По дороге хозяин рассказал о своей ферме и о чудесах на ней, в том числе о двух тысячах скворечников с электрическим подогревом и с защитой от замерзания воды. Интересно было узнать, сколько птиц могут испытать соблазн изменить свои привычки и остаться на всю зиму в суровом климате Мичигана. Он развёл в своем саду триста восемьдесят пар английских певчих птиц, а в другой раз семьдесят пять пар куниц. Он долгое время жил в этом доме, и двадцать два года назад над дверью гнездилась пара коноплянок. Этим утром он посчитал семь пар этих птиц и задался вопросом, не является ли кто-нибудь из них потомками ранних обитателей.
VI
Ланни не смог хорошо разглядеть дом потому, что они въехали под крышу крытого подъезда и быстро вошли вовнутрь. Там была большая и удобная гостиная, а добродушная пожилая леди встречала их. Девочка из маленького городка, на которой рано женился молодой механик Генри Форд, наверняка не рассчитывала стать императрицей и никогда не пыталась выучить эту роль. Ланни не мог не задаться вопросом, насколько она знала о тех ужасных вещах, которые были связаны с созданием империи. Тридцать шесть сотен частных полицейских, многие из которых имели криминальное прошлое, и жестких гангстеров, которых нанимали избивать и убивать профсоюзных активистов в каких бы разных частях страны они ни пытались организовать рабочих Форда?
Ланни Бэдд решил очаровать пожилую леди. Это искусство он практиковал с детства. Его пригласили посмотреть на картины, поэтому он говорил на эту тему. Его мать была моделью художников в Париже, и он жил среди них с тех пор, как помнил себя. Его отчим просиживал целые дни, с удовольствием рисуя сцены на Мысу, и всегда был готов объяснить, что, как и почему. История Марселя Дэтаза с лицом, обгоревшим на войне, в белой шелковой маске за исполнением своей лучшей картины принималась на ура любой аудиторией. Ланни не сказал ни слова о работах Дэтаза в своей кладовой, поскольку это могло бы показаться намеком. Нет, он рассказал, как художник ушёл на вторую битву при Марне и никогда не вернулся. А затем, как пожилая польская медиум принесла Ланни сообщения, якобы исходящие из мира духов. Был ли это действительно Марсель, или это были только воспоминания Ланни о нем? Ланни понятия не имел, что подумала миссис Форд по этому вопросу. Но было мало тех, кто не хотел узнать об этом, особенно те, кто знает, что они сами приближаются к тому рубежу, из-за которого они могут не вернуться.
Между тем они пили чай. И потом они смотрели картины, некоторые из них были хорошими, а некоторые не очень хорошими. Это были картины, которые приобретали, руководствуясь именем живописца, а не самой живописью. Для Ланни этот случай был похож на викторину по радио. Он должен быть готов говорить быстро, и то, что он сказал, должно быть правильным. Его профессиональный успех зависел от его способности пройти мимо картин и впечатлить и даже поразить коллекционера богатством своей информации и уверенностью в своих суждениях. Сама миссис Форд вряд ли была авторитетом. В ходе их разговора она рассказала, что её портрет был написан художником, знаменитостью в Детройте, и этот художник начал свою работу, сфотографировав её очень много раз. Она была впечатлена количеством фотографий и думала, что так ведут себя все великие художники, когда приступают к своей работе.
Ланни не разочаровывал её. Вместо этого он похвалил те достойные работы, какие он смог найти в ее коллекции. Он рассказал интересные истории об их авторах, и в каких музеях можно найти их самые известные работы. Когда Ланни Бэдд действительно принимался говорить об искусстве, то он мог поразить слушателей. Настолько, что, когда он предположил, что для них настало время уйти, жена Короля Фливера спросила, есть ли у них какие-либо другие дела, и если нет, то не захотят ли они остаться на обед, чем Бог послал. Ланни не беспокоился о том, что пошлет Бог на обед Форду, и сказал, что будет счастлив остаться. Квадратт согласился. И когда их сопроводили в гостевую комнату помыть руки, бывший поэт хныкал: "Вы всех их очаровали!" Ланни улыбнулся и приложил палец к губам. "Я вскоре предоставлю вам шанс", – сказал он. Они составили хорошую команду, работающую вместе, как Макиавелли и его воображаемый принц.
VII
У них была отличная еда, старомодный американский стиль. В доме Короля Фливера не было ничего иностранного за исключением картин его жены! После еды они сидели в гостиной, и пока миссис Форд занималась вышиванием, Ланни описал жизнь в Бергхофе, а затем в Каринхалле, что было чем-то вроде волшебной сказки для пожилой супружеской пары. Предоставив своему собеседнику обещанный шанс, Ланни рассказал о Линдберге в Германии и о том, как в Америке распространяются жизненные идеи Нового порядка. "Волна будущего", – так назвала его жена Линдберга. Квадратт подхватил реплику и рассказал, что он делал для распространения этой волны, и как различные сенаторы и конгрессмены помогали ему.
