Цены на картины на них отмечены не были, потому что это было бы вульгарно. Нужно подойти к Золтану или к его клерку, который проконсультировался бы с машинописным списком, в котором цены произведения были проставлены по номерам. Когда узнаешь, что греческий крестьянский мальчик должен был принести двенадцать тысяч долларов, то вернешься опять к картине и обнаружишь те достоинства, которые пропустил сначала. Вот тогда придёт в голову, что об этом можно рассказывать, и что все друзья будут так же впечатлены. А потом, решившись, выяснишь, что картину придётся ждать месяц или два и что уже дюжина номеров вычеркнута из списка, как проданные. Ланни начал беспокоиться, как всегда, что не долго ли он хранил эти картины, и задавался вопросом, не обязан ли он убедить свою мать пожертвовать их все в один из известных музеев. Но Бьюти всегда были нужны деньги, и Марселине тоже, и так же было и с подпольем!
III
Приятный отдых в этой стране вкушающих лотос (сказочной стране изобилия и праздности) на берегу Чесапикского залива! Это было то время года, когда казалось, что "сумеречный час как будто был всегда", как в стихотворении Теннисона. А обитатели этой земли "улыбались втайне", не совсем "глядели на опустошённые земли", а читали о них в своих газетах:
С высот они глядят и видят возмущенье,
Толпу в мучительной борьбе,
Пожары городов, чуму, землетрясенье69
Ланни познакомился с очаровательными и культурными людьми и был приглашен на званые обеды, где он был гвоздём программы, потому что мог рассказать так много "закулисных" историй о Европе, о последней войне, которую мы выиграли, и о мире, который мы проиграли. Было бы лучше, если бы мы присоединились к Лиге? Интересное предположение, но очень далёкое от обеденных столов американских богатых. Европа казалась им очень похожей на "сказку, полную рыдания и гнева, но только сказку, только сон". По-видимому, никому, кого встречал Ланни, не приходило в голову, что фундамент их социальной системы может быть порушен.
Так много людей хотело увидеть картины, что выставку пришлось продлить на третью неделю. Но Ланни не мог оставаться дольше, так как стало очевидно, что законы, готовящиеся комитетами Конгресса, должно были запретить американцам путешествовать на кораблях воюющих стран и запретить американским кораблям входить в порты таких стран. Эти положения затруднят агенту президента вернуться в Европу, не раскрывая своего статуса кому-либо. Ланни решил, что ему лучше уехать, пока все хорошо.
IV
Он довёл свое решение до Реверди, и в результате был приглашен в кабинет яхтсмена. Дверь была закрыта, указывая на серьёзность разговора. Ланни догадался, что произойдет, и это его не смущало, потому что разговор шёл с тактом и вниманием. Реверди хотел рассказать своему младшему другу, что этот друг уже знал, но должен был притворяться, что не знает. В семье Холденхерстов произошел раскол, символизируемый тем фактом, что Лизбет проводила половину каждого года под опекой своего отца, а другую половину под опекой своей матери. Это делало планирование ее будущего сложным делом, и отец попросил разрешения у Ланни поговорить по душам. Ланни удовлетворил просьбу с большой вежливостью, понимая, что эта сцена потребует всего его умения.
"У вас тоже есть дочь", – сказал хозяин. – "Так что вы сможете понять, что в моем сердце. Несчастные обстоятельства моей жизни заставили меня сосредоточить мои чувства на Лизбет. Многие люди говорили, что я пытаюсь ее испортить, и, возможно, они были правы. Но я не думаю, что мне это удалось, потому что она изначально такая хорошая и добрая. Я хочу видеть ее счастливой, и, как вы знаете, это больше всего зависит от человека, которого она выберет. Ничто не мучает отца больше, чем мысль о том, что его дорогой человек может сделать неправильный выбор. В эти дни родителям нечего сказать об этом, вы смотрите и ждете, задаваясь вопросом, что даст вам судьба, потому что, конечно, если она промахнётся, вам придётся помогать дочери перенести последствия, вы будете страдать от каждой боли, которую она чувствует".
"Давным-давно", – заметил начитанный Ланни, – "я обратил внимание на высказывание Бэкона: 'Тот, у кого есть жена и дети, отдал заложников судьбе70'. "
– Именно так, и мы не знаем, что судьба потребует от нас. Мы можем сидеть и смотреть, что получится. Я заметил, что вы с первого раза произвели сильное впечатление на Лизбет, как только она увидела вас. Я был доволен, потому что я тоже восхищаюсь вами. Теперь я решил, что следует откровенно поговорить с вами об этом, и я надеюсь, что это не будет вам неприятно.
"Совсем нет", – ответил Ланни. – "Напротив, я рад, что у меня есть возможность сообщить вам свою позицию".
– Позвольте мне сказать, Ланни. Я понимаю, что человека нельзя просить изменить веления его сердца. Если Лизбет не кажется вам женщиной, которую вы хотите, то вас никто не может обвинить.
