– Юрий Николаевич, доброе утро, – весело поприветствовал он Кириенко, но руки не протянул.
– Доброе, – тот веселья не разделял. Ситуация нервировала. Мало того, что приперся сам коммерческий директор, так еще и Никольцеву на кой-то черт притащил.
У Романа Олеговича тренькнул телефон. Глянув на экран, он довольно улыбнулся – Карина умница, четко работает.
– Итак, Юрий Николаевич, с этой минуты директором филиала назначена Никольцева Ева Андреевна, приказ об этом только что упал на корпоративную почту и сейчас каждый сотрудник компании имеет возможность с ним ознакомиться, – всё напускное веселье с коммерческого директора как ветром сдуло. – Твоя учетная запись блокирована. Я все понимаю – денег много не бывает, но как ты, директор филиала телекоммуникационной компании, не подумал, что системные администраторы головного офиса имеют доступ к абсолютно любому компьютеру, а?
Кириенко тяжело сглотнул и рванул узел галстука, ослабляя удавку. Его накрыла паника. Как?! Как вычислили? Он же был предельно осторожен, сделал все так, что комар носа не подточит.
– По собственному? – спросил Юрий Николаевич без особой надежды.
– Да какое уж по собственному, – Роман Олегович пристально наблюдал за теперь уже бывшим директором. – Скажи спасибо, что в суд не подаем, – припечатал жестко. – Всего хорошего.
Скорое увольнение Кириенко и назначение Никольцевой вызвали шок. О грядущих перестановках знало лишь несколько человек, остальным преподносилась версия об обычной деловой поездке, какие случались довольно часто.
Ева молча проследила взглядом за уходящим Кириенко. Такие увольнения изредка случались, но о них она, как и все остальные сотрудник, узнавала постфактум. А теперь вот в самом эпицентре.
“Наверное, телефон уже красный”, – только и смогла подумать.
– Ну что, пошли знакомиться с коллективом? – вновь стал беззаботным коммерческий директор. – А потом работать и работать.
Её назначение было встречено с настороженностью. Новый директор – это всегда новые правила и требования. Знает и о случаях саботажа.
Первый рабочий день прошел как в тумане, и Роман Олегович отпустил Еву домой, хотя сначала хотел, чтобы составила ему компанию за ужином.
Личную переписку Ева открыла уже только дома в десятом часу, сил не было даже на ужин. Ирка бурно выражала восторг, кое-кто из коллег тоже прислал поздравления.
– Дочь, что-то вид у тебя пристукнутый, – усмехнулся отец, когда Ева зависла над кружкой с чаем, уперев взгляд в одну точку.
– Ой, пап, у меня сейчас голова взорвется, – вздохнула она. – Пойду я спать лучше. Спокойной ночи, мам, пап.
Следующая неделя пронеслась как один миг. Роман Олегович помогал освоиться, но его командировка заканчивалась. Еще Аверина покоя не давала. Жаль, что родители не переехали и городской номер телефона так и не сменили. Вот уж чего Ева не собиралась делать, так это вспоминать школьные годы. Пусть лучше считают зазнавшейся стервой, которая, получив должность, нос воротит от “школьных друзей”, чем ходить на всяческие абсолютно не нужные ей встречи.
Разгребет дела, и встретится с парочкой оставшихся подруг, с которыми поддерживала отношения и которые даже иногда приезжали в Москву. Но пока выкроить хоть свободную минуту не удавалось, и девчонки ей сочувствовали, прекрасно понимая, как тяжело ей сейчас, поэтому на посиделках не настаивали.
Глазом не успела моргнуть, как пролетел месяц. Ксения, одна из оставшихся подруг, была риэлтором и помогла подыскать квартиру возле работы. Вторая, Лиза, несколько лет назад открыла свою развивающую студию для детей. И обе не были ее одноклассницами.
– Нет, я же сказала – завтра! Нет, мне этот контракт не нравится. Я завтра посмотрю и отправлю юристам в головной, – Ева шла домой через небольшой сквер и говорила по телефону. – Прямо сейчас? Время восьмой час! – возмущалась она, но собеседник не отставал. – Я месяц в этой должности. Всего месяц. И назначили меня вы. Мне прекрасно работалось в своем отделе. Да, мне сложно, – она на секунду прикрыла глаза. – Спасибо, шеф. Да, я ценю вашу поддержку. Думаете? Хорошо, до завтра.
Ева резко шагнула в сторону, убираясь с дороги резвого велосипедиста, и врезалась в кого-то. Упала бы, но ее удержали.
– Осторожнее, – раздалось сверху басом.
Сначала она увидела синие кеды размера эдак сорок последнего растоптанного, поднимая взгляд выше – голубые брюки, дальше следовала желтая футболка, еще чуть выше – мощная шея, и практически задрав голову смогла разглядеть лицо: твердые губы, прямой нос и светло-карие глаза с зелеными крапинками. Такие глаза она видела только у одного человека. Учитывая габариты и яркую одежку, обожаемую всеми Жаркими, это…
– Данил, – выдохнула несколько обреченно.
– Заучка? – удивился Жаркий. Да это она.
– Сам ты… каланча! – Ева, скинув со своей талии руку парня, отошла на шаг. Десять лет прошло, а она снова готова прибить его за это дурацкое прозвище.
– Красотка стала, – присвистнул Данил.
Нет, он никогда вовремя не мог заткнуться. Ева, набрав полную грудь воздуха, приготовилась дать отпор.
