риятия!
Он обратил внимание своей пассажирки на вращающийся свет прожектора на горе, освещающего окрестности. "Это наша цель", – сказал он. – "Хорошо охраняемая крепость, вы увидите".
Деревня Берхтесгаден была полна туристов в это время года. Там была прекрасная гостиница, где останавливались посетители Бергхофа. Те, кто не был достаточно важен, чтобы быть принятым фюрером. Альпинисты шли с посохами и канатами. Другие, менее амбициозные, сидели на скалистых утёсах и смотрели в бинокли. Если иногда они поворачивали эти бинокли в направлении пристанища фюрера, это еще не было нарушением, но вскоре могло стать таковым.
Вперед и вверх к въезду на частную дорогу к Бергхофу. Здесь был шлагбаум с сине-белыми полосами и вооруженные люди СС в черно серебряной форме личной охраны фюрера. Когда машина остановилась, один из них направил фонарь в лицо Ланни. Ланни вытянул правую руку и сказал: "Heil Hitler!" И нацисты вернули приветствие. Гость назвал свое имя и имя своей спутницы. У охраны были их имена, и все, что они делали, это высветили фонарями машину и убедились, что других пассажиров нет. Затем: "Alles in Ordnung, Herr Budd!' Шлагбаум поднялся, и они поехали дальше.
Дорога шла вдоль Оберзальцберга, недалеко от старой австрийской границы, теперь этой границы уже нет. "Замечательная работа по строительству дорог", – прокомментировал Ланни. – "Это работа инженера фюрера, генерала Тодта". На пути были часовые, но никто не останавливал их, пока они не подъехали к дому. Здесь был еще один шлагбаум, и формальности были повторены. Когда они достигли широкой дороги перед домом, они заметили часового с винтовкой большой мощности, двигающейся вверх и вниз. Также пулемет на треноге, рядом с ним двух эсэсовцев. К ним подошел человек, одетый в старую форму штурмовика, такую же, какую носил Гесс. Это был одним из секретарей заместителя и хорошо знал посетителя. Они обменялись своими Хайлями, и Ланни представил "Мисс Джонс". Никто никогда не входил в дом фюрера без строгой проверки и идентификации.
Секретарь указал на дверь, к которой Ланни должен был подъехать. То, что когда-то было скромным горным шале, теперь образовывало ряд домов. Ланни объяснил стеснённые обстоятельства мисс Джонс, багаж которой был утрачен. Он осторожно добавил, что они только что обнаружили кражу, и понятия не имели, где это произошло. Они, конечно же, не хотели, чтобы эффективная полиция была уведомлена и отправлена на поиски! "Экономка выполнит все желания мисс Джонс", – пообещал секретарь. И новоявленный спиритуалистический медиум тихо вышла из машины и исчезла в логове людоеда.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.
Закоренелый обманщик
50
I
ОСНОВНОЙ ВЕСТИБЮЛЬ Бергхофа, большой и квадратный, был обшит панелями из темного дерева. На его потолке пересекающиеся балки образовывали квадраты. Пол в дальнем конце был приподнят, а у большого камина стояли кресла. Освещение шло с потолка от люстр с лампочками, и на стенах весело много картин. Среди них были картины Дефреггера, купленные Ланни Бэддом.
В этот раз искусствовед при входе увидел там больше людей, чем раньше. На самом деле, вестибюль выглядел как фойе отеля. Все были мужчинами, большинство в форме. В разных местах он замечал знакомые лица, но многие ему были незнакомы, и он представил себе, как они смотрят на него без радушия в глазах. Во время опасности люди собираются вместе и образуют группы. "Кто этот иностранец", – спрашивают они, – "и что он делает среди нас?" Очевидно, он должен был здесь провести ночь, потому что слуга следовал за ним c двумя сумками.
В компании был молодой врач из персонала фюрера, и он вышел и поздоровался с посетителем. Вскоре пришел секретарь, который сообщил, что мисс Джонс устроена, и что рейхсминистр Гесс находится на совещании с фюрером. Он скоро спустится в вестибюль. Ланни уселся и прислушался к разговору врача и двух адъютантов фюрера, которые обсуждали будущие приказы по нормированию продуктов питания во всём рейхе, которые вскоре будут обнародованы, и сможет ли благоденствовать Herrenvolk всего при семисот граммов мяса в неделю, то есть при ста граммах в день.
Гесс подошел и пожал руку своему гостю. Его хватка была твердой, а кожа руки была покрыта черными волосами. Его манера была особенно сердечной, как бы говоря собравшимся чиновникам и персоналу: "У этого сына президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт все в порядке". Затем он отвел Ланни в свою комнату и закрыл дверь. – "Теперь расскажи мне об этом медиуме".
– Она из Нью-Йорка, ответил Ланни, и была на Ривьере, я слышал отзывы о ее возможностях, и после того, как я попробовал ее, я решил, что ты должен ее немедленно увидеть. Я не буду рассказывать, что она делала, сам увидишь. Но она была утомлена путешествием. Она изысканная женщина, и к ней надо относиться с почтением.
– Она знает, что это за место?
