Стоило только входной двери распахнуться, и в гулком холле, как по волшебству, появилась улыбчивая Вила. Через несколько секунд показалась и ее сестра. Вейя слабо улыбнулась, услышав слова приветствия, и медленно поднялась наверх. Она слышала, как Вила с тревогой спросила:
– С ней ведь все хорошо?
Йормэ, оценивший проявленный к Вейе интерес, вполне дружелюбно посетовал на непростое расследование и недосып, которые вот-вот должны были свалить саламандру с ног. Он чуть отстал из-за короткой беседы и догнал Вейю, когда она была уже рядом с комнатой.
– Я первая в душ. – сказала она и захлопнула дверь прямо перед носом Йормэ.
Он не расстроился. Дождался, когда Вейя выйдет сама, и проводил ее до двери душевой, оставшись сторожить ее покой в коридоре и пытаясь усмирить свой хвост. От одной только мысли, что сегодня он сможет провести ночь рядом с Вейей, его переполнял восторг. Делить комнату с незнакомым мужчиной, от которого несло сигаретным дымом и дешевой выпивкой, было мучительно еще и потому, что Йормэ знал, что совсем рядом находится Вейя, от которой всегда пахло так, что скулы сводило от желания откусить от нее кусочек.
Йормэ не заметил, как пролетело время, поглощенный своими мыслями. Койки в доходном доме были прикручены к полу, и чтобы перетащить кровать Мажены поближе к Вейе, ему пришлось бы выдрать ее из пола. И Вейя непременно будет ругаться. Но он мог стащить на пол матрас. Тот был недостаточно тонким, чтобы сквозь него ощущался холод пола. И так Йормэ сможет хотя бы подержать Вейю за руку…
Вейя выплыла в коридор, особенно сильно благоухая яблоками и лениво просушивая потемневшие от воды волосы. Все ее вещи уместились в мягкую плетеную сумку, висевшую на локте. В отличие от Мажены и Йормэ, успевших забыть годы в академии и плохо приспособленных к условиям общежитий, Вейя была хорошо готова к подобному.
Увидев лиса, она удивленно замерла.
Йормэ тоже застыл, жадно глядя на нее. Вейя стояла прямо перед ним в ночной сорочке из плотной белой ткани, достававшей ей до щиколоток. С длинными рукавами и тонкой вышивкой на груди, где мелкие перламутровые пуговки были небрежно застегнуты до ключиц.
Из-за сложного дела и разнообразных препятствий, мешавших Йормэ и Вейе побыть наедине до этого момента, он и не представлял, насколько прелестна она выглядит в старомодной одежде.
Ночную сорочку ей почти насильно вручила госпожа Келли, заявив, что в ее доме незамужние девушки не будут ходить в вульгарной одежде…
Вульгарной она считала мужскую пижаму, которую Вейя очень любила. Ссориться с управляющей саламандра не хотела, поэтому смиренно согласилась носить в этом доме «приличную» одежду.
И сейчас Йормэ был даже немного благодарен госпоже Келли за ее настойчивость. Ведь благодаря этому он сумел увидеть Вейю… такой.
– Ты почему здесь?
– Это называется забота, пирожочек. – мягко заметил он, борясь с желанием прикоснуться. Убедиться, что она реальна и это не плод его ненормальной фантазии. – Мне казалось, мы уже давно выучили это слово.
Она качнула головой, давая понять, что уйти от темы не получится. Расслабленная после горячего душа, Вейя должна была прикладывать все силы к тому, чтобы просто говорить.
– Ты тоже устал.
– Рад, что это не укрылось от твоего проницательного взора, – бодро отозвался Йормэ. Он прекрасно понимал, что вымотан, но не мог отказать себе в удовольствии лишний раз поговорить с Вейей. – Но после крепкого сна рядом с тобой я, несомненно, наберусь сил.
Она закатила глаза.
– Йормэ…
– Никто ничего не заметит и ни о чем не узнает. – заверил ее лис.
Рассеянно наморщив нос, Вейя несколько секунд решала, стоит ли идти на поводу у хитрого снежного лиса. Йормэ ей не мешал, преданно глядя сверху вниз настолько честными глазами, что у Вейи против воли закрадывались подозрения.
Сумасбродность лиса порой ее забавляла, но чаще заставляла чувствовать себя совершенно беспомощной. Если она сейчас откажет, то Йормэ не посмеет пойти против ее желания, но никто не помешает ему жалобно скрестись в дверь до тех пор, пока Вейя не сдастся.
– Я не буду запирать дверь. – тяжело вздохнула Вейя. – Но без глупостей.
– Никаких глупостей! – горячо заверил ее Йормэ и подался вперед, заключив Вейю в крепкие объятия. Сил держаться больше не было. Нежно провел по спине пальцами, надавил на позвонки между лопаток, там, где у Вейи были чувствительные золотистые чешуйки. Она вздрогнула и больно ткнула его пальцем под ребра. Йормэ тихо ойкнул.
– Не заигрывайся. – строго велела Вейя, безвольно уткнувшись лбом ему в грудь. Обмякла.
Йормэ ощущал тепло ее тела даже сквозь плотную ткань сорочки, слышал размеренное, тихое дыхание, чувствовал, как она прижалась к нему, потому что и дальше стоять было очень тяжело… Она была в его руках, такая теплая, мягкая и сонная.
Он понимал, что объятия придется разжать и отпустить Вейю. Но не отказался бы стоять так вечно.
