Ланни сказал себе, что ему следует избегать этого вопроса. Он не чувствовал себя способным судить об этом и оставил его избраннику судьбы, у которого было гораздо больше источников информации, чем у него. Каждый раз при встречах с Ади Шикльгрубером в течение десятка лет, Ланни наблюдал, как тому нравилась лесть, и сейчас он также принял бы восторги восхищения от сына президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт. Но предположим, что он действительно не знал, что хотел сделать? Предположим, что он был испуганным маленьким ефрейтором, столкнувшимся с проблемой колоссальных, даже космических масштабов, и дрожавшим в своих военных сапогах перед ней. Что тогда? Тяжела ты, шапка Мономаха! И, конечно же, это относится и к шапкам придворных, которые толпились около трона. Такая толпа в Берхтесгадене была, так как такие толпы были на протяжении веков, многочисленные, назойливые и ревнивые. Они не пропустят вперёд чужака. Если Ланни позвонит в Бергхоф по телефону и нахально скажет: "Я хочу поговорить с фюрером по важному вопросу"? Там хорошо знали его и, вероятно, передали бы его сообщение. Но что, если фюрер будет занят или не в духе? Рассказы об этом пойдут повсюду, и социальное положение герра Бэдда сильно пострадает. И многие этому будут радоваться. Он мог бы позвонить Гессу и наверняка смог бы его поговорить с ним. Но что он должен сказать? "Я больше не "умиротворитель" и не хочу говорить о политике с фюрером"? Должен ли он сказать: "У меня есть картина, которую я хотел бы ему представить"? Но это звучит, как попытка заработать деньги, что самое худшее в период кризиса. Должен ли он сказать: "У меня есть для него важная информация"? Но какая это была бы информация? Гесс сказал бы: "Приезжай и расскажи мне о ней". И Ланни должен был её иметь!
IV
Всё время Ланни думал о заместителе, и в его голове блеснула идея. Духи! Гесс верил в них открыто, а Гитлер тайно. В этот обширный потусторонний мир разума, который мог бы сказать, о спрятанных силах. Мудрость этого мира превосходит мудрость скромного ефрейтора, дрожащего в своих военных сапогах, и сына торговца из Египта, образование которого было прервано войной. В условиях такого кризиса, когда будущее НСДАП и всей Германии поставлено на карту, и весь мир зависит от одного решения, Руди наверняка будет обращаться к медиумам и астрологам, хиромантам, гадателям на чайных листьях и замасленных картах. Ади тоже мог бы это сделать, но под прикрытием, со многими предосторожностями, чтобы мир не смог догадаться.
Это был пропуск Ланни в пристанище фюрера. Это был его путь к глубинам души мистика. Он предложил бы привезти мадам из Жуана на очередную серию сеансов, и пусть Текумсе сообщит, что давно умершие товарищи Руди посоветуют о следующем шаге для партии. Все может пойти не так, духи могут не дать приемлемого совета. Но, во всяком случае, Ланни попадет в Бергхоф до начала войны, и у него будет возможность найти правильные ключи к Шикльгруберу и узнать, его последние настроения в отношении Марианны, Британии, герра Розенфельда и, прежде всего, Иосифа Джугашвили, он же Сталин!
Возможно, было бы разумно что-то сказать Гессу заранее. Ланни потрудился посетить модного берлинского мистика, который называл себя "профессором Прёфеником". Ланни убедился, что он мошенник. Но тогда есть несколько мошенников, которые хладнокровно делали состояния на жульничестве с паранормальными явлениями. У большинства из них были кое-какая одарённость, и многие по-прежнему смешивали реальность с фальсификацией. Этот старый джентльмен неопределенного происхождения знал оккультные традиции всех веков и, по всей вероятности, был достаточно проницательным, чтобы заподозрить, что Ланни смешивал обман с наукой, как в социальных, так и интеллектуальных областях. Ни один из них не мог понять другого до конца. Так могли ли они сотрудничать? В ходе беседы Ланни сделал намеки и увидел, что Прёфеник понял эти намеки и использовал их в сеансе с Гессом. Профессор, должно быть, догадался, что у Ланни была какая-то цель в этом, но у него не было возможности узнать, что это за цель. Он работал на свою цель, чтобы произвести впечатление на Nummer DreiNazi.
То, что было сделано однажды, может быть сделано снова, поэтому Ланни назначил встречу и посетил элегантную резиденцию. Старый джентльмен с седыми бакенбардами и в красивой шелковой китайской куртке сердечно его приветствовал. Ланни обеспечил себе такой приём, всегда оставляя конверт с несколькими сотнями марок. На этот раз он говорил о мировых делах, как это делал весь мир, и как это делали большинство клиентов профессора. Поэтому, когда профессор ушел в свой кабинет и вошел в свой транс, его "контроль", бывший король Богемии Оттокар I также говорил о политике. Его голос был ясным и громким. Но его слова были апокалипсическими. Он видел четырех всадников, несущихся в небе, он видел сожжённые города, разрушенные стены, самолёты падали с неба. Всё это не было ничем новым, поскольку газеты были полны угроз, а Герника, Мадрид и Барселона давали пример.
