Он говорил с ней на ее собственном уровне. На этом маленьком пляже под ними он играл в детстве с детьми рыбаков. Они тащили маленькие сети, они одетые в лохмотья и босые, а он в плавках. Сети приносили странных существ. Он описал их, и Лизбет было интересно. На пляже у деревни, теперь усеянном почти обнаженными телами ищущих удовольствий, тридцать лет назад было лишь несколько купальщиков, и туда каждый день приходил странствующий скрипач. Мать Ланни подавала сантим, за который человек играл некоторое время, а дети танцевали и прыгали. Это тоже порадовало Лизбет, для которой развлечения всегда устраивали, и она никогда не знала, что ей хочется самой. Всегда гувернантка или кто-то ещё говорили ей, куда идти и что делать.
Ланни тактично задавал вопросы и решил, что у нее не было никаких следов того, что он называл "социальным" чувством. Она принимала великих и могущественных за тех, кем они себя объявляли. Она восхищалась ими и испытывала трепет, встречая их и выдумывая себе сказки о них. Она была снобом, но не самостоятельным. Она слушала мнения людей о себе, но никогда не пыталась спрашивать их. Богачами были те, кто имел право ими быть, потому что они были выше других. Бедные существовали для того, чтобы быть слугами, производить вещи, получать оплату и быть за это благодарными. Мир был садом наслаждений для семьи Холденхерстов и их друзей. И теперь Лизбет собиралась свободно вращаться в нем и делать то, что угодно ее фантазии.
Ланни мог бы научить ее некоторым из своих идей. Во всяком случае, он мог бы сделать слабую попытку, чтобы увидеть, какой интерес он мог разбудить. Но его язык был связан, его работа сделала его немым. Можно представить, что Лизбет говорит своему отцу: "Мистер Бэдд думает, что мы, богатые люди, имеем слишком много денег, и что подоходный налог справедлив". Можно представить, как она говорит гостям на яхте: "Мистер Бэдд считает, что на всех не хватает рабочих мест, и именно поэтому это вызывает недовольство трудящихся". Такая история могла бы дойти до ушей всего светского общества в течение нескольких дней. И как потом Ланни мог рассчитывать на конфиденциальные разговоры с Хуаном Марцем и герцогом Альба, с Шарлем Бедо и бароном Шнейдером, с Бивербруком, герцогом Виндзорским, а также с бывшим королём Испании Альфонсо? В юности Ланни подозревался в принадлежности к "розовым". Потребовались годы тщательных и тонких маневров, чтобы поставить себя в положение обитателя башни из слоновой кости и сочувствующего статус-кво. Даже его собственная мать и отец должны были оставаться в неведении, а людей, разделявших его тайну, можно было пересчитать по пальцам двух рук. Бернхардт Монк и супруги Пальма, президент Рузвельт и один из его помощников, а также члены семейства Помрой-Нилсонов в Англии. Это было все, и не должно быть больше.
Так что если бы Ланни попросил эту девушку выйти за него замуж, то он скрыл бы свою истинную сущность, и тем самым подвергнув опасности её счастье и своё собственное. Что она получит от его поездок в Германию, загадочных заметок и встреч на уличных углах в ночное время? От визитов в Вашингтон, о которых не может быть сказано ни одного слова? И предположим, что его схватили в Нацилэнде, как это несколько раз могло случиться в прошлом? Он мог бы услышать слова Лизбет, как он слышал слова Ирмы: "Какое ты имеешь право лгать мне? Если ты меня любишь, то почему ты не можешь доверять мне?" Имея в голове такие мысли, Ланни стал сдержанным. В то же время понимая, что эта сдержанность только делает его ещё более привлекательным.
XI
Холденхерсты должны были вернуть гостеприимство, какое им было оказано, и поэтому отец запланировал экскурсию. В первый же теплый и спокойный день, Ланни привёз свою мать и ее мужа, а Софи привезла своего мужа и Эмили к яхте около одиннадцати утра. И они отправились на восток вдоль побережья, с обедом на борту. В Монте-Карло они сошли на берег, посетили казино и испытали свою удачу в азартных играх. Они могли потанцевать или посетить киносеанс, пообедать в самом шикарном Сиро, а затем вечером вернулись домой. Восхитительная экспедиция для гостей, которые прошли семь восьмых пути вокруг света на Ориоле, и для учительницы французского языка и секретаря.
В ходе плавания Ланни оказался на палубе, прогуливаясь с хозяином, который только что послал ему чек на шестнадцать тысяч долларов, а теперь удивил его приглашением стать гостем для поездки в Соединённые Штаты. Они могли бы пройти вниз побережья Африки, но не высаживаясь на берег в районах лихорадки. Пересечь Атлантику в самом узком месте у Бразилии и нанести визит в Рио. Затем на север, возможно, в Гавану и на Багамы и во Флориду. Реверди всегда планировал свои круизы, чтобы прибыть в Чесапик по второй половине апреля. Но если дела призовут Ланни Бэдда, то он может сесть на самолет в Рио или в любом другом месте по пути.
