– Что вашей сестре перерезали горло.
Адриана побледнела и дотронулась рукой до горла.
– Боже мой! – прошептала она.
– Вы можете описать, что вы почувствовали?
– Ужасную боль в горле. Где-то с минуту, которая мне показалась вечностью, я не могла дышать. Но поначалу мне и в голову не пришло, что это связано с чем-то, что происходит с моей сестрой.
– А с чем, вы подумали, это связано?
– Понимаете, комиссар, мы с Риной были абсолютно одинаковые. Но только внешне. И образ мыслей, и поведение у нас были совершенно несхожи. Рина, например, была просто неспособна даже на малейший проступок. Я – другое дело. Мне уже тогда нравилось выходить за рамки. Поэтому я тайком начала курить. И в тот раз я, открыв в своей комнате окно, выкурила три сигареты одну за другой. Просто так, из интереса. Поэтому я, естественно, подумала, что горло у меня разболелось от курения.
– А когда вы поняли, что дело в вашей сестре?
– Потом, почти сразу.
– Каким образом?
– Я связала это с другим событием, случившимся несколькими минутами ранее.
– Можете о нем рассказать?
– Я бы не хотела.
– Вы рассказывали потом родителям… об этом контакте с вашей сестрой?
– Нет. Я вообще впервые об этом говорю.
– А почему вы им не сказали?
– Это был наш с Риной секрет. Мы поклялись никому об этом не говорить.
– Вы с сестрой были близки?
– По-другому и быть не могло.
– Вы рассказывали друг другу всё?
– Всё.
Настала очередь самых трудных вопросов.
– Может, принести вам что-нибудь из бара?
– Нет, спасибо. Можем продолжать.
– Вам не пора еще домой? Родители, наверное, одни?
– Не беспокойтесь, спасибо. Я позвала свою подругу, она медсестра. Так что они под присмотром.
– Рина не рассказывала, не докучал ли ей кто-то из мужчин в последние дни?
Адриана снова расхохоталась, запрокинув голову.
– Комиссар, поверите ли? С тех пор как нам стукнуло тринадцать, не было ни единого мужчины, который бы нам не докучал, как вы выражаетесь. Меня это забавляло, а вот Рина или обижалась, или ужасно злилась.
– Нам рассказали об одном конкретном эпизоде, о котором хотелось бы узнать побольше.
– Я поняла. Вы говорите про Ральфа.
– Вы его знали?
– А как же! Пока его отчиму строили дом, он заявлялся к нам домой в Пиццо чуть ли не каждый день.
– И что делал?
– Приходил и прятался – ждал, пока родители пойдут в город или спустятся на пляж. Потом, когда мы просыпались, подглядывал в окно, как мы завтракаем. Мне было смешно, иногда я бросала ему кусочки хлеба, как собаке. Ему такая игра нравилась. Рина его терпеть не могла.
– Он был психически здоров?
– Вы шутите? Больной на всю голову. Однажды случилось и кое-что посерьезнее. Я была дома одна. Душ на втором этаже не работал. Тогда я пошла на первый. Когда я вышла из душа, Ральф поджидал меня совершенно голый.
– Как же он вошел?
– Через входную дверь. Я думала, там заперто, а дверь была просто прикрыта. Это в первый раз он зашел в дом. А на мне даже полотенца не было. Он посмотрел на меня собачьим взглядом и попросил его поцеловать.
– Что он сказал?
– «Поцелуешь меня? Пожалуйста».
– Вы не испугались?
– Нет. Меня пугают другие вещи.
– Чем дело кончилось?
– Я подумала, что лучше всего сделать, как он просит. Я поцеловала его. Легонько, но в губы. Он положил руку мне на грудь, погладил, потом опустил голову и плюхнулся на стул. Я поднялась на верхний этаж, оделась, а когда снова спустилась, его уже не было.
– Вы не думали, что он может вас изнасиловать?
– И в мыслях не было.
– Почему?
– Потому что я сразу заметила, что он полный импотент. Даже по тому, как он на меня смотрел. А окончательно убедилась после того, как поцеловала его и он меня погладил. Не последовало, так сказать, никакой видимой реакции.
Комиссару отчетливо послышался грохот: это разлетались на куски нагроможденные им предположения. Как Ральф затаскивает девушку на нижний этаж, как насилует ее, как убивает, а потом по собственной воле или под давлением кончает с собой…
Он обменялся с Фацио разочарованным взглядом. Тот тоже был несколько обескуражен.
Потом с восхищением посмотрел на Адриану: часто ли встречаются девушки, способные рассказывать о подобных вещах настолько откровенно?
– Вы рассказали эту историю Рине?
– Разумеется.
– Тогда почему она пустилась бежать, когда Ральф попытался ее поцеловать? Разве она не знала, что он безобиден?
– Комиссар, я уже говорила, что в этом плане мы были совершенно разные. Рина не испугалась, но оскорбилась до глубины души. И поэтому убежала.
– Мне сказали, что синьор Спиталери…
– …как раз проезжал мимо на машине. Увидел, как бежит Рина, а за ней гонится голый Ральф. Он остановился, вышел из машины и так врезал Ральфу, что тот упал. Потом наклонился над ним, вынул из кармана нож и сказал, что, если Ральф еще будет приставать к моей сестре, он его убьет.
– И что потом?
– Посадил Рину в машину и отвез домой.
– Уехал сразу или задержался?
