V
Джентльмен с несколько громоздким именем Реверди Джонсон Холденхерст был отпрыском одной из старых семей Балтимора. Он был назван в честь судьи Верховного суда, демократа, отстаивавшего права штатов, ставших Союзом, и, следовательно, занимал почетное место в истории штата Мэриленд. Отец нынешнего Реверди был одним из тех властных мужчин, кто шёл своим собственным путём независимо от обстоятельств. В быстро растущей гавани он видел доки, железнодорожные подъездные пути, а также другие привилегии, которые можно получить от законодательного органа податливого городского совета и законодательного органа штата. И он захватил их. Мировая война сделала его одним из самых богатых людей города. Он оставил после себя трёх сыновей, заброшенных озабоченным отцом и испорченных снисходительной матерью. Семейное состояние теперь было представлено ценными бумагами, в том числе наиболее безопасными в стране, так что все сыновья могли только стричь купоны по облигациям и вносить чеки дивидендов в депозит семейного банка, а затем жить легкой жизнью.
Другие сыновья были "пьющими мужчинами", по вежливому определению Эмили. Реверди был лучшим из них, и, к своему несчастью, он был слишком хорош. Добросердечный парень, от которого все хотели что-то получить. Некоторые политики убедили его баллотироваться в сенаторы Соединенных Штатов, желая, конечно, его деньги. Он обнаружил предательство и коррупцию в своём родном городе и своём штате. Это нанесло ему психическую травму и заставило его удалиться от мира.
"Он бережёт своё хрупкое здоровье", – сказала Эмили, и это не было "спекуляцией". Она имела в виду, что ее друг, заботясь о своём долголетии, выбрал себе хорошую болезнь и пёкся о ней. Его беспокоило горло. Оно начинало давать предупреждения при малейшем воздействии холода и сырости. Он убедил себя, что ему придёт конец, если хоть одна снежинка когда-либо ляжет на его плечо. Поэтому он завел себе отличную яхту, изготовленную на заказ, и в начале каждого ноября Ориоль из Балтимора отплывала из Чесапикского залива, направляясь на юг. Куда не имело большого значения, и как долго и далеко, лишь бы это было место, свободное от атмосферных возмущений. Он брал с собой любого, кто хотел пойти, при условии, чтобы он был свободен от эмоциональных расстройств.
Реверди был высокий, стройный человек лет пятидесяти или около того. Он не выглядел тростинкой и хорошо загорел под тропическим солнцем. Черты его лица были чувственны, его подбородок был довольно слаб, а его поведение было нерешительным и рассеянным. Но когда он начал говорить, все удивлялись, обнаружив, что он был совершенно откровенен. Ланни догадался, что он принял такое поведение, как способ борьбы со своим комплексом неполноценности. Он был совестливым человеком и много думал, что он должен делать. Некоторые из его решений были необычными и требовали некоторого времени, чтобы к ним привыкнуть.
VI
А потом Лизбет. Это было ее полное имя, а не уменьшительное. Так же, как в день равноденствия есть момент, когда солнце находится в высшей точке, так и в развитии девушки должен быть какой-то момент, когда она находится в самой прекрасной форме. И Ланни Бэдд считал, что это быть день и час для Лизбет Реверди Холденхерст. У неё были светлые волосы, очень лёгкой текстуры, что вряд ли их можно было уложить. У неё были милые черты, цвет лица заставлял думать обо всех существующих цветочных лепестках, а губы были такого сорта, который заставил древнего английского поэта зазывать: "Вишни спелы, спелы, спелы". Несомненно, ей сказали, что она должна встретиться с "привлекательным" мужчиной. И без сомнения на яхте были женщины и хорошо обученная горничная, которые помогли ей выбрать это платье с глубоким вырезом из тонкого розового шифона и бархатные туфли в тон платью. Ланни знал, сколько могут стоить такие вещи, потому что видел, как дамы одетые в них, болтали о ценах, начиная с того времени, когда он под стол пешком ходил.
Ее отец обожал ее, это можно видеть в каждом его взгляде. Без сомнения, он сделал все возможное, чтобы испортить ее, как его мать сделала с ним. Насколько ему это удалось, было вопросом, на который вряд ли можно было бы ответить за короткое знакомство. Когда люди не имеют ничего общего, кроме как съесть правильно подготовленную еду и вести легкую беседу по поводу мест, которые они посетили, и друзей, которых они встретили, можно только получить самое приятное впечатление о них. И именно это они запланировали. Так образуется "приличное" общество, и его не надо исследовать глубоко, говоря: "Ну, милая красавица из Балтимора с цветочными лепестками щек и губами из спелых вишен, как это с вашей душой? В какой вере вы живете, и какова ваша концепция вашего долга по отношению к вашему ближнему?"
