И что же я выдала Эбботу? Что это моя бывшая спортивная одежда, которую я таскаю в своем рюкзаке! Что за чушь я сморозила? Что мужской одежде делать в моем школьном рюкзаке и почему я тогда переоделась, а сам рюкзак оставила в домике на дереве?
Мне хотелось дать себе хорошего пинка.
Эббот сделал вид, что принял весь этот бред, списав его на эмоциональное потрясение, но я совершенно точно знала, что он мне не поверил, — об этом говорили его улыбка и многозначительный взгляд. И потом он далеко не глуп. Так почему он тогда меня отпустил? Ждать, когда он выведет меня на чистую воду, еще страшнее.
Через десять минут, вцепившись в край унитаза, я снова опустошала желудок, избавляясь от всего, что Жасмин удалось в меня впихнуть после того, как она меня осмотрела.
— Боже, — выдохнула я после еще одного спазма. От рвотных позывов на глаза выступили слезы.
Затем к горлу поднялась душа.
Раздирая его, вцепившись невидимыми крючьями, она отказывалась выходить наружу. Желудок сжался, и я согнулась пополам. Наконец изо рта вышел белый дымок. Когда последний клочок души Петра оставил меня, тело сотрясла крупная дрожь, и я рухнула на пол.
Душа Петра — печальная и искореженная — парила в воздухе надо мной. Она вихрилась, как потемневшее облако перед штормом. Я видела сквозь нее сложенные аккуратной стопочкой желтые полотенца и маленькие полочки, на которых я держала свою косметику. От одного лишь присутствия души стены покрылись темным налетом.
— Прости, — сипло прошептала я, подтянув колени к груди. Как бы сильно я ни ненавидела Петра, такой участи я ему не желала. То, во что я превратила его, поглотив душу, было кошмаром: без души у него нет ни единого шанса найти покой на Небесах. Люди, лишенные души, становятся призраками. Что становится со Стражами, я не знаю.
Вся в поту, я спустила воду в туалете и поднялась на слабых ногах. Согнувшись, включила душ. Пар, заполнивший ванную, развеял черное облако души. Она испарилась, словно ее никогда и не было. Я разделась и приняла второй душ за день. Опустив взгляд, я уставилась на кольцо. Я все еще хотела избавиться от него — выбросить или спрятать.
Я попыталась стащить кольцо мокрыми пальцами. Оно даже не сдвинулось. Мне не удалось снять его, ни покрутив, ни подержав под горячей струей воды. Ничто не помогло стянуть кольцо с пальца. Это было ужасно странно, так как оно не врезалось в палец. Я могла вертеть его, но снять не могла.
Зашибись… Наверное, надев это чертово кольцо себе на палец, я каким-то образом активировала наложенное на него заклинание, и теперь его можно снять только, отрубив мне палец.
Я стояла в душе, пока кожа от воды не сморщилась, но мне все еще было нехорошо.
Скоро меня начнет бить озноб.
В комнату постучали в том момент, когда я надела пижаму. Вытащив влажные волосы из-под рубашки, я села на кровать.
— Входите.
Это был Зейн. Сначала, как всегда, его тело скрывала сияющая белая аура, затем она поблекла, и я увидела его лицо, на которое упали пряди светлых волос. Зейн закрыл за собой дверь. Он был в обтягивающем свитере светло-голубого цвета, почти такого же, как его глаза.
Взглянув на меня, он замер.
— Отвратительно выглядишь.
— Ну спасибо, — хрипло рассмеялась я.
— Вот твой мобильный. Он работает, и я… отмыл его.
Положив телефон на прикроватную тумбочку, Зейн опустился на кровать рядом со мной. Я отодвинулась, чтобы мы не прикасались друг к другу. Заметив это, он напрягся.
— Лейла, — умоляюще вырвалось у него.
— Я просто вымоталась после всего, что случилось. — Говоря это, я поспешно засовывала ноги под одеяло. — Может, подцепила грипп, или…
Зейн схватил меня за руку.
— Лейла, скажи мне, что ты не сделала этого. Пожалуйста, скажи мне, что это не так.
Я высвободила руку.
— Нет! Нет. Я просто заболела и жутко устала. Выдался тяжелый день.
Он подался вперед, зажав меня между собой и передней спинкой кровати.
— Ты должна рассказать мне, если сделала это, Лейла. Мне нужно знать, если ты забрала вчера у кого-то душу, пусть даже у Петра.
— Нет, — прошептала я, вцепившись в одеяло.
Некоторое время Зейн напряженно всматривался в мои глаза, затем опустил голову. Из его крепко сжатых губ вырвался тихий вздох.
— Ты же сказала бы мне правду, да?
Меня затрясло.
— Да.
Зейн поднял голову и снова посмотрел мне прямо в глаза.
— И ты доверяешь мне? Ты знаешь, что я никогда не выдам тебя Альфам, что я никогда не поступлю с тобой таким образом. Так что, пожалуйста, не обманывай меня сейчас. Пожалуйста, скажи, что говоришь мне правду.
— Я говорю тебе правду. — Во рту горчило от лжи. Я отвела взгляд, не в силах смотреть Зейну в глаза. Возможно, Зейн знал, что я сделала, так же, как знал и в прошлый раз.
Он вздохнул, опустив взгляд на свой кулак, в котором было зажато одеяло.
— Тебе что-нибудь нужно?
Покачав головой, я улеглась под одеялом на спину. Меня колотило.
— Со мной все будет хорошо.