Глава 8
– Нет, я серьезно, – не унимался Данил. – Заучка, тебя не узнать!
– Зато тебя узнать, – пробурчала она. – Мышц больше стало, а мозгов нет.
– А вот характер у тебя еще больше испортился, – Данька задумчиво почесал затылок. Нет, ну люди, конечно, меняются, но не настолько же!
Мама восторженными охами и вздохами все уши ему прожужжала, что теть Олина дочка домой вернулась, будто Евка на Луну летала. А уж как теть Оля рада, слов просто нет. Только ему эта информация зачем? Это мамы дружат, а они всего-то четыре года учились в одном классе. Мелкая зазнаистая пигалица его только бесила. Видел ее раз-другой, когда на каникулы приезжала, да мама фотки показывала.
Было бы на что там смотреть. Ну умная, да. А так на зубах железки, стремные футболки, вечно зализанные волосы. Даже удивительно было, что на нее кто-то в Москве клюнул. Так, очень на любителя девчонка, а уж гонору!
А теперь прям глаз радуется! Отойдя на шаг, окинул медленным оценивающим взглядом удивительно похорошевшую Еву.
Бежевые туфельки на каблучке, оранжевые строгие брючки со стрелками, короткие такие, видно тонкие щиколотки, белая строгая блузка, темно-синий жакет, бежевая сумочка в одной руке, в другой телефон. Взгляд поднимался выше, пока не остановился на хорошеньком, но очень недовольном личике. Голубые глаза метали молнии, не иначе в попытке его испепелить. Рука сама потянулась снова обнять Еву за талию.
– Руку. Убрал! – произнесла грозно девушка. И Данька впечатлился. Обычно просили наоборот – не убирать. – Жаркий. Рука.
– Что рука? – нагло ухмыльнулся Данька.
– Она там, где быть не должна, – сердилась Ева.
– Да? – притворно возмутился Данил. – Ладно, убираю.
– Всего хорошего, – строго отчеканила Ева, делая шаг в сторону, чтобы обойти верзилу. Как был хамлом, так и остался.
– А как же пообщаться с одноклассником? – Данька в этот раз ухватил ее за запястье. – Десять лет не виделись все-таки.
– Данечка, – ехидно произнесла его имя Ева, – да я бы тебя еще десять раз по десять лет не видела, и не соскучилась бы, – она попыталась выдернуть из захвата руку. Безуспешно. – Жаркий, вот не смешно уже. Вообще.
– Заучка… – улыбнулся Данил, но под злым взглядом осекся. – Ева, я же тебя не в постель тащу, а так… пообщаться.
– Жаркий, – моментально вспыхнула девушка, – прекрати демонстрировать бабуинские замашки и отпусти меня.
– Ого, не знал, что ты так хорошо знаешь поведение бабуинов.
– А вот один как раз передо мной, – дернув рукой еще раз, Евка смогла освободиться. – Всего хорошего, – резко развернувшись, она застучала каблучками по брусчатке аллеи, удаляясь от парня.
А Данька смотрел вслед вредной Заучке, и не мог поверить, что вот эта резвая куколка – Никольцева! Возмущенным выглядел даже пиджак, каблуки отбивали раздраженную дробь. А он стоял, и как последний дурак, глупо улыбался, не в силах оторвать взгляд.
– Мда, наверное, надо было все-таки посмотреть те фотки, что мама подсовывала мне под нос, – усмехнулся и сдвинулся с места только когда девушка скрылась за поворотом. Характер у нее, оказывается, огонь. – Нет, ну какая стала!
У него в голове не укладывалось, что тощая, вечно зализанная белобрысая зазнайка может стать совершенно другой. Яркая, стильная, но все такая же наглая! Стервоза высокомерная!
Все четыре года изводила его язвительными замечаниями и насмешками. Хорошим девочкам-отличницам положено было краснеть, бледнеть и мямлить, но Евка никогда за словом в карман не лезла. Он бы и думать про нее забыл, если бы матери не были подругами.
Класс у них был нормальный, дружный, но Никольцева вписаться не захотела. Слишком много о себе воображала и списывать не давала. Данька потер правую кисть, вспоминая, как Ева воткнула ему в руку остро заточенный карандаш. А он всего-то хотел посмотреть, как решить лабораторную. В кабинете физики вместо парт были ярусы, как в аудиториях универа и идиотская рассадка. Жалко ей было, что ли?!
Ладно ручка, но учебник геометрии? Да он эту толстенную книгу по сей день помнит, наверное, поэтому с науками и не сложилось. Ну пошутили с пацанами всего-то! А жук красивый был. Огромный такой, черный, с длинными усами. Посадишь девчонке на плечо – она орет на весь класс!
Евка побледнела, но не закричала, дрожащей рукой смахнула жука в пенал, а потом выпустила в окно. Как раз на первом этаже урок был.
– Каланча, я тебе врежу! – пригрозила ему тогда Евка, а он только поржал. Да он выше этой пигалицы на две головы был. Кажется. Угу, недооценил мстительный характер малявки. Она его подкараулила, когда болтал с пацанами, встала на стул и треснула погореловской геометрией по затылку. Больно было, между прочим. Маленькая бледная поганка!
Но после того случая стал гораздо осторожнее. Евка, прекрасно понимая, что физически ей не справиться, мстила хитро. И главное, ответ всегда прилетал неожиданно. Через неделю, а то и через месяц. Мысленно он ее звал боевым хомяком.