5 была формула Святого Павла, которая звучала комично для неправедных современных ушей. Но чем грешнее становился мир, тем больше он нуждался в новых святых, как бы их не называли, в людях, которые верили в справедливость и свободу больше, чем в личной комфорт и хорошее мнение о себе.
В последнее время Ланни было сказано, что информация еще более важна, чем деньги. Во всем этом старом континенте продолжались интриги, которые могли бы решить судьбу не только Европы, но и остального мира на многие столетия вперёд. Эти секреты хранились в сознании очень немногих влиятельных лиц. Но не бывает человека, который ни рассказал ничего кому-то, своему секретарю, своей жене, любовнице. А эти люди рассказывают другим людям. Так рождаются слухи и конфиденциальные шепоты. А они рождают экспертов, оценивающих их. Появляются всякие претенденты, пытающиеся торговать вразнос секретами или, возможно, изобретать слухи, устраивая дымовые завесы, как военные корабли, чтобы сбить с толку противника.
Поэтому сейчас, более чем когда-либо, для Ланни Бэдда стало необходимо путешествовать на роскошных лайнерах и останавливаться в дорогих гостиницах, заводя знакомства с богатыми и знаменитыми в главных столицах Европы. Мало было лучших мест, чем дом его матери на Мысе Антиб в разгар зимнего сезона 1939 года. Прекрасная вилла, не слишком безвкусная и достаточно старая, чтобы иметь достоинство и репутацию. Государственные мужи, ушедшие на покой, находили здесь отдохновение. Нефтяные магнаты и оружейные короли обсуждали сделки с членами кабинетов министров в её гостиной. Великие музыканты играли здесь. Айседора Дункан танцевала на лоджии, и Марсель Дэтаз рисовал свои шедевры в студии на этой территории. Теперь хозяйка Бьенвеню была близка к шестидесяти. Но она все еще была прекрасной женщиной, чья сердечная доброта было очевидна для всех, и чье понимание человеческой природы и обычаев haut monde были полезны любому деловому человеку.
Бьюти Бэдд умела заводить друзей, и хотя её часто разочаровывали, она никогда не озлоблялась. Она была не той, что на Лазурном берегу называли богатой. Наоборот, она называла себя бедной, имея лишь тысячу долларов в месяц, чтобы жить и копить счета, ожидая, пока Ланни не продаст следующую картину Марселя Дэтаза, своего бывшего отчима. Любой, кто представлял собой что-нибудь в округе, знал все о Бьюти Бэдд, или думал, что знает, потому что она говорила без опаски, или заставляла людей думать, что она так делала. В начале её дней она была чем-то вроде скандала, но теперь всё улеглось, и она стала самой респектабельной из grandes dames, а её новый брак был настолько добродетельным, что ее светские друзей считали его немного комичным.
Седовласый и розовощекий Парсифаль Дингл, адепт Новой мысли и религиозный целитель, бродил по этому прекрасному поместью, которому по странной прихоти судьбы он стал хозяином. Он принял это безмятежно, его убеждения запретили ему иметь дело с мирскими делами. Он читал свои книги и брошюры и часто молился, совершенствуя себя, чтобы помочь другим. Он никогда ни с кем не разговаривал сердито или с раздражением. Для слуг и крестьян цветоводов Мыса он был новым и неслыханного рода святым, не соблюдающим церковных правил и не ищущим разрешения творить чудеса.
Бьюти Бэдд считала его самым замечательным человеком в мире, и она стремилась следовать его идеалам и действительно считала, что добилась успеха. Результатом стала странная смесь мирского и потустороннего. Хозяйка Бьенвеню любила всех, но в то же время она слушала сплетни о них, таковы были правила светского общества. Она пыталась смириться духом и говорила себе, что ей это удается, но в то же время она платила большие деньги за костюмы, которые давали бы ей то, что она называла "исключительностью". Она рассказывала своим друзьям, что больше не заботится о деньгах, но когда она играла в бридж и в джин-рамми, то она старалась изо всех сил выиграть. Когда она спросила мужа, права ли она, играя на деньги, он ответил, что когда-нибудь ее внутренний голос скажет ей об этом. До сих пор единственным голос, который слышала Бьюти, говорил ей, что если она не будет играть в азартные игры, то у неё вообще не останется никаких друзей.
VIII
Марселина, дитя брака Бьюти с художником Марселем Дэтазом, находилась в Париже, где делала свою карьеру в качестве танцовщицы. Она оставила дома сына, не достигшего ещё и года, получившего имя своего деда и создавшего новую атмосферу в поместье. Каждый день во время обеда, который был временем завтрака Марселины, она звонила, чтобы убедиться, что с её любимцем было все было в порядке. Кто-то будет держать драгоценный сверток близко к трубке так, чтобы его мать могла услышать его воркование. Если он этого не делал, то его маленькие ножки пощекочут так, чтобы он закурлыкал. Все доклады всегда были благоприятными. Потому что Бьенвеню было прекрасным местом для детей. Вилла была построена вокруг открытого двора, где за цветами ухаживали, а пауков искореняли. Собаки были добрыми, и была найдена английская няня, воспитавшая несколько титулованных младенцев, и была столь же надежна, как восход солнца.
Самого Ланни вырастили в этом дворе, а за ним последовали и другие по одному за раз, с большими интервалами, как это принято в светском мире. Сама Марселина, а затем маленькая дочь Ланни Фрэнсис и маленький Йоханнес сын Фредди Робина, которого вывезли из Германии, теперь живущий в штате Коннектикут. Ланни наблюдал за ними, одним за другим, и вновь прочувствовал бесконечные тайны бытия. Он играл для них на пианино и наблюдал их реакцию. Он учил их танцевать, а в случае Марселины определил ее карьеру. Он больше всего хотел оставаться в этом тихом месте и наблюдать за раскрытием нового крошечного существа наполовину итальянца, на четверть француза и на четверть американца. Какие другие породы там могли быть намешаны в течение столетий вплоть до Адама и Евы?
