Цинни оказалась очень похожей на брата. Резкие черты лица, очень темные глубокие глаза, тонкие губы, уложенные короной черные волосы — ее трудно было назвать красивой, но внимание она привлекала. Женя невольно засмотрелась, сравнивая ее с графом, и вздрогнула, наткнувшись на ответный пристальный взгляд.
Графиня Лециния ди Скавалль, в девичестве — Цинни фор Циррент, с детства так привыкла к внезапным решениям и неожиданным поступкам брата, что не раз ему говорила: «Ты, Варрен, меня уже ничем не удивишь». Варрен мог пойти на свидание, а вместо этого очутиться где-нибудь в приграничье на секретном задании. Мог поспорить с магом, что вернее в драке — пистолет или заклятья, и предложить решить спор экспериментально на дуэли. Мог даже наорать на короля — было дело. Как сам он после объяснил: «Поощрять корсаров, может, и полезно для страны, но если они нарушают закон, добро пожаловать на рею наравне с пиратами, и нечего совать мне под нос королевские грамоты».
Но в этот раз Варрену все же удалось ее удивить, и еще как! Нет, из письма ясно было, что брат хочет ее видеть в связи с семьей, не зря ведь он упомянул приезд Гелли. Но, сколько бы предположений не строила Цинни в пути, все они оказались далеки от истины.
Каким-то невероятным образом подобрать девицу, перенесенную магами из другого мира, да еще и выдать ее за племянницу! И обстряпать это дело так тонко, что все, абсолютно все, услышавшие трогательную историю обретения семейством фор Циррент потерянного ребенка, — поверили! Братец заодно с Гелли исхитрился сделать из Джегейль главную тему столичных сплетен, на волне всеобщего любопытства ловко ввел ее в общество, и девушка, надо отдать ей должное, неплохо себя подала. Хотя, как говорят и Гелли, и Варрен, светская жизнь для нее — нечто абсолютно новое, очень сложное и не слишком приятное.
Зато она каким-то образом спасла принца Ларка и чуть ли не перешла с ним на «ты», причем держась исключительно в дружеских рамках — что, пожалуй, куда невероятней.
Забавно будет познакомиться поближе с эдаким прибавлением в семействе!
И ведь Гелли рассказала еще коротко и без подробностей — как успела, пока Цинни приводила себя в порядок с дороги. Завтра же нужно выспросить у Варрена все до последней мелочи!
А пока что Цинни подкреплялась домашней едой, вдыхала тонкий аромат чая с мятой и земляникой, рассказывала Варрену о тирисских новостях — то, что можно рассказать вне защищенного от прослушивания рабочего кабинета. Ловила на себе заинтересованный и слегка задумчивый взгляд новой родственницы и сама к ней присматривалась — незаметно, то вскользь, то сквозь ресницы.
На первый взгляд Джегейль казалась обыкновенной. Не дурнушка и не красавица, и совсем без изюминки. Впрочем, Гелли с Арбальдом не унаследовали броской внешности фор Циррентов, так что ничего страшного. Судя по рассказу Гелли, родство с фор Циррентами девушка доказывает умом, характером и острым язычком, а это не так уж плохо. Интересно, чего Варрен от нее ждет?
Цинни поймала очередной изучающий взгляд и посмотрела в ответ прямо, не таясь. Джегейль чуть заметно вздрогнула и виновато улыбнулась.
— Не пугай деточку, — фыркнула Гелли.
— Она и так напугана, — нервно хихикнув, продолжила Джегейль. И тут же сказала, улыбнувшись легко и искренне: — Нет, на самом деле я очень рада познакомиться. Столько о вас слышала.
— Завтра познакомимся поближе, — пообещала Цинни. — Мне, знаешь ли, тоже очень интересно, что у меня за племянница.
— Завтра поможешь мне подготовить деточку к балу, — Гелли подлила ей чаю и подвинула поближе вазочку с крохотными печеньицами. — Попробуй, это по ее рецепту.
Мягкие печеньица таяли во рту, Цинни даже прижмурилась от удовольствия — и досадно упустила очень забавную перемену выражений на лице Джегейль. Та спросила совершенно убито:
— Какой бал?
— Ну как же, я тебе говорила, бал городских старшин, — спокойно ответила Гелли. — Тебе придется танцевать, а еще там наверняка будет тот молодой человек, Никодес.
Джегейль застонала, спрятала лицо в ладони и спросила:
— Можно, я заболею?
— Вылечим, — с неожиданным ехидством ответил Варрен. — Здесь тебе не эти, как их? Антибиотики. Пригласим Заккендаля, он поводит над тобой руками, и вперед, танцевать.
— С этим усатым ловеласом, — буркнула Джегейль. — И с его белобрысым приятелем, хотя тот вроде ничего, не такой нахальный. И, может даже, с Ларком, если он там будет и не побоится прилюдно до меня дотронуться. Знаете, дядюшка, что я вам скажу? На таком фоне вы просто обязаны тоже уделить мне хотя бы один танец! Это прилично?
Варрен подавился чаем, а Гелли довольно улыбнулась и кивнула:
— Конечно, прилично. Осталось его туда затащить. Цинни, я на тебя рассчитываю!
«Расспросить досконально нужно не только Варрена», — мысленно отметила Цинни.
Женю разбудил щекотавший веки свет. В окно, на котором она позабыла вечером задернуть шторы, вместо надоевшего дождя с ледяной крупой заглядывало солнце, а на ветвях деревьев лежала невесомая тонкая пелена снега.
