иков Парсифаля в Айове. Оба места были далеко от Мыса Антиб, и все было очень странно и увлекательно. В настоящее время Парсифаль пытается экспериментировать с Лорел гипнозом, и Ланни едва мог дождаться возможности участвовать в этом. Он пообещал матери, что он обязательно приедет на Рождество.
IX
Ланни не разговаривал с Лорел по телефону. Его мать должна была знать об этом. И среди многих добродетелей миссис Бьюти Бэдд Дингл была одна слабость, которая заключалась в том, что она требовала быть первой в мыслях своего драгоценного единственного сына. Она была готова уступить Ирме Барнс, потому что Ирма была настолько невероятно богата, и потому, что она была её собственным выбором. Но мать не могла уступить Розмэри, Мари и больше всего таинственной немецкой женщине, о чьем присутствии в Париже она догадывалась, но чье имя она никогда не слышала. Ланни не хотел ничего подобного для автора "Троглодита". Поэтому он написал только вежливую записку, поздравив Лорел с ее успехом в качестве медиума. Одновременно он отправил длинное письмо своей матери, заполнив его интересными сплетнями и заверениями в любви.
Лорел ответила в том же тоне, что и он. Она тоже была поражена тем, что вышло из ее подсознания, и была благодарна мистеру Динглу за его наставления и миссис Дингл за ее гостеприимство и неизменную доброту. Она продолжила свои занятия литературой и надеялась хорошо использовать полученный опыт. Она была огорчена этой ужасной войной и надеялась, что Ланни не подвергается никакой опасности. Это все. Сдержанно и тщательно сформулировано. Ланни, который сам привык писать так, перечитал фразы несколько раз и понял, что она говорит ему, что он может ей доверять, и что независимо от того, кто мог бы читать ее письма, будь то в Бьенвеню или Париже. Никто не смог увидеть даже намёка о Берлине или Берхтесгадене или о злоключениях мисс Эльвириты Джонс.
Поэтому, когда Ланни прибыл в дом своей матери за пару дней до Рождества, все было в порядке со всеми заинтересованными сторонами. Лорел сумела завоевать доверие Бьюти и превратилась в последователя "Новое Мысли", несколько раз повторяя свои маленькие молитвы, чтобы поддерживать себя в гармонии с Вечностью. Что она думала об этом, и как долго она будет следовать этому после того, как она вернётся к умным интеллектуалам в журнальном мире Нью-Йорка, это были вопросы, которые Ланни не задавал. Когда вы находишься в Риме, делайте так, как это делают римляне, если только это не Римляне Дуче в Нуово Имперо! Ланни тщательно объяснил Лорел, что способ ужиться с духами состоит в том, чтобы верить в них и принимать все, что они вам говорят. И, конечно же, никому не было никакого вреда, чтобы соглашаться с этим седоволосым и розовощеким старым джентльменом. Джентльмен, который проявлял доброту к каждому, кого он встречал, какими бы циничными и даже жестокими они ни были в душе. И кто терпеливо расследовал подсознание Лорел и предоставлял ей подробные машинописные заметки об этом. "Почему", — воскликнула она, — "в Нью-Йорке люди ходят к психоаналитикам, платя десять или двадцать долларов в час, и не узнавая столько!"
X
Это место было домом Ланни с тех пор, как он помнил себя. Здесь он научился танцевать, читать и играть на пианино. Спустившись на крошечный пляж, он подружился с рыбачившими здесь мальчишками и научился плавать и ходить на лодке. Здесь он пережил большую часть Первой мировой войны, и сюда он помог перевести Марселя, искалеченного и изуродованного. Здесь была студия, где Марсель рисовал, и где у Ланни теперь была его библиотека, и его пианино, сильно затронутое морским воздухом. Здесь ему казалось, он мог бы провести все свои дни в безмятежности. Если бы это был мир, в котором совесть человека позволяла бы ему наслаждаться такой роскошью.
У него было так много счастливых воспоминаний об этой вилле, построенной вокруг внутреннего двора, расцвеченного цветами и населенного пчелами и птицами. Всегда здесь были собаки, и почти всегда здесь ребенок учился ходить и танцевать. Сначала Ланни, затем Марселина, потом Фрэнсис, потом маленький мальчик Фредди Робин, а теперь ребёнок Марселины, теперь двухлетний, милый, какими когда-то были оба его родителя. Ребёнок не помнил своей матери и не знал, что его бросили ради красивого и высокомерного сына Юнкера. Ланни брал его крошечные ручки, напевал мелодию и учил его маленьким шагам, и это было похоже на то, как учат птицу клевать или рыбу плавать. Марсель Дэтаз. Он снова понесёт это имя в мир, и что он собирается с ним делать?
