Ксюша стала двигать головой, стараясь скинуть тряпку, не дававшую возможность не только видеть, но и нормально дышать.
В результате отчаянных телодвижений она свалилась куда-то и ударилась плечом обо что-то твердое.
Мамочки! Как больно! И страшно!
По лицу потекли слезы, Ксюша шмыгнула носом и вдруг услышала прямо над головой чей-то голос.
– Это честный обмен. Ты мне брата, я тебе девчонку.
Божечки! Так это Славин! Он ее украл и теперь хочет обменять на Руслана!
Ксюша напрягла память и вспомнила лицо мужика в бейсболке, который расспрашивал, как пройти к променаду.
И почему Синцов не показал ей фотографию Славина? Тогда она сразу бы узнала его и не попалась так глупо!
Если выживет, то придушит этого Синцова собственными руками!
Хотя вряд ли она выживет. Не станет Синцов менять ее на Руслана. Дурак он, что ли? К тому же начальство ему не позволит.
И душить его не придется, потому что она умрет так же, как Дина.
Впрочем, на этот раз у Славина нет времени накачивать пленницу наркотой. Он просто оставит ее тут. Умирать медленной смертью.
Эх, знать бы, где она находится!
Синцов был близок к умопомешательству. Если бы еще неделю назад кто-нибудь сказал ему, что такое может случиться, он бы расхохотался. Что-что, а сумасшествие ему не грозило. Ну ни разу!
Всю сознательную жизнь он был уверен, что имеет нордический характер, не подвластный ни психозу, ни нервяку, ни припадкам иных неконтролируемых чувств.
Все рухнуло в один миг, как только он понял, что Ксюша в руках у Славина.
Пепелин, считавший себя виноватым, сразу смотался куда-то и вернулся через пять минут с Сашей Вязниковым, местным компьютерным гением.
Саша был катастрофически флегматичен, но соображал быстро.
– У нее мобильник был? – спросил Вязников, почесывая щетину на подбородке.
– Был, конечно, – убитым голосом ответил Синцов, – но Славин же не дурак. Наверняка отобрал и выключил.
– Это не важно. Лишь бы не выбросил.
Синцов поднял на него заблестевшие надеждой глаза:
– Ты намекаешь, что можно отследить геолокацию?
– Можно попробовать.
– Так пробуй!
Раздался звонок на рабочий телефон.
Игорь замер над аппаратом:
– Тихо! Возможно, это он. Мы сможем отследить?
– Ты что, в ЦРУ работаешь?
– Черт!
Синцов схватил трубку и стал слушать то, что ему говорил собеседник, все больше бледнея.
– Что? – спросил потный Пепелин, глядя на напарника с ужасом.
– Он предлагает обменять ее на Ходжаева. Или…
Он обвел всех невидящим взглядом.
Вязников взял со стола синцовский сотовый и вышел.
Пепелин выскользнул следом, не рискуя оставаться с капитаном наедине.
Ксюша потеряла счет времени. Сколько она тут валяется? Час? Сутки? Неделю?
Кругом было тихо, и никаких разговоров Славин больше не вел. По крайней мере, ей ничего услышать не удалось.
Наверное, уехал в город. Или вообще уехал. За границу.
А если ее все же обменяют? Вдруг Синцов уговорил начальника не губить молодую жизнь.
Она прислушалась. Ни звука. Ни души.
Лежать ей тут вечно.
Ксюша зажмурилась под тряпкой и тихонечко завыла:
– Мамочка, прости меня, дуру… Прости…
Она плакала и скулила долго.
Конечности затекли и болели нещадно. Просто сил не было терпеть! Но что всего ужаснее, ей страшно хотелось в туалет.
Она умрет позорной смертью. Связанная, с мешком на голове и описавшаяся. Когда Синцов ее найдет и увидит…
– Не глупи, – сказала она вслух, – никто тебя не найдет, не увидит и о твоем позоре не узнает.
Собственный голос показался ей таким жалким, что она снова заплакала.
Прощайте все.
Прощай, капитан.
Когда Игорь зашел в старую полуразвалившуюся сторожку под откосом, где начинались бахчи, у него все поплыло перед глазами.
Ксюша со связанными руками и ногами лежала на куче завядшей ботвы. Ее засунутая в мешок голова была закинута назад, как у неживой.
Трясущимися руками капитан снял тряпку.
Ксюша открыла мутные глаза и посмотрела на своего спасителя, сжимавшего в руке пистолет.
– Голливуд отдыхает, – прошептала она и потеряла сознание.
– А где вы Славина взяли? Рядом его не было, это точно. Я вообще думала, что нахожусь за порогом цивилизации. Никаких звуков.
– Долго ловили. Он и не собирался Руслана вытаскивать. Звонок для отвода глаз был. Знал, что я кинусь тебя спасать, и решил, что успеет смыться.
– Скажи спасибо своему Саше. Если бы он не отследил мобильный…
– Ему начальство уже премию выписало. Славин, кстати, предполагал: мы сможем вычислить место, где он тебя держит, несмотря на то что твой сотовый он скинул по дороге.
– А что тогда Вязников отследил? Ты же сам сказал…
– Сашка своих секретов не раскрывает. Кстати, он чуть-чуть ошибся с координатами.
– Как же ты меня нашел?
Капитан Синцов посмотрел в ее удивленные глаза и не ответил.
Как-как! Почем он знает, как! Почувствовал, и все!