– Рина сказала, что угостила его кофе.
– Вы не знаете, ваша сестра потом еще виделась со Спиталери?
– Да.
И тут зазвонил телефон.
– Ай, синьор комиссар! Синьор начальник своею персоною нуждается с вами поговорить безотложно и сиюминуточно.
– Что ж ты ему не сказал, что я еще у зубного?
– Да я ж подрывался сказать, что вас еще нет, а только синьор начальник велел не говорить ему, что вы еще у зубного, ну я тогда и сказал, что вы присутствуете в присутствии.
– Переведи звонок на кабинет Ауджелло.
Он встал.
– Прошу прощения, Адриана. Постараюсь освободиться поскорее. Фацио, пойдем.
В кабинете Мими, куда с утра светило солнце, было нечем дышать.
– Алло! Слушаю вас, синьор начальник управления.
– Монтальбано! Вы хоть отдаете себе отчет?!
– В чем?
– Как? Вы даже не отдаете себе отчета?
– В чем?
– Вы даже ответить не удосужились!
– На что?
– На опросный лист!
– Про что?
Выдавить из себя еще хоть несколько слогов было затруднительно.
– На опросный лист по личному составу, который я вам прислал еще две недели назад! Это было сверхсрочно!
– Заполнил и отослал.
– Мне?!
– Да.
– Когда?
– Шесть дней назад.
Чудовищная ложь.
– А копию вы сняли?
– Да.
– Если не найду ваших ответов, я с вами свяжусь, и вы мне сразу же вышлете копию.
– Да.
Он положил трубку, рубашка была уже хоть выжимай.
– Ты что-нибудь слышал про опросный лист по личному составу, который нам присылали из управления пару недель назад?
– Ага. Помню, я вам его давал.
– Куда ж он, зараза, подевался? Надо найти и заполнить, а то, чего доброго, и впрямь через полчаса перезвонит. Пошли искать.
– Но у вас там девушка сидит.
– Ну, значит, отправлю ее домой.
Девушка сидела в той же позе, в какой они ее оставили, – такое впечатление, что за это время она даже не шевельнулась.
– Послушайте, Адриана, к сожалению, возникли накладки. Можем мы продолжить после обеда?
– Мне к пяти вечера надо быть дома, медсестра уйдет.
– Может, завтра утром?
– Завтра похороны.
– Тогда даже не знаю…
– Предлагаю такой вариант: приглашаю вас обоих на обед. Там и поговорим. Если вы не против…
– Спасибо, но меня дома ждут – сегодня все-таки Успение, – сказал Фацио.
– А я с удовольствием с вами пообедаю, – произнес Монтальбано. – Куда пойдем?
– Куда хотите.
Монтальбано сам не верил такому везению. Договорились встретиться у Энцо в полвторого.
– У этой девчушки стальные яйца, – пробормотал Фацио, едва Адриана скрылась за дверью.
Оставшись в кабинете одни, Монтальбано с Фацио огляделись по сторонам и приуныли. Письменный стол был весь завален бумагами, груды бумаг высились на тумбочке вперемежку с бутылкой воды и стаканами, на стеллаже поверх папок и даже на диванчике и паре кресел для почетных гостей.
Добрых полчаса они искали опросный лист, пришлось попотеть как следует. И это были цветочки: еще семь потов с них сошло, пока они все заполнили.
Закончили во втором часу. Фацио попрощался и ушел.
– Катарелла!
– Тут я!
– Отксерь мне эти четыре страницы. Потом, если от начальника управления будет кто-нибудь звонить по поводу опросного листа, отправь им ксерокс. Смотри не перепутай: ксерокс!
– Будьте спокойны, синьор комиссар.
– Собери одежду, которую ты повесил сушиться, и принеси сюда. Потом поди открой у моей машины двери.
Монтальбано разделся в ванной и почувствовал, что от него разит по́том. А все из-за этого чертова опросного листа. Комиссар долго мылся, потом переоделся, потную одежду отдал Катарелле, чтобы тот развесил ее во дворе, и направился в кабинет Ауджелло. Насколько он помнил, в одном из ящиков у Мими валялся флакончик парфюма. Пошарил и нашел. Парфюм назывался Irresistible. Неотразимый, значит, ну-ну. Он отвинтил крышечку, ожидая, что под ней будет дозатор, но его там не оказалось, зато на рубашку и брюки выплеснулось сразу полфлакона. Ну и что теперь делать? Надевать снова потное? Ладно, авось на свежем воздухе парфюм повыветрится. Какое-то время он терзался вопросом, брать с собой вентилятор или нет. Решил, что не стоит. В глазах Адрианы он будет просто смешон, если появится с вентилятором у лица и надушенный, как шлюха.
Несмотря на загодя открытые дверцы, сесть в машину было все равно, что залезть в топку. Однако идти к Энцо пешком тоже не хотелось, кроме того, он уже здорово опаздывал.
Перед закрытой тратторией, прямо под палящим солнцем, возле припаркованного «пунто» стояла Адриана. Он совсем забыл, что на Успение Энцо свое заведение закрывает.
– Идите за мной, – бросил он девушке.
Рядом с баром Маринеллы была траттория, куда он ни разу не заходил. Но, проезжая мимо, обратил внимание, что столики на улице стоят под густо оплетенным лозой навесом и потому всегда в тени. Они дошли туда за десять минут. Несмотря на праздник, людей было немного, и можно было выбрать столик поукромнее.