Женя еще повалялась немного, вспоминая вчерашний вечер. Вчера, ясное дело, с дороги было не до знакомства, но сегодня… Интересно, что за человек тетушка Цинни? Хотя какая она тетушка, почти ровесница, похоже. Сколько ж лет разницы у нее с братом?
— Ладно, пойдем знакомиться, — подбодрила себя Женя.
Из гостиной доносились голоса, и она невольно притормозила.
— Представляешь, Гелли, разлюбезный братец коварно удрал на службу!
— Коварно или трусливо — это вопрос. Я бы даже сказала, это вопрос вопросов.
— Вот как? Дело становится более интересным, чем я полагала. Рассказывай.
— Нет уж. Не буду я ничего тебе рассказывать хотя бы с недельку. Сама посмотри, так вернее будет.
Улыбнувшись — тетушки, похоже, прекрасно дополняли друг дружку, а уж понимали и вовсе с полуслова, — Женя вошла.
— Не помешаю? Доброе утро. Что-то я сегодня заспалась.
— Я сегодня отдыхаю, — Цинни сладко потянулась. — Трястись от тирисской границы по распутице — это, скажу я вам, не слишком изысканное удовольствие. Ну а раз уж отдыхаю, мы сможем вволю поболтать, верно, Гелли, Джегейль? Хм-м, кстати… Джегейль — это ведь тоже Гелли, как же мне тебя называть, дорогая племянница, чтобы вы у меня не путались?
— Женя? Но это, как я понимаю, слишком по-чужеземному…
— Джеги?
— Ой, нет! Собачья кличка какая-то, — Женя аж передернулась. — Гелли первая и Гелли вторая — длинно… а жаль, мне так нравится…
— Джелли, — предложила тетушка Гелли. — Или Джелль.
— Отлично! — хором воскликнули Женя и Цинни. И, переглянувшись, рассмеялись.
— А ко мне, уж пожалуйста, без всяких «тетушек», просто Цинни. Я еще не настолько… — Цинни взглянула на Гелли и шутливо подняла руки: — Не настолько благонравная дама!
Оказывается, совместное придумывание уменьшительного имени здорово сближает. Неловкости и смущения не осталось и в помине, Цинни принялась расспрашивать, Женя и тетушка Гелли — рассказывать наперебой, перескакивая с одного на другое: с чаепития у дамы Дарианы на пари Ларка и Никодеса, с господ офицеров на новые платья, с платьев — на спасение Ларка (платье, кстати, пришлось тогда выбросить)… Цинни одинаково интересовали визиты Жени во дворец и прогулки по набережной, впечатления от города и от дворца, от Ларка и дам, от короля…
Женя радостно предложила заварить на завтрак «нормальный чай», от чая разговор совершенно естественным образом перекинулся на адмирала и на труп в его доме, но тетушка Гелли. увидев, как помрачнела Женя, сказала:
— Плохая тема, не надо. У Варрена что-то с этим делом не ладится…
— А я не хочу больше туда напрашиваться, — тихо добавила Женя. — Хотя если граф скажет, что нужно…
— Строго говоря, это не его головная боль, а Фенно-Дераля, так что… — тетушка Гелли выразительно пожала плечами. — Давайте-ка лучше о более актуальном. Бал.
Женя поежилась:
— Я совсем не знаю правил. Что прилично, что нет, как на что реагировать, когда, кому и как отказывать… Как-то все время нужно было разбираться с чем-нибудь более срочным.
— У нас есть два дня, — с поистине военным хладнокровием сказала тетушка Гелли. — Все успеем, со всем разберемся.
— Главное, запомни одно, — серьезно добавила Цинни, — на самом деле балы предназначены вовсе не для танцев.
— Дед, — Ларк плотно закрыл за собой двери королевского рабочего кабинета, — посоветоваться нужно.
— Интересно, — проворчал его величество Дионн-Горрент. — Я уж и не упомню, когда в последний раз ты просил у меня совета.
— Обычно ты их даешь, не дожидаясь, пока я попрошу.
— А ты пропускаешь их мимо ушей. Любопытно будет узнать, что же заставило тебя изменить своим привычкам?
Ларк вздохнул: когда у деда ворчливое настроение совпадало с желанием поучить внука жизни, лучше всего было оказаться подальше, но теперь уж что поделать. Да и нельзя больше откладывать разговор.
— Ты не раз мне говорил, что я хорош на войне, но беспомощен перед интригами. Честно говоря, мне кажется, что я не просто беспомощен, а безнадежен, но что-то же нужно делать! Дед, я чую, понимаешь, всей шкурой чую недоброе! Но ничего не могу понять!
— Садись, — дед кивнул на кресло, — и рассказывай.
Ларк украдкой перевел дух: дед хоть и нахмурился, но враз посерьезнел, и теперь разговор пойдет по существу.
— Часть проблем довольно прозрачна — настолько, что даже я вижу их подоплеку, но я перечислю все. Не столько ради полноты картины, ты наверняка знаешь обо всем не хуже меня, сколько…
— Чтобы я мог проследить порядок твоих рассуждений? Хватит уже предисловий, Ларк. Тебя что-то тревожит, ты хочешь разобраться в этом, и я рад, что ты пришел ко мне со своими сомнениями.
— Хорошо. Начну с простого. Одар собирается перенести войну на море. В горах мы отлично их потрепали и будем трепать еще, но морские сражения — не по моей части, даже теоретически. Ты вернул адмирала фор Гронтеша, и под него тут же принялись рыть. Чуть ли не с первого дня. Донос в Тайную Канцелярию, то ли вор, то ли убийца в доме — тебе ведь докладывали уже об этом деле с мечом?