– Позвольте мне ответить без промедления. Лизбет кажется мне одной из самых красивых девушек, которых я когда-либо встречал. Я много думал о ней. Было бы глупо отрицать, что я не видел ее интереса ко мне. Надеюсь, вы знаете, что я был осторожен и ничего не делал, чтобы поощрить ее чувства. Я был другом, и много раз я задавался вопросом, не должен ли я держаться подальше от вашего дома.
– Ваше поведение было безупречным, и это одна из причин, по которым я осмеливаюсь поднять этот вопрос. Вы любите какую-то другую женщину?
– Нет, это не так. Но я думал над этим, и я не верю, что я мог бы сделать Лизбет счастливой.
– Почему вы так думаете?
– Я в два раза старше ее, и у меня есть привычки и образ жизни, интересы и обязанности, которые ей чужды. Мне нужно много путешествовать по своим делам и делам отца. Я должен постоянно быть в состоянии готовности и тронуться в путь через час после возникновения необходимости, и я понятия не имею, когда я смогу вернуться. Я попробовал брак один раз на этой же основе и сделал одну женщину несчастной. Я принял обет, что больше никогда не буду этого пробовать.
Ланни, возможно, продолжал бы и сказал бы: "У меня есть работа, о которой я не могу говорить даже моим лучшим друзьям". Но он не мог этого сказать. Он не должен выглядеть таинственным человеком и вызывать подозрение, что он был чем-то другим, чем дилетантом, которым он притворился. Это осложнило ситуацию, потому что хозяин Брайерфилда и шкипер Ориоля никак не мог понять, почему дилетант не может стать подходящим мужем для его любимой дочери. На самом деле изящный и культурный и в то же время мудрый и добрый дилетант был именно тем, кого он искал, и думал, что нашел в сыне президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт. Он был настолько уверен в этом, что готов был упустить из вида бывшую жену и наполовину взрослую дочь в Англии!
V
Довольно долго глава семейства Холденхерстов расспрашивал и намекал, что все будет соответствовать вкусу Ланни. Он нарисовал привлекательную картину жизни на борту частной яхты, которая предоставляла большую частью водной поверхности мира местом отдыха и развлечений. Было известно, когда закончатся сезоны тайфунов, и где были комары, а где нет. На яхте была хорошая библиотека, и радио с антенной, которая захватывала бы голоса всего мира. Было пианино, и бесконечное количество записанной музыки. Можно было танцевать или играть в карты, или останавливать судно и наслаждаться плаванием. Ланни все это знал в детстве, и в те дни он наизусть выучил "Вкушающие лотос":
Клянемтесь же, друзья, изгнав из душ тревоги,
Пребыть в прозрачной полумгле,
Покоясь на холмах, - бесстрастные, как боги, -
Без темной думы о земле.
В те древние времена море было полно опасностей, и моряки мечтали о развлечениях на берегу. Но теперь современная наука сделала море местом отдыха и развлечений для удачливых, и они могли путешествовать и мечтать одновременно. Когда они уставали от перемен, здесь находилось это элегантное поместье, которое стало бы домом Ланни. Реверди был щедр на предложении взятки. Он построил бы отдельную студию для своего зятя, и однажды все это место будет принадлежать Лизбет. У них были бы слуги, чтобы обслуживать их и исполнять их каждое желание. Всё на свете, чтобы избежать разочарования для дочери, которая до сих пор в своей жизни едва ли знала, что означает это слово.
Действительно, становилось неловко. Ланни понял, что Лизбет, должно быть, выбрала его, и что она, должно быть, рассказала об этом отцу. Все, что мог сказать гость, было: "Мне очень жаль, мой дорогой друг, но это было бы ошибкой. У меня есть обязательства, от которых моя честь не позволяет мне отказаться". Реверди, несомненно, догадывался, что есть какая-то другая женщина, возможно замужняя женщина, которую Ланни не мог назвать. И Ланни позволил ему об этом догадываться.
Наконец, отец сказал: "Ваше решение изменило мои планы, потому что я не могу возразить желанию моей жены, что Лизбет должна остаться здесь этой зимой и принять участие в общественной жизни".
"Вам будет тяжело", – сочувственно ответил другой.
"Я приглашу других членов семьи в круиз, а Лизбет останется со своей матерью". – Он не сказал, но Ланни мог догадаться о других его меланхолических размышлениях. Это будет его жена, а не он сам, кто будет влиять на брачный выбор дочери. Удачливым будет какой-нибудь проворный и успешный бизнесмен Балтимора, а не "вкушающий лотос со скорбным взором", бродящий по яхте в размышлениях!
"Приезжайте к ней, когда вернетесь в эту страну", – сказал отец. – "Вы можете подумать и передумать". Было так сложно отказаться от того, что он хотел!
VI
Президент уехал в Гайд-парк на выходные, он это делал временами, когда давление на Вашингтонские дела становилось слишком велико. Ланни позвонил Бейкеру в гостиницу в Покипси и сказал: "Захаров 103 собирается уезжать. Кто-нибудь хочет его увидеть?" Ему было приказано позвонить позже, и когда он это сделал, ему сказали, что он должен пройти мимо отеля в десять вечера. Ему пришлось спешить и быстро пробираться сквозь холодный осенний дождь.