Генри, молчавший и, по-видимому, безразличный, когда речь шла о живописи, теперь ожил и задавал вопросы. Ланни понял, что его знания о Ку-Клукс-Клане, Серебряных рубашках, Белых воинах-крестоносцах были почти такими же обширными, как и его знания о пластиках из соевых бобов. Он также не предполагал, что пропагандисты этих новых идей работали только ради любви. Он платил деньги за распространение своих идей и понял, что для перевоспитания ста миллионов людей потребуется немало денег. Квадратт заявил, что многие из его друзей считают, что мистер Форд был тем человеком, который должен был выйти на арену и победить Новый курс на президентских выборах в следующем году, но Король Фливера покачал головой. Он был слишком стар, и поклялся навсегда бросить политику после своего горького опыта баллотироваться в Сенат США более двадцати лет назад.
Они говорили о Линдберге как о возможном кандидате, а затем о генерале Мозли. Квадратт сказал, что очень плохо, что отец Кафлин родился в Канаде, а Генри сказал, что это не имеет значения, потому что случай с Аль-Смитом показал, что Ближний Запад никогда не примет католика. Они упоминали бывшего проповедника, Джеральда Смита, как будущего лидера, и хозяин сказал: "Он выступит в Детройте завтра вечером, они попросили меня заплатить за встречу". Но он не сказал, каким был его ответ.
Ланни догадался, что старик придерживался крестьянского режима, и поэтому он рано откланялся. Их автомобиль был привезен с завода, и когда они благополучно устроились в нем, Квадратт воскликнул: "Бэдд, это было замечательно!" Согласно правилам хорошего тона Ланни любезно ответил: "Этим я обязан вам ". Он знал, что всякий раз, когда в Европе он найдёт подходящего старого мастера, он сможет отправить миссис Кларе Брайант Форд телеграмму об этом и может рассчитывать на получение ответа.
VIII
На следующее утро они должны решить, как провести день. И Ланни сказал: "Я слышал, что здесь есть художественный музей". Квадратт сказал: "Я хочу сделать звонок отцу Кафлину". Когда Ланни спросил: "Вы его знаете? " Ответ был следующим: "Я считаю его очень хорошим другом. Хотите с ним познакомиться?"
Так Ланни не смог увидеть Детройтский институт искусств. Его спутник позвонил по конфиденциальному телефонному номеру и назначил встречу на одиннадцать часов, а Ланни повез его по самой претенциозной магистрали города бульвару Вудворд на расстояние двадцать километров в город Роял-Ок. Справа от них возвышалась большая оштукатуренная церковь с высокой башней, Храм Маленького Цветочка. По странному совпадению мэр Нью-Йорка носил имя Фьорелло, что означает "Маленький цветок". Но он был наполовину еврей и большой антифашист, так что этот храм не был его местом поклонения.
Создателем храма и его абсолютным руководителем был тот, кто называл себя "самым любимым католическим священником Америки, вещающим по радио". Во время великой депрессии он выступил с лекарством от всех народных болезней, отменой золотого стандарта. Это не было новой идеей на Среднем Западе Америки. Такую идею выдвигали ещё древние популисты. Но отец Кафлин придал ей новую жизнь. Радио-оратор со сладким голосом начинал с маленькой станции, прося деньги для увеличения аудитории. Деньги хлынули рекой, все в однодолларовых купюрах. Их привозили из почтового отделения в грузовиках, и сто пятьдесят девушек были заняты открытием конвертов.
Постепенно преподобный оратор создал радиосеть. Он также купил участок земли и построил этот храм вместе со всеми вспомогательными постройками. Гаражом для паломников, гостиницей для их размещения, рестораном и несколькими киосками с хот-догами, чтобы накормить их, и сувенирными магазинами, где они могли бы их купить, отправить домой и доказать, что они действительно совершили паломничество. "Мы ведём дела лучше, чем кто-либо в Мекке, Кентербери или Лурде", – заметил Квадратт.
Он не сказал, что питает отвращение к католикам и ко всем их делам. Такие чувства испытывали все нацисты, но им было нужно священноначалие в Америке, и они создали испанский фашизм, а Франко был набожным служителем Святой Матери Церкви. Поэтому этот зарегистрированный нацистский агент ограничился только тем, что заметил, что преподобный отец прекрасный деловой человек. Эти различные предприятия принадлежали компаниям, в которых он и его секретари были директорами. И эта схема сделала бы честь Дж. Парамаунту Барнсу в период его расцвета. Квадратт знал, что этот "коммунальный король" Чикаго был отцом бывшей жены Ланни. Действительно, именно благодаря Ирме Квадратт познакомился с Ланни Бэддом.
В свои ранние дни "Серебряный Чарли" вёл популярную программу и, казалось, шел к тому, чтобы занять место Хью Лонга в качестве американского фюрера. Но внезапное богатство оказало на него такое же влияние, как на "Кингфиша", и "Банкомба Боба"34 и на многих других лидеров масс. Они стали понимать идеи богатых и больше не могли говорить ничего, что могло бы повредить чувствам тех, за чьими столами они обедали. Бывший поэт с лукавой улыбкой заметил: "Я наблюдаю это даже на себе. В молодости я был чем-то вроде социалиста, и, возможно, смог бы стать очень хорошим демагогом, но теперь я считаю, что меня превратили в получателя денег, и все, что осталось от моего радикализма, это то, что я обвиняю богатых, беря за мои услуги хорошую цену. Я замечаю, что чем больше я получаю их, тем больше меня ценят".