Долг призывал сына президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт, и он должен был оставить прелести детского изучения. Он не мог переиграть прекрасные клавиры, находившиеся на полках в его мастерской. Он не смог прочитать прекрасные старые книги, которые завещал ему двоюродный дед из Коннектикута, и которые ждали его целые двадцать лет. В современном мире проснулись дьявольские силы, и если они возьмут верх, то сожгут все жизненно важные книги и упразднят всю прекрасную музыку. Они заставят любую франко-американскую мать пожалеть, что она принесла в мир мальчика. Они превратят наполовину итальянского мальчика в такое чудовище, что история будет содрогаться при мысли об этом.
Так Ланни пришлось одеваться и выходить в тот мир, который называл себя великим, высоким, благородным и избранным. Он должен был пить чай или кофе в светских гостиных и слушать болтовню любящих удовольствия дам. Он должен был танцевать с ними и немного заигрывать с ними, зная, как далеко он может зайти, не создавая им проблем, когда он избегал идти дальше. Он должен был сидеть в модных барах и научиться потягивать слабый ликер в то время, как его партнёры пили что-нибудь покрепче. Он будет ходить под парусом, плавать, играть в теннис, смотреть поло и скачки и изредка играть в азартные игры, чтобы не выглядеть оскорбительно положительным. И все время, днем и ночью, его мысли будут настороже, чтобы узнать имена ключевых лиц, как познакомиться с ними, и как заставить их говорить о том, что происходит в Европе и, что было запланировано теми, кто за это будущее отвечает.
IX
В счастливом детстве Ланни Жуан-ле-Пен был крошечной рыбацкой деревушкой, но теперь деревушка стала круглогодичным курортом для богатых из мест, таких далеких друг от друга, как Голливуд и Буэнос-Айрес, Батавия и Калькутта. Здесь было новое казино, шикарный дневной и ночной клуб для всех, кто имел деньги и хотел поесть или выпить или сыграть в азартную игру или потанцевать. В ресторане этого заведения Ланни сидел за обедом с джентльменом лет шестидесяти, лысым, в очках, с крючковатым носом, большим ртом, и цветом лица, который наводил мысль на серую резину. Его имя было Хуан Марц. Он начал жизнь табачным контрабандистом в Испании. Используя хитрую комбинацию финансов и политики, которая характеризует современный мир, он стал владельцем табачной монополии своей страны. Также владельцем доков, пароходных компаний, банков, а также целой калийной отрасли в Каталонии. Он был международным ростовщиком, ссужающим деньги под залог, и финансистом королей. Именно он устроил мятеж Франко против народного правительства. Он истратил пять миллионов долларов в Нью-Йорке, а затем полмиллиона фунтов в Лондоне на покупку военного снаряжения. Он вложил больше, чем двадцать миллионов долларов в неудачное возвращение короля Альфонсо. Он получил надежные ценные бумаги и лучшие концессии, и теперь, с победой фашистов, видел себя на пути, чтобы стать самым богатым человеком в мире.
Кроме того, он был одним из самых скрытных людей. О нем было очень мало публикаций, а он ничего делал, чтобы их увеличить. Он работал за кулисами, как это делал Захаров, Крюгер, Стиннес, Шнейдер и Детердинг, и все остальные очень могущественные люди, которых Ланни когда-либо знал. Политики, генералы и короли жили в центре всеобщего внимания и пользовались славой, в то время как денежные магнаты оставались на заднем плане и отдавали приказы, стараясь быть вежливыми, когда это было возможно, но только, если их приказы будут выполняться. Сеньор Хуан не признает даже в частном порядке, что был могущественным человеком. Он просто обычный бизнесмен, старающийся производить полезные товары. Без всякой благотворительности или что-нибудь такого же претенциозного. Только зарабатывать деньги, так как без денег ничего нельзя сделать. Используя деньги, можно строить доки и пароходы, а также производить калийные удобрения, короче говоря, те разговоры, которые слышал Ланни от своего отца с раннего детства.
С Ланни Бэддом сеньор разговаривал, как посвященный с посвящённым. Робби Бэдд производил отличные самолеты-истребители, некоторые из них были куплены за деньги Марца, и, несомненно, эти закупки продолжатся. Ланни знал все об этих планах, и был, несомненно, в курсе дел своего отца. Марц будет уважать его за это. Занятие старыми мастерами было респектабельным даже для табачного контрабандиста, ставшего джентльменом. А джентльмен хотел знать, как джентльмены тратят свои деньги, и хотел превратить свой дворец в один из лучших. Молодой Бэдд должен быть в порядке и с политической точки зрения, потому что он был во франкистской Испании в разгар конфликта, и в Севилье посетил генерал Агилара, фашистского командующего. Ланни прожил большую часть своей жизни во Франции и был своего рода побочным членом семьи де Брюинов. Он знал барона Шнейдера из Шнейдер-Крезо, что было лучшей рекомендацией для табачного короля. Кроме того, он путешествовал по Германии, и много раз был гостем в Каринхалле и Берхтесгадене. Он мог рассказать, как Шушниг, канцлер Австрии, прибыл в горное имение фюрера, чтобы получить взбучку. Конечно, Хуан Марц никогда не удостоился бы таких почестей, при этом он не знал никого другого, кто мог бы претендовать на них, и доказать это знанием подлинных деталей.