Опытный человек сразу же понял, что значит такое приглашение. Он был тем, что его мир называл "подходящим", а Реверди был внимательным отцом, который не мог не отметить удовольствие своей дочери от компании этого подходящего человека. Реверди слушал разговоры Ланни, а также его игру на фортепиано. Он посетил его дом и познакомился с его матерью и людьми ее круга. Самое главное, он имел продолжительные разговоры со своим старым другом держателем салона в Каннах, которая знала как Ланни, так и Реверди с пелёнок и говорила с ними обоими, как мать. Реверди, не колеблясь, сказал ей, что было у него на уме, и задавал вопросы по поводу возможного зятя. Эмили объяснила развод Ланни полным эгоизмом Ирмы Барнс. Помогая составить этот брак, Эмили держала этот развод на своей совести, и она любила Ланни, как будто он был ее сыном.
Упомянула ли она, что отец Ланни никогда раньше не женился на матери Ланни и не разводился с ней, во что заставили поверить весь мир? Вероятно, так. Эмили знала горькую тайну и о самом Реверди, которая разрушила его семейную жизнь и воспрепятствовала его слишком суровому отношению к нарушениям других мужчин. Через несколько лет после женитьбы его строгая и добродетельная жена нашла его в объятиях горничной. Жена никогда не смогла простить его, несмотря на все его усилия искупить свою вину. Они никогда больше не были мужем и женой, хотя она держала дом и соответствовала всем приличиям. Она была красивой женщиной, богатой по своему происхождению, и посвятила себя музыкальной и другой культурной жизни своего родного города, который рос слишком быстро по её мнению. Реверди до сих пор обожал ее, и, возможно, как средство сделать жизнь терпимой, убедил себя, что жизнь целибата желательна для его деликатного состояния здоровья.
Несомненно, он принимал на себя много, планируя будущее своей дочери, не дожидаясь совета матери. Конечно, он делал это намеренно, когда предложил общительному и обворожительному Ланни Бэдду быть спутником дочери в течение десяти недель или около того. Лунный свет в тропическом и субтропическом климате, шелест воды под носом яхты и искры на волнах, шепот ветра в пальмовых ветвях на берегу, эти вещи, безусловно, не способствуют безбрачию. Что Реверди Джонсон Холденхерст говорил Ланни Прескотту Бэдду, всего лишь на десять лет или около того моложе его, можно было интерпретировать вроде этого: "Я предлагаю вам первый шанс перед всеми вздыхателями, которые будет ждать ее и начнут осаду сразу, когда она окажется под крылом своей матери".
И аналогично Ланни точно знал, что он делает, когда он ответил: "Вы оказываете мне честь, мистер Холденхерст, и я хотел бы принять её, но я только что получил письмо от моего отца, сообщающее, что он очень скоро будет в Париже, и требует, чтобы я сопроводил его в Германию. У меня тоже там есть бизнес, и обязательства, которые я не могу нарушить".
XII
Затем эти двое опытных человека поговорили о государственных делах. Реверди знал, что Ланни имел контакты с влиятельными людьми в больших столицах, и он спросил, каковы перспективы. Ланни должен был сказать ему, что он думал, что они были хуже некуда. Европа находится на грани войны, и вряд ли её можно отложить более чем на год. Ланни сказал, что ему было позволено рассказывать о подготовке в Германии, Франции и Великобритании. Он был в центре событий, потому что его отец производил истребители B-E P11 самую последнюю модель, хотя в Армии США у истребителя было другое название. Робби Бэдд поставил свое будущее на кон, веря в то, что такие самолеты будут решать судьбы народов, и теперь он выигрывал. Те же чиновники армии и флота, которые ранее оказывали ему холодный приём, теперь приезжали к нему, или звонили ему по телефону из дальних уголков мира. Раньше они были требовательны и медлительны. Теперь они будут принимать все, что смогут получить, и цена не была для них вопросом. Завод работал на полную мощность, как Робби мечтал о нём и обещал своим акционерам в течение многих лет.
Реверди было интересно. Он обнаружил, что занятие бизнесом слишком напрягает его, но ему нравилось слушать о делах других людей. Успех Робби Бэдда был типичен для Америки. Он провел всю свою молодость и зрелость под строгим надзором своего старого пуританского отца. И его дела были своего рода вызовом этому отцу, даже после того, как отец умер. Десять лет назад семья попалась на панике, и синдикат с Уолл-стрита захватил себе Оружейные заводы Бэдд. Но здесь у Робби было свое дело, показывающее его землякам, что он был лучшим из всех Бэддов. Если действительно разразится война, компания окажется в центре событий. Ланни видел это четверть века назад на примере Оружейных заводов Бэдд, и это произвело неизгладимое впечатление на его мальчишеский ум.
Возможно, все это произвело впечатление на инвалида, удалившегося от зарабатывания денег, но который до сих пор жил в мире, который управлялся деньгами? Он сказал: "Ваш отец должен быть замечательным человеком. Я хотел бы встретиться с ним".
Ланни, который также жил в мире денег, и которому никогда не было позволено забывать это, вежливо ответил: "Я уверен, что это дос