Ривьера была переполнена, такой Ланни никогда не видел ее. Так много людей хотело уехать из Парижа и от ожидавшихся бомбёжек! Предлагались фантастические арендные ставки, но Бьюти сопротивлялась искушению и арендовала Лоджию Марджи и Коттедж двоюродной сестре Софи по старым ставкам. Теперь была вдова и ее внучка, умолявшая поселиться во второй студии, той, которая была построена для Курта и его фортепиано. Бьюти всегда нуждалась в деньгах, потому что она никогда не могла устоять перед прекрасными вещами в магазинах, а также потому, что она была добросердечной и была жертвой людей, которые были в беде. Часто совершенно ничтожных людей, охотящихся на зажиточных. Ланни смог порадовать её новостями о том, что у нее будет много денег, чтобы перенести войну. И это будут доллары, а не франки, которые уже снизились до двух с половиной центов. Выставка в Балтиморе прошла успешно, и теперь она была в Питтсбурге и потом будет в Кливленде.
Первым делом, что Ланни должен был делать, когда приезжал домой, это рассказывать Бьюти о своих приключениях. О каждом человеке, которого он встретил, и обо всём, что сказал этот человек. Робби и Эстер, Ганси и Бесс, Йоханнес и Мама, Реверди и Лизбет, Ирма и Седди, Фрэнсис и Фанни, Рик и Нина и Альфи, Дени, Эмили и Оливия и так далее. Когда он подумал, что все закончилось, она начнет задавать вопросы и обнаружит, что он пропустил самые важные детали. Она расскажет ему о Софи, Марджи и Максине и других друзьях здесь на побережье и перечислит приехавших знаменитостей. Ланни делал заметки в своем уме, как часть работы агента президента
Только после того, как Бьюти была удовлетворена, он мог обратить свое внимание на своего отчима, мадам и нового медиума. У них тоже были свои истории и масса новых записей. Ланни считал, что благоразумно вести разговоры с ними перед камином в гостиной, чтобы его дорогая мать могла принять в них участие. Он никогда не приглашал Лорел на прогулку, потому что, если бы он это сделал, то услышал бы: "Ланни, ты влюбился в эту женщину?" У Бьюти была полная возможность изучить эту женщину, и она не могла найти в ней никакого реального изъяна, за исключением того, что она не была наследницей, и почему Ланни не сможет использовать свои возможности? Бьюти вытащила из него историю его беседы с Реверди, и это почти заставило ее плакать. — "Ланни, где ещё ты сможешь найти кого-нибудь лучше этой прекрасной девушки?" Его оправдания потерпели неудачу, потому что он, конечно же, не собирается отправиться в путешествие теперь, когда моря кишат подводными лодками. Но так или иначе, Лизбет могла бы жить здесь, и Бьюти позаботится о ней, как никто и никогда не заботился в мире.
XI
Три исследователя парапсихологии проводили эксперименты изо дня в день. Сначала мадам была раздосадована, опасаясь, что ее статус в семье будет нарушен. Но Лорел сумела завоевать ее доверие, и теперь она примирилась. Они пытались получить "взаимное соответствие". То есть выяснить, смогут ли "духи" мадам передать половину предложения, а "духи" Лорел дать другую половину. Или если один может представить какие-то факты о какой-то определенной сущности, а другой - дать факты, которые им соответствуют. Это было похоже на составление частей головоломки. И единственным человеком, который знал всю картину, был Парсифаль, который эту головоломку и сочинил. По крайней мере, это доказывало телепатию, способность двух медиумов погрузиться в ум экспериментатора, когда они были в трансе. Это могло даже означать, что на определенном уровне, что все три разума были едины. Убедившись в этом, старый джентльмен решил устранить телепатию как гипотезу. Он поставил "духам" такую задачу: "Второй книжный шкаф справа от двери студии Ланни, третья полка сверху, семнадцатая книга, отсчитываемая слева, дайте мне строку 11 на странице 272". Сам Парсифаль не знал, какая это книга, не говоря уже о том, что было на странице, чей номер он выбрал наугад. Если бы медиум мог выполнить эту задачу, то это должно было означать, что существует какая-то форма ясновидения. После нескольких раз, Парсифаль предложил мадам процитировать одну половину строчки, а Лорел в другой комнате другую половину.
Леди из Балтимора выявила нескольких "контролей", наиболее предпочтительным из которых был Отто Кан, нью-йоркский банкир, который покинул места своей прибыльной деятельности примерно шесть лет назад. В мире духов он был, как и в реальной жизни, супер-умной личностью, и с большим удовольствием демонстрировал свою способность справиться с любой задачей, поставленной перед ним. Он услышал, как "контроль" мадам Текумсе рассказывал о себе и о своем круге друзей. Тогда банкир объявил, что найдёт этого старого индейца в "мире духов". Вскоре он объявил, что преуспел и подружился с ним. После этого они стали похожи на две радиозвезды, которые выступали в качестве гостей на программах друг друга.
Международный интеллектуал развлекался, притворяясь, что испытывает благоговейный трепет перед вождём каменного века, и относился к нему со всей церемонией, требуемой его званием. Текумсе никогда не имел ничего общего с банкирами, и не мог ожидать, что старший партнер Кун, Лёб энд Компани был правителем другого и более могущественного сорта. Он принимал почтение белого человека и серьезно относился к каждому комплименту, который ему делался. Исходя из этого, пара была хорошими компаньонами, а Отто всегда был тактичен, указывая на какую-либо ошибку, которую могут сделать духи Текумсе. Отто знал Шекспира и цитировал хвастовство Оуэна Глендаура: "Я духов вызывать могу из бездны"