✧ ✧ ✧
Увидев уставшего Йормэ, Нэйни сразу поняла, что следует делать дальше. Покосившись на сестру, все еще мечтательно смотревшую на лестницу, и убедившись, что Вила не обращает на нее никакого внимания, Нэйни поспешила на кухню. Чтобы приготовить специальный чай, помогавший восстановить силы. Рецепт чая был хорошо известен в Дорхе, где половина жителей работала на шахтах и часто нуждалась в быстром восстановлении сил. И самое главное – этот рецепт действительно работал.
План Нэйни был незамысловат и наивен: проявить к сержанту заботу и обратить на себя его внимание. Нэйни часто очаровывалась людьми, которые были к ней добры, и верила, что Йормэ такой же.
Заварив чай, она поставила его на железный поднос и быстро посмотрела в небольшое зеркальце, висевшее прямо на двери кухни. Повесила его Вила, после того, как несколько раз выбегала к людям с испачканным в муке лицом. Она была красивой, и все считали, что это очень мило, но Вила боялась, что ее могут посчитать неопрятной, и упросила матушку повесить зеркальце, чтобы проверять внешний вид.
Нэйни знала, что уступает сестре в красоте, но все равно упрямо наряжалась каждый день, в надежде столкнуться с Йормэ.
На этот раз она выбрала желтое платье, купленное на весенней ярмарке, и вплела в волосы красные ленты. Сегодня Нэйни казалась себе особенно красивой и не сомневалась, что сумеет покорить неприступного сержанта.
В приподнятом настроении, с быстро стучащим от волнения сердцем, она поднялась по ступеням на второй этаж, в волнении покусывая губы.
Домашние туфли с мягкой подошвой неслышно шуршали по ступеням, и Нэйни жалела, что у нее нет обуви со звонким каблуком. Сейчас ей хотелось, чтобы каждый ее шаг гулким эхом разносился по зданию. Чтобы все знали, что она идет.
Нэйни завернула за поворот и замерла, пораженная увиденным. Ее будущий муж, свадьбу и дальнейшую жизнь с которым она уже давно распланировала, обнимал девушку в белой сорочке. В полумраке коридора разобрать, кто это был, Нэйни не могла. Все, что она знала – девушка была рыжей и бессовестной. Потому что имела наглость прижиматься к мужчине, который должен был принадлежать другой.
Впервые Нэйни пожалела, что все свое внимание всегда уделяла сержанту и не обращала внимания на стражниц, прибывших с ним. Потому что теперь она не могла понять, которая из них оказалась бесстыжей. И не помнила, обе ли девицы вернулись сегодня в доходный дом или нет.
Нэйни задохнулась, когда Йормэ отстранился и взял в ладони лицо наглой разлучницы. Сквозь выступившие слезы она видела, как он ласково поцеловал девушку в лоб.
Кажется, Нэйни всхлипнула, потому что в следующее мгновение колючий взгляд синих глаз прожег ее насквозь невыносимым холодом. Возможно, рыжая тоже ее заметила, Нэйни не знала. Не в силах это выносить, она бросилась вниз по лестнице. Чашка с чаем перевернулась, расплескав содержимое по подносу, новому платью Нэйни и ступеням.
Рыдания душили ее, слезы застилали глаза. Она в кого-то врезалась. Услышала сдавленный вскрик. Потом раздался удивленный голос.
– Нэйни, ты чего?
Разумеется, это была ее сестра. Прелестная, общительная, любимая всеми.
Поднос полетел в ту сторону, откуда раздался ее голос, разбрызгивая остатки чая. Угодил в цель. Вила болезненно вскрикнула.
Со звоном разбилась чашка.
Нэйни, захлёбываясь слезами, но ощущая слабое чувство удовлетворения, бросилась по коридору в сторону кладовых. Ей нужно было тихое и безлюдное место, чтобы вдоволь пожалеть себя. И поплакать над разрушенным будущим, которое она успела построить в своем воображении…
Выплакавшись, она покинула кладовые.
Проходя по холлу, Нэйни не заметила следов своей истерики. Всегда и со всеми добрая Вила всё убрала. Разумеется, она это сделала. И, разумеется, ничего не рассказала матери.
Нэйни неплохо знала свою сестру, именно поэтому она долго пряталась и в спальню вернулась только глубокой ночью, чтобы избежать раздражающей заботы Вилы и ее расспросов.
Даже если забота была искренней, она все равно злила Нэйни. Потому что заставляла чувствовать себя ничтожной.
Умывшись, она прокралась по коридору к своей спальне, медленно открыла дверь, с опаской глядя на соседнюю комнату, где жила Вила. Но та уже успела уснуть и ничего не услышала.
Забравшись в постель, Нэйни пообещала себе, что больше не будет встречать Йормэ по вечерам. У нее тоже была гордость… А еще ей нужно было несколько дней избегать Вилу, чтобы та не доставала расспросами.
Всего несколько дней, и этот инцидент забудется. У ее сестры была удивительно короткая память, когда дело касалось чего-то плохого.
И чтобы план удался, Нэйни сама вызвалась утром сходить на ярмарку за продуктами. Госпожа Келли была удивлена неожиданным рвением всегда равнодушной дочери, но отправила ее за покупками, выдав большую корзину и длинный список.
✧ ✧ ✧
Влажный осенний воздух пробирал до костей, но не бодрил и не прогонял плохие мысли.
За время, которое занял путь от дома до торговых рядов, Нэйни дважды успела переменить свое непоколебимое решение. Она хотела быть гордой и забыть о Йормэ, но в то же время жалела, что так поспешно сбежала и не успела рассмотреть лицо разлучницы. Если бы только она узнала, которая из стражниц увела у нее жениха, то могла бы попробовать что-нибудь сделать. Могла бы побороться за свое счастье. Отравить бесстыжей девице жизнь и заставить ее пожалеть о том, что посмела позариться на чужое…