Бабушка Реверди училась в одном классе с матерью Эмили Чэттерсворт. Ланни хорошо запомнил последнюю старую леди, миссис Салли Ли Сибли, приехавшей из города, который она называла "Баламо", и видела, как был атакован Пятый Массачусетский полк, идя по городу в начале Гражданской войны. Теперь он говорил о ней и слушал воспоминания двух семей, а затем о круизе Ориоля, семь восьмых пути вокруг света. У Лизбет была подруга, чьи родители были медицинскими миссионерами на Фиджи, и они взяли ее домой по Панамскому каналу. Так было и со всеми другими круизами. Отец объяснил, что кто-то хотел пойти в какое-то маловероятное место, и они брали его. У них был знакомый на Бали, поэтому они пошли на этот остров. Кузен проводил зиму в Каире, и это был следующий порт, а теперь они остановились в Каннах повидать Эмили. Они останутся здесь на неделю или около того, если не задует мистраль, холодный северный штормовой ветер. А если это так, то Ориоль пойдёт по подветренным берегам Франции и Испании и убежит вниз к побережью Африки.
И вот Ланни обнаружил, что сидит наедине с Лизбет в библиотеке. Так было много раз в Семи дубах. Матери и отцы получали заверения хозяйки поместья, что Ланни относился к тому правильному виду мужчин, с которыми можно было оставить наедине молодых девушек. Ланни расскажет им о своих путешествиях и приключениях, случившихся с ним в связи с его профессией художественного эксперта, уникальной и выдающейся. Он совершил две поездки в "Красную" Испанию, чтобы вывести старых мастеров, и одну в "националистическую" Испанию для той же цели. Пули свистели в его ушах в Барселоне, а несколько прошли через верхнюю часть его автомобиля с самолета близ Сарагосы. Он обнаружил, что Лизбет ничего не знала о политике, участниках в этой войне, а он не пытался просветить ее или рассказать ей что-нибудь о новых войнах, ожидаемых в ближайшее время на этом несчастном старом континенте. Это напугало бы ее, а зачем?
VII
Вернувшись в Бьенвеню, Ланни столкнулся с одной из тех сцен, которые стали обычным делом. "Ну, на что она похожа?" и "О чём вы говорили?" и "В чём она была одета?" и даже "Что у вас было на обед?" На все эти вопросы должны были быть даны подробные ответы, и не один ответ не был когда-либо достаточен, он должен вернуться назад и вспомнить больше, чтобы удовлетворить нетерпение своей матери.
"Слушай, старушка", – сказал сын, и это тоже было обычным делом. – "Она красавица, и, видимо, хорошая девушка, она сделает какого-либо мужчину счастливым, но это буду не я, так что не трать свое время на происки".
"О, Ланни! " – А потом все аргументы, – "Что это с ней?" и "Что с тобой?"
Тут была довольно любопытная история, и её Ланни рассказать не мог. У него была работа, и это была не покупка картин. Но он не мог дать своей матери даже маленького намека на этот факт. Он только доставил бы ей больше беспокойства, чем факт, что у него не было жены. Все, что он мог сказать: "Я никогда не смогу сделать такую девушку счастливой. Опять повторилась бы история с Ирмой. Она захочет, чтобы я катался на яхте, или поселился в пригороде Балтимора, а что бы я там делал?"
"Ты это говоришь, ничего не зная о ней! Может быть, что она найдет Бьенвеню самым романтичным местом в мире. У вас там будет коттедж". – Это был дом, который построила Ирма, но прошли годы, и его хорошо, так сказать, продезинфицировали другие друзья, которые занимали его. – "Девочка в этом возрасте ещё не сформировалась, и мужчина, который заслужит её любовь, может превратить ее в то, что ему угодно".
– Да, старушка. Но я так не думаю. Это обычный обман, который вы, женщины, пытаются нам внушить! Но правда состоит в том, что она была сформирована, когда была ещё в колыбели, и все эти годы спустя ее мать и ее няньки и служанки и каждая женщина, которая была рядом с ней, все они старались научить ее обычному поведению. Теперь она то, что ты называешь "готова", и я был бы дураком, если я позволю дамам обмануть себя.
Бьюти Бэдд, которую никто не мог обмануть, сидела, внимательно глядя на сына. – "Ланни, ты по-прежнему связан с этой немкой!"
Ему хотелось бы ответить: "Эта немка мертва". Но если бы он так сказал, у него не было бы предлога отказаться говорить о ней. Когда, где, и как она выглядела, и есть ли у тебя её фотография и так далее? Лучше держать ее в качестве защитного щита, за которым укрываться, когда его мать начнёт копаться в его личной жизни! "Господь с тобою!" – он уклонился. – "Я хотел бы быть тем, что ты хочешь, и делать то, что ты хочешь, но ты знаешь, что у всех у нас есть различные идеи и интересы, и мы должны жить своей собственной жизнью".
– Ланни, я никогда не возражала против твоей собственной жизни, но я не могу понять, почему ты должен скрывать её от своей матери.
– Я всегда рассказывал тебе о своих собственных секретах, но я не могу говорить тебе о секретах других людей. Это как закон мидян и персов, который нельзя нарушать8.
Бьюти Бэдд была дочерью проповедника и знала, что он цитировал.
VIII
Конечно, она не могла сдаться. Но она будет действовать подпольно. Социальной обязанностью Ланни было сопровождать свою мать и их лучшего друга на яхту. Оказавшись на борту, он считал своим долгом находиться на палубе рядом с Лизбет и рассказывать ей о достопримечательностях гавани. Показать остров Сент-Маргерит, где были интернированы немецкие жители Ривьеры во время мировой войны, и место, где он мальчиком видел подводную лодку, вы