Джек накрывал ее, владел ею, пока они танцевали в коконе из покрывала, расписанного яблоневыми цветами, заключенные в мире страсти и желания.
Жаркой страсти. Неистового желания.
Она обвила ногами его бедра. Он сжал ее ягодицы.
Она ахнула, когда он проник еще глубже. В ее жар, в ее пламя, которое разгоралось и разгоралось, по мере того как он подбрасывал все новое топливо. Потеряло значение все, кроме этого бушующего пламени, неустанного стремления к разрядке, потребности к завершению. И это завершение настало. Они бесконечно долго цеплялись за вершину, пожираемые чувственным восторгом, но, наконец, вдвоем упали в благословенное забытье.
Он обмяк на ней. Она обнимала его, руками, потерявшими всякую силу. Слушала стук его сердца, ощущала ответный стук своего.
Немного придя в себя, Джек приподнялся, лег рядом и прижал Клэрис к себе. Она положила голову ему на грудь.
— Именно так все и должно быть, — прошептала она.
Клэрис собиралась оставаться главной в их временном союзе. Воспользоваться своим телом, чтобы взять над ним верх. И все еще удивлялась тому, что сумела это сделать.
Джек расслабился и еще глубже утонул в подушках.
— Увы, дорогая, не всегда получаешь то, что хочешь.
Ее веки были слишком тяжелыми. Неподъемными. И не было сил отреагировать на его тон, хотя он явно намекал, что разгадал ее намерения, но не собирается им потакать. Приди она в себя, непременно оскорбилась бы такой наглостью, но сейчас наслаждение слишком медленно текло в ее жилах. Сейчас ее волновало другое: как продлить их связь в Лондоне. Странно, но она не спешила порвать с ним. Не сейчас. Пусть Джек дерзок и высокомерен, но и от него может быть польза!
Пошевелившись, Клэрис прижалась к его руке и подняла голову. Тяжелый светло-каштановый локон, в котором мелькали белокурые пряди, упал ему на лоб. Она отвела локон и случайно задела рукой его висок.
Даже в полумраке Клэрис увидела, как Джек поморщился от боли.
— Что случилось?
Она расслышала нотки тревоги в собственном голосе и поняла, что тревожится из-за того, что всегда считала его несгибаемым и непобедимым, а теперь поняла, что он всего лишь мужчина, из плоти и крови.
Клэрис ожидала, что Джек ответит «ничего», но после минутного колебания он снова расслабился на подушках.
— Недавнее ранение.
— Недавнее?
Она попыталась осмотреть его голову, но Джек ее удержал.
— Насколько недавнее?
— Несколько недель назад.
Клэрис зажмурилась:
— Значит, это ранение…
Не дождавшись продолжения, он вскинул брови и стал ждать.
— Когда я впервые пришла в дом, чтобы навестить Энтони, вы с Коннимор говорили о каком-то ранении.
Он немного помолчал, вспоминая разговор с экономкой.
— Понятно. И какое ранение я, по-твоему, получил?
В его голосе звучало смешанное с подозрением любопытство. Ее так и подмывало ответить, что она вообще не думала на эту тему, но, судя по выражению глаз, его не обманешь.
— У меня трое старших братьев. А потом, ты вызвал Перси…
Клэрис не успела договорить. Джек расплылся в улыбке.
— Но ты заявил, что у тебя не будет своих детей, — попыталась оправдаться она. — И что, по-твоему, я должна была подумать?
Клэрис терпеливо выжидала, когда Джек закончит смеяться.
— Не будет, — пояснил он наконец. — Но это не значит, что я не могу их иметь. По-моему, ты уже и сама это поняла.
— Тогда объясни, что с тобой случилось. Тебе очень больно?
Джек сделал гримасу: обычная реакция на чрезмерное женское беспокойство.
— Иногда, но сейчас уже не так сильно. Меня сильно ударили по голове. Так ударили, что боль не проходит несколько недель.
— И. за что тебя так?
Джек вздохнул и, к собственному удивлению, рассказал все.
Клэрис слушала, попеременно заинтригованная, шокированная и пораженная. И ничем не комментировала рассказ о том, как его ударил шпион, которого ему полагалось охранять. Хотя Джек, очевидно, считал это промахом, все же старался не зацикливаться на нем и не пытался себя извинить. У нее было достаточно жизненного опыта, чтобы оценить это как действия зрелого человека.
Когда Джек закончил свое повествование, она нахмурилась.
— Так ты покинул действующую армию, но по-прежнему находишься на побегушках у правительства?
— Скорее защищаю правое дело, — покачал головой Джек. — Люди моей профессии лучше справляются с определенными ситуациями. И в последнем случае мы помогли другу. Бывшему товарищу по оружию.
— Значит, я права и в, Лондоне ты собираешься поговорить с бывшим командиром и сослуживцами?
— Совершенно верно. Потолкую с теми, кто еще остался в городе, — сонно пробормотал Джек. — И да, они нам помогут.
Его усталость оказалась заразительной. Веки Клэрис тоже постепенно тяжелели. Он погладил ее по голове, и вскоре их окутал покой. Они впервые спали в одной постели, и все же близость казалась нужной и необходимой. Почему-то Клэрис казалось, что с Джеком ей ничто не грозит.
Как же она ошибалась, считая его повесой и никчемным мотом!
Чем больше она узнавала его, тем выше ценила. Так лестно она не думала ни об одном мужчине.
А Джек тем временем соскользнул в сон. Прислушиваясь к его мерному дыханию, она ощущала стук его сердца. Надежного мужского сердца. Он продолжал обнимать се, некрепко, но властно.
Наконец сон сморил и ее.
Они добрались до Лондона вскоре после полудня. Поскольку экипаж принадлежал Джеймсу и понадобится Клэрис, Джейк велел кучеру ехать на Монтроуз-плейс.
Сосредоточившись на кампании по выручке Джеймса, Клэрис почти не обращала внимания на достопримечательности, мимо которых они проезжали. Но когда они остановились перед домом 12 по Монтроуз-плейс, Клэрис перестала перечислять уже известные факты и выглянула в окно.
— Это и есть твой клуб?
— Да. Клуб «Бастион».
Джек открыл дверцу и выпрыгнул. Он уже объяснял, что клуб основан им и его товарищами в качестве личной твердыни для обороны от назойливых мамаш и их легионов.
— Подожди меня. Я оставлю чемодан у Гасторпа — это наш дворецкий — и вернусь.
Из клуба выбежал лакей и принялся вытаскивать чемодан из багажного отделения.
Гасторп встретил Джека на пороге. Препоручив ему вещи, Джек сообщил, что остается на неопределенное время.
— Мы счастливы вновь видеть вас, милорд. И конечно, будем готовы к приему такого гостя.
Джек расплылся в улыбке.
— Кто еще здесь? Кроухерст?
— Сожалею, но граф вчера вернулся в Корнуолл. Зато виконт Пейнон приехал на прошлой неделе. Полагаю, он пока что поживет у нас. Да и маркиз в городе. Он часто заходит по вечерам.
Джек отсалютовал и отвернулся.
Значит, Деверелл здесь. И Кристиан Аллардайс, маркиз Дирн тоже. Вот кто сумеет ему помочь. Если понадобится.