Занимаясь гимнастикой в комнате, Хасар отметил про себя, что делать упражнения на свежем воздухе, – на берегу моря все же приятней и полезней. Сегодня он встал позже обычного, поэтому решил не ходить к морю, ограничиться домашней разминкой. Выдавив на лицо пену для бритья, он подумал было снова наведаться к главврачу больницу, чтобы решить вопрос с трудоустройством. Глядя в зеркало, он поймал себя на мысли, что думает о том, чтобы понравиться женщине-начальнику. И в ту же минуту она появилась перед его мысленным взором – в белоснежном халате, с плавными движениями, смотрящая на него непонятным взглядом.
Он услышал приглашающий голос матери: "Хасар, сачак накрыт, ты бы позавтракал, пока чай не остыл!"
По тому, как приветливо, как старого знакомого, встретила его главврач больницы, Хасар думал, что она не станет ждать неделю-другую, как сказала, а решит его вопрос гораздо раньше. Однако женщина не связалась с ним ни через три дня, ни через неделю. Тем временем дни, словно всадники, проносились мимо него.
Вроде бы только что было утро, а уже снова наступает вечер. Хасару не оставалось ничего другого, как думать, что его студентка настолько завалена работой, что ее руки попросту не доходят до него.
Он со вчерашнего дня думал о том, чтобы не ждать приглашения, а самому снова наведаться в больницу, по принципу: «Если Магомед не идет к горе, гора сама идет к Магомеду.
Хасар оделся и вышел на улицу. Пройдя немного, он оказался возле вокзала. Толпа народу на привокзальной площади, пассажиры только что прибывшего Ашхабадского поезда, выходящие из здания вокзала, напомнили ему площади перед выходом из метро, коих повидал он немало, работая за границей.
Наблюдая за пассажирами, он представил, как его сын Арслан, одолев немалое расстояние, приближается к Ашхабаду. Когда к Ашхабаду подъезжаешь ближе, кажется, что он взмывает в небо, чтобы встречать путника с распростертыми объятьями…
Поначалу давняя студентка показалась Хасару чужой, но потом, порывшись в памяти, он понял, что это не совсем так.
…В памяти его, словно из тумана, всплыла бойкая девушка с горящими глазами, в дождливый день перехватившая его по дороге на работу, чтобы вручить букет цветов. Взгляд у нее был каким-то обжигающим.
А вон она легкой прыгающей походкой уже подходит к зданию института. Связанные с днем его рождения воспоминания о Тоты напомнили ему и об одном другом эпизоде этого же дня…
Позавтракав на кухне и собираясь на работу, Хасар оделся и перед зеркалом повязывал галстук. Он не заметил, как у него за спиной появилась заспанная Дунья в ночной рубашке. Обняв Хасара за талию, проворковала:
– Милый, у тебя ведь сегодня день рожденья!
– С самого утра! – в тон ей ответил Хасар.
– Постарайся не задерживаться на работе. Я тебе такой ужин приготовлю – пальчики оближешь!
Этого ей показалось мало, она развернула Хасара лицом к себе и крепко прижалась к его груди. Из распахнувшегося халата жены потянуло таким родным женским запахом, который всегда сильно волновал и возбуждал Хасара.
Вспыхнувшее желание заставило Хасара забыть обо всем на свете, он схватил жену на руки и готов был нести ее обратно на кровать. Кто знает, чем бы закончились любовные игры мужа и жены, если бы не теща, неожиданно вышедшая из комнаты.
Мать Дуньи, увидев, как ее дочь обвила шею мужа, всплеснула руками:
– О, Боже, они все еще ведут себя как новобрачные! – она понимающе улыбнулась, вероятно, вспомнив свои молодые годы, что-то пробормотала и быстро пошла обратно.
Дунья тогда смутилась, сняла с вешалки зонт и подала мужу. Провожая его на работу, словно оправдываясь, произнесла, отвечая на удивленный возглас матери:
– Можно подумать, что они в нашем возрасте не обнимались!
… А Тоты в тот день была довольна своим поступком, запыхавшись, забежала в аудиторию и с порога выпалила подругам: «Албатрос мой обратила на меня внимание. И букет от меня принял. Так что недалек тот час, когда эта птичка прилетит и сядет на мое плечо». Подруги одобрили ее поступок и поздравили с первой победой: «Ах, Тоты, ты со своей решимостью любую крепость возьмешь!»
С тех пор, как он решил заняться поисками работы, Тоты все время стояла перед глазами Хасара. Она, как и подобает руководителю большого коллектива, с серьезным выражением лица сидела за большим столом и
просматривала документы, при этом какие-то из них визировала, а какие-то подписывала. Хасар представлял, как изменится ее лицо, когда он войдет в кабинет, как засветятся ее глаза.
Во время задушевной беседы, пока они интересовались делами и здоровьем друг друга, женщина, улыбаясь ему, временами смотрела на него как-то загадочно. А иногда смотрела поверх его головы, словно разговаривала с кем-то стоящим за его спиной.