– В противном случае я не смог бы убедить ее. Кроме того, я должен был сказать ей, что ты будешь первым клиентом, но она очень мало о тебе знает. Только то, что можно прочитать в газетах в Америке. Её контроль старый негр, бывший раб, которого она знала, когда была ребенком. Ты знаешь, как это делается, ты должен притворяться, что веришь в него, и быть вежливым и вызвать его на разговор, а затем спокойно подождать, пока он не уйдет, и медиум не выйдет из транса. Сеанс может проходить в не полной темноте.
– Хорошо, пусть сообщит, когда будет готова. Фюрер хочет увидеть тебя тем временем. Ты понимаешь, что он устал и нервничает. Он целый день проводит совещания. Миссия в Москву вылетает утром, и он просто давал свои окончательные указания по телефону. Кроме того, мы только получили сообщение, что у сэра Невиля Гендерсона есть письмо от Чемберлена, которое он хочет доставить лично фюреру. Он прилетит сюда завтра утром.
"Я могу представить какая сейчас напряженность", – сказал симпатичный гость.
– Повторится та же старая история. Англичане не будут признавать наше право вести дела с Польшей по-нашему. Но фюрер настроен решительно, и мы так будем иметь дело с ними. Если бы я был на твоём месте, я бы не стал отговаривать его, Ланни.
– Ни боже мой! Да, я и не хочу, и, во всяком случае, это не роль искусствоведа.
II
Заместитель сопроводил гостя в эту незабываемую гостиную на втором этаже, в которой было самое большое в мире окно, из которого открывался один из самых широких в мире видов. Но не в час ночи. Тяжелые бархатные занавески были задёрнуты, и человек, выглядевший обычным, для которого было построено это окно, не думал о своих любимых лесах и горах с их легендами о ведьмах, гномах и великанах, об их Feuerzauber,Waldweben и Walkürenritt51. Нет, он думал о людях, как внутри, так и за пределами Германии. Об их порочном стремлении иметь своё собственноё мнение вместо того, чтобы следовать интуиции вдохновленного и предопределенного мирового лидера.
Он вскочил со стула, чтобы поприветствовать своего гостя, и энергично пожал мне руку, более чем было нормально. – "Willkommen, Herr Budd, Ihr Besuch freut mich.''52. Он был одет в обычный деловой костюм. С его смешными маленькими темными усами и носом луковкой он, безусловно, мало походил на лидера, но никто из тех, кто был здесь, не мог играть эту роль более приемлемо.
Гессу он сказал: "Давай, Руди, посмотри женщину, и расскажешь нам об этом". Когда заместитель вышел из комнаты, он заметил Ланни: "Обычно мне интересны эти вещи, но в такое время я не могу остановиться на экспериментах, я должен следить за своим собственным внутренним светом. Когда я доверял ему, я никогда не попадал впросак. Только когда я позволял другим спорить со мной и вызывать у меня сомнения и страхи".
Лицо Ади всегда было тестообразным, с тех пор как Ланни Бэдд впервые его увидел. Теперь оно стало довольно серым, и на нём отражалась глубокая усталость. Он усадил гостя на стул, но вместо того, чтобы сесть, он начал шагать по комнате, щелкать пальцами и быстро говорить, выливая свое раздражение военными, которые то и дело говорили "если" и "но" и другие определяющие слова. Затем он подошел и сел перед Ланни, все еще разговаривая, чтобы убедить себя. Время от времени он хлопал по бедрам, чтобы подчеркнуть свои слова. Еще один из его любимых трюков.
Ему нужно было решить только один вопрос. Будут ли воевать Великобритания и Франция? Это вопрос на миллион долларов, а может на миллиард долларов. Для его оценки необходимы астрономические цифры. У фюрера был ответ, и он проверил его в шести разных случаях. Когда он переместил свои войска в Рейнскую область. Когда он увеличил численность рейхсвера свыше ста тысяч, разрешенных Версальским Диктатом. Когда он возобновил призыв на военную службу в Германии. Когда он захватил Австрию. Когда занял Судетскую область. Когда он захватил Прагу. Каждый раз, когда Британия и Франция угрожали ему войной, и каждый раз, когда его генералы и дипломатический персонал говорили, что Британия и Франция будут воевать. Но они этого не сделали. И теперь, ещё только один раз, Данциг и Коридор. Или, может быть, два раза. Поскольку он только что объявил, что ему нужны Позен (ныне Познань) и потерянные части Силезии. И, возможно, будет третий раз, если эти безумные поляки откажутся правильно себя вести, и ему придется взять Варшаву, чтобы привести их в порядок.
III
Правителя прерывать не разрешается, пока он хочет поговорить. И Ланни следовал этим правилам. Но, наконец, фюрер встал перед ним и спросил: "Что вы хотите мне рассказать, герр Бэдд? Что они будут делать?"
"Mein Führer", – сказал Ланни с энтузиазмом, – "не верьте, что любой живущий на Земле человек может ответить на этот вопрос, и я бы сказал, будьте осторожны с тем человеком, который утверждает, что у него есть ответ на него. Ни Британия, ни Франция не являются едиными нациями, только сборищем группировок воюющих друг с другом. Решение будет принято в последние несколько часов и только перед лицом последних событий. Я могу рассказать вам, что говорили некоторые из лидеров фракций--"