Развернув сложенный листок, Джейк внезапно увидел фотографию — и снова потерял дар речи от неожиданности. На снимке была изображена мать с малышом — и этим малышом был он сам. Точно такая же фотография стояла в доме Джейка на туалетном столике матери. Снова взглянув на конверт, он увидел, что письмо было отправлено месяц спустя после его появления на свет. Джейк принялся читать.
«Мой дорогой Бен, я не должна писать тебе, но знаю, что ты сейчас один, пока Селеста с вашим малышом уехала к своим родителям. Это мое первое и последнее письмо тебе — мне бы хотелось показать тебе фотографию нашего сына».
— Черт побери, — растерянно произнес Джейк, не в силах оторвать взгляд от фотографии. Значит, Бен Уорнер — его отец? А Тейн был братом? Снова подняв письмо, Джейк продолжил чтение:
«Мы живем близко — между нашими домами всего два других дома, — поэтому, я знаю, ты со временем увидишь нашего малыша. Он милый мальчик. Знаю, что мы правильно сделали, что расстались, но мое сердце навсегда с тобой. Я всегда буду любить тебя. Мы останемся друзьями — и ты увидишь, как растет наш сын. Надеюсь, наши мальчики будут дружить. Я всегда буду рядом. Мы соседи, и я счастлива, что ты так близко. Дуайт знает, что Джейк не его сын, но не знает про тебя. Об этом знаем лишь мы с тобой — и еще мой врач. Уничтожь это письмо. Я буду всегда любить тебя».
Пораженный, Джейк посмотрел в окно — но перед его глазами стоял единственный образ: Бен Уорнер, улыбающийся ему и обнимающий его.
— Черт побери, — снова произнес Джейк.
Возможно, именно поэтому они с Тейном так хорошо ладили и поэтому Бен всегда был так добр к Джейку. Теперь понятно, отчего старик был всегда рад его видеть, отчего рядом с ним Джейк чувствовал себя гораздо уютнее, нежели с Дуайтом Ральстоном, которого всегда считал своим отцом.
— Тейн, жаль, что ты не читал старые письма, — прошептал Джейк сам себе.
Интересно, что бы подумал друг, узнав правду? Ответ пришел моментально: Тейн был бы в восторге узнать, что они с Джейком братья по отцу. Подумать только, его мать хранила это в тайне! Подняв глаза к потолку, Джейк произнес:
— Тейн, дружище, как же я по тебе скучаю. Жаль, что тебя нет со мной рядом. Мы бы выпили пивка и обсудили это открытие. Моя жизнь только что изменилась навсегда. Ах, черт возьми, я бы так хотел увидеть тебя.
— Твое желание исполнено, мой друг, я здесь, — неожиданно отозвался звонкий голос, и Эмили, смеясь, вновь возникла на пороге комнаты. — Вы что, разговариваете с…
— Сядьте, Эмили, — взволнованно произнес Джейк, вставая и беря стул. — Вот, садитесь в мое кресло, оно удобнее. Я принесу выпить. Что вы хотите — вина или пива?
Снова рассмеявшись, Эмили села.
— Вы что, заработались? Я выпью воды.
— Не сейчас. Думаю, вы меня поддержите. Мы с вами ведь уже немало поработали. Сейчас четыре часа.
— Вы меня заинтриговали. Разговариваете сами с собой, предлагаете мне выпить. По всей видимости, вы хотите о чем‑то поговорить, и, судя по вашей настойчивости, это довольно важно.
— Это старый секрет, который только что открылся мне, — я хочу поведать его вам, и мы поговорим.
— О боже, — произнесла Эмили, улыбаясь и на миг заставляя Джейка позабыть о своем открытии. — Вы что, обнаружили какую‑то семейную тайну? Здесь на ранчо где‑то спрятана золотодобывающая шахта?
— Вы угадали, именно семейную тайну. И она куда лучше шахты. Вам понравится — жаль, что с нами нет Тейна, и я не могу рассказать ему о том, что узнал. Но, полагаю, вы тоже отличный кандидат. Сначала давайте выпьем — я хочу отпраздновать то, что нашел.
— Ага, значит, это хорошая новость. Что ж, это радует.
— Это замечательная новость. Жаль, что я узнал только сейчас. Вам белого или красного вина? Или пива? — снова спросил Джейк.
— Красного, пожалуйста. И не тяните, мне жутко интересно.
Джейк, открыв бутылку, налил вина в бокал и протянул Эмили. На миг руки их вновь соприкоснулись, и по его телу пробежала знакомая дрожь. Взглянув в глаза девушки, он внезапно понял — и удивился, как эта мысль не пришла ему в голову ранее, что между ним и Эмили больше нет никаких старых счетов… Она из семьи Кинкейд, а он — вовсе не Ральстон.
Открыв бутылку холодного пива, Джейк сделал глоток и, подвинув стул ближе к креслу, на котором сидела Эмили, опустился на него.
— Пока что это секрет, так что не рассказывайте никому. Тейн хотел, чтобы мы с вами вместе оказались в этом старом доме — и я начинаю всерьез задумываться, зачем это было ему нужно. Он хотел, чтобы именно мы положили конец вражде между нашими семьями — интересно, как он себе это представлял.
— Мне кажется, мы делаем все именно так, как бы ему хотелось.
Джейк протянул Эмили письмо.
— Прочитайте его и раскройте тайну так же, как это только что сделал я.
Глава 6
Взяв письмо, Эмили начала читать.