Он кашлянул и сказал совсем о другом:
– Славин думал, что, пока мы едем за тобой, он уйдет на приличное расстояние и где-нибудь затеряется. Ему почти удалось.
– А как Пепелин? Жив, надеюсь?
– Трусит к тебе приходить. Он от меня уже схлопотал за то, что упустил.
– Побил?
– Слегка. Начальник отодрал его гораздо сильнее. Долго помнить будет.
Игорь передвинул стул ближе к кровати, но взять Ксюшу за руку не решился, только одеяло поправил.
– Когда я понял, что ты у него, думал, меня удар хватит. Ничего не соображал.
– А с чего ты так разнервничался? – сделав наивное лицо, спросила Ксюша.
– Испугался, наверное.
– Испугался? Это новость. Ты же ничего не боишься.
– Сам так думал. До последнего времени.
Синцов помолчал и вдруг спросил:
– Помнишь, ты к нам в отдел пришла?
– На следующий день после убийства?
– Ну да. В общем, представляешь, я все утро не мог придумать, как тебя к себе заманить, а тут ты… сама… такая прикольная… Красная, как вареный рак, а вид гордый!
– Так. И что?
– Да я влюбился в тебя еще больше!
– Что значит – больше?
– Что-что! Что ты заладила! Ну… еще больше, чем в первую встречу.
– Так ты влюбился в меня на пляже? Когда я сидела в шоке и думала, что с ума сойду?
– Ну да… Ты такая милая была в купальнике… с распущенными волосами. На русалочку похожа из сказки…
– Нет, я не могу на тебя, Синцов! Ты же работать приехал! И не просто, а убийство расследовать! А ты, значит, на сиськи мои пялился?
– Какие, на фиг, сиськи? Я их тогда и не заметил! Просто ты беззащитная была и трогательная очень. У меня в сердце колики начались.
– Сердце не колется. Оно мягкое и стучит.
– Слушай, кончай издеваться! Если тебе про это слушать ни разу не интересно, так и скажи! Я тебе не мальчик! Я тебе…
– Любимый, – закончила Ксюша и больше не позволила ему произнести ни слова.
Альбина Нури• За приоткрытой дверью •
– Димка, не вздумай! – громким от волнения голосом говорила бабушка, выходя за ним в прихожую.
Он застегивал куртку, обувался, а она стояла возле зеркала и продолжала:
– Дураком надо быть! Умный-то человек разве сунется? Не вернешься оттудова, утащат они тебя. Они там за каждой дверью караулят! Хрипят, зовут!
– Кто, бабуль? – устало спросил Дима. – Там куча народу работает, никому ничего не сделалось. Обычное здание.
– Слушай, что тебе говорят! Всегда там люди пропадали. А еще, было дело, из подвала выполз живой мертвец!
Дима открыл дверь и вышел за порог их с бабушкой квартиры.
– Вернусь с работы, мороженого тебе куплю.
Это было любимое бабулино лакомство, но она не отреагировала так, как рассчитывал Дима, а все гнула свою линию:
– Не нужна тебе эта работа. Уволься!
– Ага, конечно. Мы же в Москве живем, в нашем «мегаполисе» работы завались! Выбирай – не хочу! Эту-то еле нашел. Бабуль, хватит, а? До вечера.
И, не слушая больше возражений, он закрыл дверь и запер ее на ключ.
Спускаясь по лестнице, Дима думал, что бабушке явно становится хуже. Сегодня она вбила себе в голову, что в офисном центре за каждой дверью обитают чудовища. Вчера заявила, что соседи роют подкоп к ее спальне. А на прошлой неделе уверяла, что в окно по ночам смотрят покойные муж и дочь (Димины дедушка и мама), улыбаются, а у самих зубы в спицы превратились.
Если бабушкино состояние будет прогрессировать так быстро, вскоре Дима не сможет оставлять ее одну на весь день… И что тогда? Если сидеть с ней и не работать, с голоду помрешь. А если оставлять одну, то рискуешь прийти вечером и обнаружить вместо квартиры пожарище.
После окончания института на работу по специальности Дима устроился не сразу: пока его не взяли программистом в «Вегу», он и дворником поработал, и официантом, и курьером.
Офисный центр находился далековато от дома, добираться нужно было минут тридцать (это если маршрутка вовремя придет), и район тот Дима знал неважно. Город, по российским меркам, небольшой, меньше ста тысяч жителей, но расположен некомпактно, улицы и районы размазаны по территории тонким слоем: в центре города пустыри, на окраинах – новая застройка.
Здание, где располагалась «Вега», стояло как раз в центральной части, и Дима вспомнил, что бабушка давным-давно, когда они с дедом были еще молодые, жила неподалеку. Наверное, в голове у нее перепуталось, всплыли какие-нибудь старые воспоминания, вот она и выдала чушь про монстров и выползший из подвала труп.
«Вега» находилась на четвертом этаже, а всего их в здании пять. Построенное, наверное, после Великой Отечественной, оно было старым, неприглядным на вид и лишенным лифта. Обычная панельная прямоугольная коробка с единственной данью современности в виде пластиковых окон и входной двери.
На пятом этаже располагалась редакция какой-то газетенки, на нижних этажах размещались десятки фирм и фирмочек вроде массажных кабинетов, компаний по продаже соков и центров по трудоустройству. Улей, одно слово. Или муравейник.