– Вы говорите о Бренде Хейни? О ее племяннице?
– Да. Она думает, что ее тетка умерла по причинам, не связанным с болезнью.
– Вы что, пытаетесь превратить смерть миссис Аллен в убийство?
– Я пытаюсь установить, есть ли в обстоятельствах смерти миссис Аллен моменты, требующие полицейского расследования. Как вы считаете, есть?
Эбби молчала.
– Бренда Хейни получила анонимное письмо. В письме утверждалось, что смерть миссис Аллен не была вызвана естественными причинами. У вас есть основания… любые основания… предполагать, что это действительно так?
Кацка предвидел несколько вариантов ответа. Эбби могла рассмеяться и назвать его вопрос нелепым. Она могла сказать, что у Бренды Хейни не все в порядке с головой. Наконец, Эбби могла удивиться и даже рассердиться, что ее вынуждают отвечать на подобные вопросы. Все это было бы вполне нормальной, предсказуемой реакцией. Однако Кацка никак не ожидал услышать то, что он услышал.
Эбби вдруг побледнела.
– Детектив Кацка, я отказываюсь отвечать на ваши дальнейшие вопросы, – тихо произнесла она.
Едва полицейский ушел из библиотеки, Эбби в панике бросилась к ближайшему телефону и послала Марку сообщение на пейджер. К счастью, он сразу же ей позвонил.
– Этот детектив опять приходил, – прошептала она в трубку. – Марк, они знают про Мэри Аллен. Бренда успела сунуться в полицию. Коп расспрашивал меня об обстоятельствах смерти Мэри.
– Надеюсь, ты ему ничего не стала рассказывать?
– Нет, я… – Эбби шумно вздохнула, почти всхлипнула. – Марк, я вообще не знала, что ему говорить. Думаю, он и так что-то заподозрил. Я напугана. Он это понял.
– Эбби, слушай меня внимательно. Важно, чтобы ты правильно себя вела. Ты ведь не проболталась ему про морфин в твоем шкафчике?
– Марк, я едва ему это не сказала. Я была готова рассказать обо всех своих опасениях и подозрениях. Может, и надо было? Просто взять и рассказать, как есть?
– Ни в коем случае.
– Но почему? Не лучше ли самой рассказать? Он же все равно узнает. Рано или поздно он докопается. Я даже уверена.
Эбби снова вздохнула. Глаза защипало от подступивших слез. Еще минута, и она разревется. Здесь, в библиотеке, вызывая недоуменные взгляды.
– Я не вижу другого выхода. Я должна обратиться в полицию.
– А вдруг они тебе не поверят? Им достаточно узнать о морфине в твоем шкафчике – и все. Традиционный сценарий и очевидные выводы.
– Тогда что мне делать? Ждать, пока меня арестуют? Я этого не вынесу. Не смогу. – Ее голос дрогнул, и уже слабым шепотом Эбби повторила: – Не смогу.
– Пока у полиции нет против тебя никаких улик. Я ничего не стану им рассказывать. Уэттиг и Парр – тоже. Им огласка нужна ничуть не больше, чем тебе. Держись, Эбби. Уэттиг делает все, что в его силах, чтобы вернуть тебя в ординатуру.
Эбби немного успокоилась. Когда она заговорила снова, ее голос был тихим, но более уверенным.
– Марк, а если Мэри Аллен действительно убили? Тогда просто необходимо провести расследование. И лучше, если мы сами придем в полицию.
– Ты всерьез решила это сделать?
– Сама не знаю. Я постоянно об этом думаю. Нам следует пойти в полицию. Мы даже обязаны. Морально и этически.
– Тебе решать. Но я хочу, чтобы ты серьезно и обстоятельно подумала о последствиях.
Эбби и об этом уже думала. Думала об огласке. О возможности ареста. Эти мысли не давали ей покоя. С одной стороны, она понимала, что должна сделать решительный шаг, а с другой – боялась.
«Я трусиха. У меня пациентка умерла. Возможно, ее убили, а я лишь трясусь за собственную шкуру».
В зал вернулась библиотекарша, толкая скрипучую тележку с книгами. Усевшись за стол, она принялась ставить печати на внутренние страницы обложек. Шлеп. Шлеп.
– Эбби, прежде чем что-то сделать, основательно подумай, – сказал Марк.
– Потом поговорим. Мне надо идти.
Эбби повесила трубку. Она никуда не пошла, а вернулась за стол и вперилась в ксерокопии журнальных статей. Это был результат ее сегодняшней работы. Все утро она выбирала и копировала статьи. Врач, которому запрещено приближаться к пациентам. Хирург, изгнанный из операционной. Медсестры и санитарки не понимали, что случилось с доктором Ди Маттео. Наверняка уже поползли слухи, один другого нелепее. Утром, когда Эбби ходила по палатам, разыскивая доктора Уэттига, все медсестры (украдкой и открыто) смотрели на нее.
«А что они говорят за моей спиной?»
Она боялась узнать об этом.
«Шлеп-шлеп» прекратилось. Библиотекарша, забыв о книгах, тоже во все глаза смотрела на Эбби.
«Вот и она, как все в клинике, строит домыслы».
Покраснев, Эбби собрала листы в общую кипу и отнесла к столу библиотекарши.
– Сколько тут листов?
– Они все для доктора Уэттига. Оплата за счет ординатуры.
– Мне необходимо знать точное количество листов. Я веду журнал копирования. У нас такие правила.