— О боже, — произнесла она наконец, с изумлением глядя на Джейка. — Вы с Тейном были братьями.
— И я не знал об этом.
— О боже. Бен Уорнер — ваш отец. И никто не знает?
— Никто, кроме моей матери, отца Тейна, какого‑то доктора, который мне незнаком, и нас с вами.
— Ух ты. Так вы вовсе не Ральстон?
Джейк улыбнулся и кивнул:
— Да. Так что, возможно, те, кто меня ненавидел, могут позабыть о своей антипатии и сменить гнев на милость.
— Ну, это же просто смешно.
— Может, и так, но мы с вами больше не являем собой яркий пример того, как Ральстон и Кинкейд могут прекрасно ладить.
— Вы можете никому не рассказывать об открытии — и тогда мы будем примером. Об этом вовсе не обязательно знать всем. Тейна больше нет. В вашей жизни ничего не изменится, если все узнают. Да и потом, разве вы хотите причинить боль Бену Уорнеру, вашей матери, а миссис Уорнер? Не рассказывайте ни о чем. Мистер Уорнер хранил тайну все эти годы, и ваша мама тоже. Может, не стоит посвящать в подробности остальных?
— Я согласен. Наверное, именно поэтому мистер Уорнер всегда так интересовался моими делами. Жаль, что Тейн ничего не знал — да только мы с ним и так были словно братья. А тот, кого я считал своим отцом, никогда мной не интересовался — теперь, думаю, я понимаю почему. А я просто думал, что он не умеет любить.
— А что написано в вашем свидетельстве о рождении?
— Написано, что мой отец — Дуайт Ральстон, но полагаю, за эту бумажку заплатили немалые деньги. — Джейк склонил голову и пристально посмотрел на Эмили. — Я не хочу причинять боль маме и Уорнерам. Наверное, стоит избавиться от письма и никому не говорить правды.
Эмили задумалась. На несколько минут в комнате воцарилось молчание.
— Думаю, да, вам нужно молчать, — произнесла наконец девушка. — Право решать, кому рассказывать, должно остаться за вашей мамой. И потом, если никто не узнает, это поможет нам покончить с семейными распрями.
— Вы правы. Пожалуй, не буду больше рассказывать никому.
— Да, это будет ударом для матери Тейна.
— Я не хочу причинять ей боль. Порвать письмо?
— Наверное, не стоит. Ведь оно — единственное доказательство правды.
— Всегда можно провести экспертизу ДНК. Ну что ж, тогда пока положу письмо в сейф. — Джейк покачал головой. — Хорошо, что мне никогда не приходила в голову мысль о свидании с Камиллой Уорнер.
— Я удивлена, что не приходила. Разве она — как это вы говорили — не из тех, кто вам нравится?
Джейк пожал плечами.
— Я помнил ее с детства — и она всегда казалась мне слишком маленькой. Между нами никогда не было и намека на взаимный интерес.
Взглянув в глаза Эмили, он понял, что она думает сейчас о том же, о чем и он: взаимный интерес между ними был настолько очевиден, что не нужны были и намеки. Глядя на порозовевшее лицо девушки, Джейк хотел лишь одного: снова поцеловать ее, и ее глаза говорили, что она разделяет его чувства.
Решительно отодвинув в сторону бумаги, Джейк встал и подошел к креслу Эмили.
— Джейк, — прошептала она.
Снова поставив руки на подлокотники и наклонившись, он произнес:
— Вас выдают ваши глаза. От одного поцелуя ничего не изменится.
— Один поцелуй может изменить всю жизнь, — возразила Эмили.
— Нет, мы не позволим такому случиться, — ответил Джейк, приподнимая Эмили и помогая ей встать.
— Джейк, это неправильно.
— Почему? Мы с вами взрослые люди, в данный момент не в отношениях — что плохого в том, что мы делаем?
Джейк нежно провел губами по уху Эмили — от нее исходил тонкий аромат духов, и вся она была такая нежная, мягкая, соблазнительная… Он нашел губами ее губы и крепко обнял за талию — удары ее сердца отдавались в его груди. О, снять бы сейчас с нее всю одежду, целовать и исследовать каждый сантиметр тела всю ночь напролет. Эмили тоже обхватила Джейка руками за шею и прижалась к нему — каждое ее движение распаляло его все сильнее. Ни одна женщина прежде не порождала в нем желания такой силы.
Рука его спустилась ниже по шее, к округлой мягкой груди, еще ниже, по животу к кромке толстовки — и скользнула под одежду. Нащупав кружевной лиф, Джейк приподнял его, и в ладонь ему легла обнаженная грудь девушки — большими пальцами он провел по ее соскам. Эмили застонала и прошептала:
— Джейк, хватит.
Отстранившись, она снова опустила лиф и толстовку. Но Джейк с трудом мог себя обуздать — сердце его колотилось так отчаянно, что казалось, вот‑вот выпрыгнет. Никогда прежде он никого так не хотел, как сейчас — Эмили. Позабылись мысли о том, что отношения между ними должны быть сугубо деловыми — осталось лишь желание, и оно, Джейк это знал, было взаимным. Несмотря на то что Эмили первая отстранилась, она не ушла — и лишь смотрела на него.
— Мы здесь по делу, нам некогда думать о поцелуях, — прошептала она.
— Слишком поздно — и потом, дело это временное. Наверное, нам стоит забыть о нарушении делового этикета — все равно мы уже переступили черту.
— Ты сейчас мне совсем не помогаешь.
— Я знаю, но все это потому, что я хочу…