Зейн несколько минут молчал. Когда он заговорил, я ощущала на себе его взгляд:
— Я говорил с Жасмин.
Я поморщилась.
Он сглотнул.
— Она сказал, что тебя сильно избили.
Жасмин помогала мне раздеваться. Она ахнула и что-то невнятно пробормотала, увидев покрывающие мое тело ссадины и синяки.
— Она сказала, что порезы от когтей не должны оставить шрамы. — В голосе Зейна сквозила злость. — Я рад, что Петр мертв, и жалею лишь о том, что не я его убил.
Я вскинула на него глаза.
— Ты же это не серьезно?
— Еще как серьезно. — Его глаза опять пугающе посинели. — Но еще больше я жалею о том, что тебе пришлось через все это пройти.
Не зная, как лучше всего ответить, я ничего не сказала, в то время как всей душой желала рассказать ему всё.
Молчание затянулось, и прервал его снова Зейн:
— Прости меня за утро субботы.
— Зейн, ты не…
— Нет, дай мне закончить. Я ужасно с тобой поступил. Я мог позвонить тебе утром… я должен был ответить вчера вечером на твой звонок. И мне не следовало лезть к отцу с советом, чтобы ты перестала ставить метки.
— Я больше не буду этим заниматься. — После одержимого мне расхотелось это делать.
— Это неважно. Я знаю, как много это для тебя значило.
Повернувшись на бок, я мягко толкнула его закутанным в одеяло локтем.
— Да, ты прав. Но я тоже вела себя как последняя стерва. Ты просто волновался, что со мной может что-то случиться.
Зейн провел рукой по волосам и задержал ладонь сзади на шее. Рукав свитера обрисовал вздувшиеся мускулы. А потом он опустил руку и убрал с моей щеки влажную прядь волос.
— Уверена, что тебе ничего не нужно? Может быть, принести сока или фруктов?
— Нет, спасибо. — С этим мы уже опоздали. Я свернулась клубочком, холод пробирал до самых костей. Не помню, сколько времени я приходила себя в последний раз. Два дня? Больше? Я зажмурилась, молясь о том, чтобы это не затянулось надолго. Мне хотелось поговорить с Зейном об Аде и Лилит, но я не знала, как это сделать. Мне казалось, что завести об этом разговор все равно что броситься под поезд.
— Тебе… надо уходить? — спросила я, хотя не собиралась открываться ему.
Он улыбнулся — впервые, как зашел в мою комнату.
— Подвинься.
Я поерзала, отодвигаясь и освобождая ему место. Зейн лег, оставив между нами достаточно свободного пространства, но я все равно натянула на лицо одеяло, закрывая свой рот. Зейн кривовато усмехнулся, и я вспомнила, что сказал мне Рот. Что я нравлюсь Зейну. На секунду я даже позабыла о том, что мерзну и в то же время сгораю изнутри.
— Так что хотели Альфы?
Зейн вытянулся, подперев голову рукой.
— Оказалось, в Вашингтоне и близлежащих городах засекли Верховных демонов. — Поморщившись, он потер переносицу. — Причем столько, сколько Альфы уже не видели на протяжении нескольких веков.
Я замерла, перестав теребить одеяло. И, наверное, даже перестала дышать.
— Тебе не о чем беспокоиться, — поспешно заверил меня Зейн, неверно истолковав мою реакцию. — Эти демоны — наша проблема, и мы с ней разберемся.
— Но… зачем они вышли наверх? И почему в таком количестве? — Теперь кровь леденела в моих жилах по совершенно другой причине.
Зейн лег на бок, лицом ко мне.
— Альфы считают, они что-то задумали. Возможно, очередной мятеж, но никто ничего не знает точно. Мы все должны быть начеку. После того, как на тебя и на Мориса напал одержимый, отец и так уже велел допрашивать всех демонов, прежде чем отправлять их в Ад.
У меня пересохло в горле. Что, если они поймают Рота? Вытащив руку из-под одеяла, я провела пальцами по лбу. На нем выступила испарина. Эббот рассказал мне о последнем мятеже, когда я была маленькой. Демоны восстали во время эпидемии «испанки».[23] Никто не знает, сколько на самом деле людей погибло от гриппа, а сколько — от одержимости. Быть может, именно этого и жаждут некоторые демоны? Чтобы возродились Лилин и начался новый мятеж?
— Эй, — позвал Зейн, подвинувшись ко мне. — Не бойся. Тебе не о чем беспокоиться.
— Что?
— Ты побледнела, — ответил он, натягивая одеяло повыше мне на плечи.
— А. Я же говорила, что страшно устала. — Я перевернулась на спину и вытянула внезапно сведенные судорогой ноги.
— Может быть, не пойдешь завтра в школу? — предложил Зейн.
Звучит неплохо.
— Может быть.
Он некоторое время помолчал.
— Лейла?
Повернув голову, я встретила его внимательный взгляд. Попыталась улыбнуться, но у меня вышла гримаса.
— Да, сэр? — пошутила я.
— Я знаю, что ты в таком состоянии не только из-за усталости и того, что сделал с тобой Петр.
Мне показалось, что из легких вышибло весь воздух.
Опершись на локоть, Зейн положил ладонь мне на щеку.
— Я знаю: то, что ты сделала, ты, скорее всего, сделала, защищаясь. Или ты сделала это потом, в ответ на то, что сотворил с тобой Петр. И я даже представить себе не могу, как тяжело тебе пришлось, но я знаю, что ты сильнее этого. Ты не демон, Лейла. Ты Страж. Ты выше всего этого.