Эбби не оставалось ничего иного, как взяться считать листы. Уж ей ли не знать характера этой женщины! Библиотекарша работала в Бейсайде со дня открытия клиники. Каждый новый выводок интернов узнавал, что правила в библиотеке устанавливает она. Эбби злилась на придирчивую библиотекаршу, на Бейсайд и на хаос, в какой превратилась ее жизнь. Но воевать с библиотечными правилами было глупо, и она пересчитала страницы.
– Двести четырнадцать, – объявила Эбби, снова плюхнув кипу на стол библиотекарши.
На верхнем листе ей в глаза бросилось имя Аарона Леви. Статья называлась «Сравнение коэффициента выживаемости после пересадки сердца у стационарных и амбулаторных реципиентов». Авторами были Аарон Леви, Раджив Мохандас и Лоренс Кунстлер. Еще одно неожиданное напоминание о смерти Аарона.
Библиотекарша тоже заметила имя Аарона и покачала головой:
– Трудно поверить, что доктора Леви нет с нами.
– Я вас понимаю, – пробормотала Эбби.
– И так странно видеть в одной статье оба имени, – качала головой библиотекарша.
– Вы о чем?
– Я сказала, странно видеть оба имени: доктора Кунстлера и доктора Леви.
– Простите, но доктор Кунстлер мне незнаком.
– Ничего удивительного. Он работал здесь задолго до вашего появления. – Библиотекарша убрала журнал копирования на полку. – Должно быть, уже лет шесть прошло с тех пор.
– С каких пор?
– Все это было очень похоже на дело Чарльза Стюарта. Знаете, наверное? Человек, который спрыгнул с моста Тобин. Вот и доктор Кунстлер прыгнул с того же моста.
Эбби смотрела на имена двух авторов.
– Он покончил с собой?
– Как и доктор Леви, – кивнула библиотекарша.
В столовой резались в маджонг. Игроки с таким азартом ударяли костями по обеденному столу, что шум проникал даже на кухню, мешая разговаривать. Вивьен плотно закрыла дверь и вернулась к мойке, куда поставила дуршлаг с проростками фасоли. Она обрывала засохшие хвостики, а верхушки проростков бросала в миску. Эбби и представить себе не могла, что кто-то может заниматься столь монотонным делом, как обрывание сухих хвостиков у проростков фасоли. Только скрупулезные китайцы. Так ей сказала Вивьен. Китайцы могли часами трудиться над каким-нибудь кушаньем, которое затем съедалось в считаные минуты. Да и кто бы заметил эти чертовы хвостики? Бабушка Вивьен обязательно заметила бы. И ее подруги – тоже. Попробуйте поставить им на стол блюдо с проростками фасоли, где обнаружится хотя бы пара хвостиков! Эти старухи мигом наморщат носы. А потому послушная внучка – она же талантливый хирург, готовящаяся открыть собственную практику, – усердно обрывала хвостики. Вивьен делала это быстро, ловко, как и все, к чему прикасались ее маленькие умелые пальцы. Параллельно она слушала рассказ Эбби, но руки китаянки не останавливались ни на секунду.
– Боже мой, – постоянно бормотала Вивьен. – Он же постоянно давит на тебя.
Грохот в гостиной ненадолго смолк. Вскоре начался новый тур игры. Бабушка Вивьен и ее гостьи оживленно болтали, то и дело азартно бросая кости в центр стола.
– Как ты думаешь, что мне делать? – спросила Эбби.
– Пойми, Ди Маттео, он обложил тебя со всех сторон.
– Потому я и приехала поговорить с тобой. Ты ведь тоже пострадала от Виктора Восса. Ты знаешь, на что он способен.
– Да, – вздохнула Вивьен. – Слишком хорошо знаю.
– Как по-твоему, мне стоит обратиться в полицию? Или держаться от них подальше и надеяться, что они не станут копать слишком глубоко?
– А что думает Марк?
– Он советует держать язык за зубами.
– Я с ним согласна. Можешь называть это моим врожденным недоверием к властям. Но если рассчитываешь на помощь полиции, значит ты им больше доверяешь.
Вивьен сдернула с крючка кухонное полотенце и вытерла руки.
– Ты действительно думаешь, что твою пациентку убили?
– А как еще объяснить запредельный уровень морфина?
– Ты же сказала, ей постоянно кололи морфин. Организм приспособился к высоким дозам, только бы избавиться от болей. Я не исключаю суммарное накопление морфина в организме.
– Нет. Такое могло случиться, только если ей ввели дополнительную дозу. По недосмотру или умышленно,
– Чтобы тебя подставить?
– Обычно никому и в голову не придет замерять уровень морфина в организме обреченных раковых пациентов! Кому-то понадобилось, чтобы это убийство не прошло незамеченным. И кто-то знал: это действительно убийство. Отсюда и письмо, отправленное Бренде Хейни.
– Но какие у нас основания подозревать Виктора Восса?
– Он хочет выгнать меня из Бейсайда.
– Только ли он?
«Неужели я мешаю кому-то еще?» – думала Эбби, глядя на Вивьен.
Грохот игральных костей в гостиной свидетельствовал о завершении очередного тура маджонга. Этот звук действовал Эбби на нервы. Она принялась ходить по кухне. На разделочном столе попыхивала рисоварка. На плите из-под крышек кастрюль поднимался пряный, пахнущий неведомой кулинарной экзотикой пар.
– Безумие какое-то. Я поверить не могу, что Мэри Аллен убили с единственной целью выгнать меня из Бейсайда.