Все было в порядке, потому что Германия выходила на первое место, и Адольф Гитлер собирался стать основателем партии и режима, которые продлятся тысячу лет. Это могло бы послужить фоном, а Ланни мог свободно представить любые детали, которые ему нравились. Профессор должен был быть в трансе и не знать, что говорил дух короля Оттокара, поэтому он не мог ничего отрицать, не признав, что его сеанс было мошенническим. А он не захотел бы, когда ему было заплачено двести марок за то, чтобы он молчал, не говоря уже о престиже при дворе.
Ланни серьезно относился к паранормальным явлениям и старался никогда не обманывать себя. Но он относился к обязанностям агента президента еще более серьезно, и был готов обмануть любого нациста или фашиста в любое время и любыми способами. Итак, теперь у него была информация. Теперь он мог позвонить Гессу по телефону и сказать: "У меня только что был сеанс с Прёфеником, там шла речь о нынешней ситуации, всё действительно необычайно, и я думал, что ты захочешь узнать об этом. Я приехал в Мюнхен по делам и могу увидеть тебя в любое время, когда ты скажешь". Он мог услышать, как Руди отвечал: "Браво! молодцом! Приезжай, как только сможешь, и позвони мне, когда приедешь".
V
Ланни планировал доехать до ближайшей точки Швейцарии, написать и отправить отчет, а затем приехать в Мюнхен и позвонить Гессу. Примерно в девять часов утра он упаковал свои сумки, оплатил счет, оставил свой адрес для пересылки почты и сел в машину. Затем произошло то, что показывает, как судьба человека зависит от слепого случая. Гете написал в своей поэме Hermann und Dorothea: "Мгновение решает жизнь человека и всю его судьбу". Ланни поднял ногу и собирался поставить ее на стартер своей машины, когда вспомнил, что забыл телеграфировать матери изменение своего адреса. Он оставил машину на попечении швейцара отеля, зашёл внутрь и подошёл к конторке. Он сумел вывести слова Vier Jahreszeiten Hotel Munich, когда к нему подошел один из посыльных Адлона. – "Герр Бэдд, вас к телефону".
Ланни положил частично написанное сообщение в карман и зашёл в кабину. Женский голос сказал: "Пожалуйста, ответьте Да или Нет, больше ничего. Вы узнаете мой голос?" Когда он ответил: "Да", голос продолжил: "Вы передали мне несколько советов от моей бабушки. То одолжение, о котором я прошу, связано с ними. Мне срочно нужно вас увидеть". Ланни, если даже не занимался бы тайными делами в течение многих лет, умел понимать намеки. "Я понимаю", – ответил он мгновенно. – "Где я могу вас встретить?"
– Вы помните, где мы сидели и разговаривали в прошлый раз. На открытом воздухе?
– Я помню.
– Можете ли вы снова найти это место?
– Я уверен, что смогу.
– Можно ли взять где-нибудь или арендовать автомобиль. Я имею в виду тот, который вы могли бы вести сами?
Он никогда не говорил ей, что у него есть своя машина. Теперь он сказал: "Это можно устроить".
– Как скоро вы можете быть там?
– Через пять минут, если хотите.
– Пожалуйста, через пятнадцать.
– О.К.
Так Ланни не закончил свою телеграмму, и когда он сел в свою машину, то не поехал на юг, а поехал в Тиргартен и стал кружить вокруг места, где он сидел на скамейке и рассказывал Лорел Крестон о мадам, Текумсе и о духе Марджори Кеннан. Из тона и поведения женщины он убедился, что это серьезный вопрос, и теперь выглядывал любого пешехода или машину, которые могли бы показаться подозрительными. Когда он увидел её, быстро идущей, то не сразу присоединился к ней, а поехал за ней, просматривая едущих и идущих. Это был тот случай, когда он не мог ошибаться, и он ждал, пока она не сядет на скамейку. Затем он остановил свою машину, не глуша мотора, перед местом, где она сидела. Она увидела его и подошла. Он открыл дверь на задние сиденья, и как только она вошла, он уехал.
"Вас ищут? " – спросил он, и когда она сказала ему: "Да". Он сказал: "Ложитесь на сиденье, и вас не будет видно". Он сложил пальто, чтобы сделать ей подушку.
VI
Ланни внимательно наблюдал и убедился, что за ним не идет машина. Во всяком случае, сейчас они были в безопасности. "Теперь!" – сказал он. – "Расскажите мне, что случилось".
Она рассказала: "Рядом с пансионом есть небольшой сквер. Там есть деревья и скамейки в тени, и я иногда приходила туда сидеть и читать, пока утром идёт уборка моей комнаты. В пансионе есть горничная, простая деревенская девушка, которой я понравилась, я дарила ей маленькие подарки, а она рассказывала мне о жизни в своей деревне. Сегодня утром она прибежала в сквер, запыхавшись: 'Ach, liebe Miss, die Polizei!' Трое мужчин в форме пришли и спрашивали, где я. Они обыскали все в моей комнате. Я не могу возвращаться в пансион. Вот и все. Горничной пришлось немедленно убежать, чтобы ее не заметили. Я как можно скорее ушла с места. Я не знаю, что делать. Я не знаю никого в городе, к кому могу обратиться за помощью, или кому я могла бы доверять, если бы я это сделала. У меня нет права беспокоить вас, но мне очень нужен совет, хотя я и знаю, как вы не согласны с моими идеями..."