Тогда Хасар не придал этому значения, потому что женщина смотрела на него с пониманием. Да и не делал попыток понять, что означают эти ее взгляды. Слова Тоты были мягкими и дружелюбными, в то время как взгляд был далеко не так прост. Ничего не говоря, эти глаза о многом говорили. Этот взгляд словно предупреждал: не всегда стоит верить словам, даже если они кажутся искренними, потому что на самом деле они могут означать совсем другое, таить иной смысл.
Ему не приходило в голову, что его бывшая студентка ведет с ним двойную игру.
И вот только сейчас Хасар начал задумываться об этом, и у него сразу же появились сомнения.
Он начал разматывать клубок давних событий и, кажется, ухватил его конец, а вместе с ним пришло понимание непонятного торжества во взгляде Тоты.
Кажется, у него нет никаких причин сомневаться в Тоты, но, посмотрев на ситуацию с другой стороны, он сумел-таки отыскать такие причины…
После этих мыслей Хасар остановился посреди дороги, словно кто-то дал ему знак. Закурив, отошел в сторонку и стал разглядывать стоящий напротив двухэтажный дом, утопающий в зелени деревьев. Он стоял в задумчивости, порциями выпуская изо рта колечки дыма.
Ему никак не удавалось собрать воедино разрозненные мысли, похожие на клочки весенних туч, которые не могли пролиться дождем, напротив, они, будто чем-то напуганные, все время разбегались по сторонам.
Такие мысли, будто специально наведенные в его голову, редко обманывали Хасара. И тогда он становился свидетелем того, как его мысли находили подтверждение. "Да разве можно женщине смотреть прямо в глаза?"– думал Хасар, считая это неприличным. Но потом, проанализировав большинство пришедших в голову мыслей, он укорил себя в том, что тогда не рассмотрел Тоты как следует, не заглянул ей в глаза.
Мысль о том, что он пошел туда, куда ему ходить не следовало, все больше завладевала им, а потом и вовсе прочно засела в его голове.
Хасар понял, что за странным взглядом Тоты таится что-то такое, о чем он не догадывался, но что это каким-то таинственным образом связано с той порой, когда она была студенткой мединститута, в котором он преподавал.
«Что же это может быть? Может, я «завалил» ее на зачете или экзамене? – пытался припомнить Хасар, но ничего такого вспомнить ему не удавалось. – А может, это как-то связано с тем эпизодом, когда она подкараулила меня с букетом цветов, а я никак не отреагировал на ее поступок? Или же чувства? Может, я, сам того не желая, в чем-то еще обидел ее?» Нет, на все эти вопросы Хасар не мог дать сколько-нибудь внятного ответа.
В перерывах между размышлениями он снова видел образ напирающей на него окрыленной Тоты. Сам того не ведая, чувствовал, что как женщина она нравится ему. Понимая, что это может быть связано с тем, что у него давно не было женщины, он пару раз пытался взять себя в руки. Но и устоять перед нахлынувшим на него чувством Хасару было нелегко.
Ему даже показалось, что после этих мыслей воображаемый им образ Тоты как-то приблизился к нему. И даже ложбинка между полными грудями женщины стала казаться ему притягательной.
После этого воображаемая Тоты, бросила на него быстрый и загадочный взгляд.
Пытаясь разобраться в путанице мыслей, Хасар постоял еще немного, после чего ему почему-то расхотелось идти к Тоты. Хотя ему и казалось, что она сидит в своем кабинете и нетерпеливо ждет его прихода. С полпути Хасар повернул обратно.
* * *
… Прослышав о том, что Хасар сделался военным врачом и куда-то уехал работать, Тоты поняла, что ее чайка улетела навсегда, а она проиграла эту сумасшедшую игру, которую затеяла, не в силах справиться со своей страстью. Постепенно она успокоилась и уже ни на что не надеялась.
Через два года после окончания института Тоты вышла замуж за одного из своих коллег, направленных на работу в их город. Они оба работали в одной больнице, и меньше чем через год у них родился первенец. Молодая мама радовалась и чувствовала себя счастливой, считала это началом всего хорошего, что ждет ее в жизни, и была уверена, что совсем скоро приложит к груди и сыночка.
Все могло бы быть так, как того желала Тоты, если бы года через три-четыре не возникли проблемы, связанные с семьей мужа, живущей вдали от них.
В Мары жил престарелый отец ее мужа, свекор. Он и раньше говорил сыну:
– Сынок, если ты отработал свой долг государству, бери жену и детишек и возвращайся домой, ухаживай за домом и за нами!
А когда у парня умерла мать, и отец остался совсем один, стало ясно, что ему необходимо ехать.
Тоты неплохо относилась к мужу и знала, что за ним она будет как за каменной стеной, но оставить привычное место и ехать в неизвестность отказалась наотрез. Как ни умолял ее муж ехать с ним, она была непреклонна. «Если хочешь жить со мной, оставайся здесь, и отца твоего перевезем, а я отсюда уезжать не собираюсь!» – решительно заявила Тоты. И даже родители Тоты, видя, как тонет семейный корабль дочери, пытались увещевать ее: «Доченька, мужчина – это иголка, а ты его нитка, ты просто обязана следовать за ним!» Нет, не послушала она своих родителей. Тоты осталась при своем мнении.
В конце концов, муж понял, что не сумеет уломать жену и увезти от ее любимого моря, бросил все и уехал один.