Какого черта он постоянно пытается оскорбить леди Роберту?
Деймон сам не мог объяснить, в чем дело, но при мысли о прелестной девушке, безуспешно гоняющейся за Вильерсом, кровь закипала в жилах.
– Буду помнить ваши добрые пожелания, – спокойно отпарировала Роберта. – И считаю, что мы с герцогом станем идеальной парой, поскольку очень друг другу подходим.
– Подходите?! – вскричал Деймон. – Только в том случае, если через каждое воскресенье станете превращаться в шахматную фигурку.
– Ничего, я над этим поработаю, – пообещала Роберта.
– Для нас будет весьма поучительным опытом более близкое знакомство с вами, – решила Джемма. – Недаром в нашей семье так много людей с творческими способностями. Возможно, ваш отец согласится написать стихи к свадьбе Деймона.
– Какой еще свадьбе? – буркнул тот.
– Той, которую я тебе устрою. Тебе давно пора жениться! И ты больше не становился бы героем шумных скандалов.
– Я еще не встретил молодую женщину, на которой захотел бы жениться. У большинства из тех, кто нынче выставлен на брачный рынок, мозги устроены по принципу мельниц Господних.
– Мельницы Господни мелют чрезвычайно медленно, – вставил Бомонт. – Полагаю, лорд Гриффин только сейчас бросил замаскированное оскорбление умственным способностям всех молодых женщин.
– Именно по этой причине ты достиг зрелого, если не перезрелого возраста двадцати девяти лет, так и оставшись холостым, – заявила Джемма. – Твои шутки не слишком понятны, а вера в собственный ум чересчур высока.
– Все это не имеет ничего общего с моим умом, – запротестовал брат.
– А с чем? – полюбопытствовала Роберта. – Или вы мечтаете о синем чулке?
Джемма разом ринулась на спасение брата:
– Проблема Деймон в том, что он самый завидный в Лондоне жених и остается таковым вот уже не менее пяти лет.
– Был еще герцог Флетчер, – мрачно вставил Деймон, – но он женился на Пердите Селби и бросил меня на съедение волкам.
– Волки – это мамаши незамужних дочерей, – пояснила Джемма.
– И сами дочери тоже. Отнюдь не миссис Хикмен пришла в голову идея запереть меня в библиотеке со своей дочерью, чтобы потом застать нас в компрометирующей ситуации.
– Должно быть, это идея мистера Хикмена? – догадалась Джемма.
Деймон покачал головой:
– Самой Элинор. Она все равно что призналась мне в этом. В конце концов, когда проводите несколько часов в чрезвычайно интимной обстановке и замкнутом пространстве, можно услышать множество интересных откровений.
– Перечислить не могу, сколько девушек отметили свой первый год в Лондоне безумной влюбленностью в моего брата, – пропела Джемма.
Роберта изумленно уставилась на Деймона.
– Знаю, в это трудно поверить, – кивнула Джемма.
– В общем, да, – усмехнулась Роберта.
– О, не стесняйтесь меня оскорбить, – позволил Деймон.
– У меня в мыслях не было намекать, что вы уродливы или глупы, – поспешно заверила Роберта.
– Какое счастье, что вы безразличны к его чарам! Было бы крайне неловко, присоединись вы к ордам пресмыкающихся девиц. Представляете такую сцену: вы гоняетесь по дому за Деймоном с ножом в одной руке и кольцом – в другой.
– Ножом?
– Да, была такая юная леди с режущим орудием, – вспомнил Деймон, – вернее, с резцом для работы по камню. Некая Далсит Пенсингтон. Не успев пробыть в Лондоне и нескольких месяцев, она стала жертвой опасной болезни, называемой любовью, и преисполнилась решимости высечь мой бюст из известняка.
– Как… – покачала головой Роберта, но тут же плотно сжала губы, так и не договорив.
«Наверное, хотела сказать, "Как странно"», – подумал Деймон.
– Как удивительно! – воскликнула она.
Скорее всего ее Деймон совершенно не интересовал. Что ж, все к лучшему, как сказала Джемма.
– Далсит – очень милая девушка, – сообщила сестра. – Правда, я не видела ее с тех пор, когда она была совсем ребенком, но, уверена, ты безобразно раздул эту историю с резцом.
– Не я, – тут же поклялся Деймон. – Недели две я не мог выйти из собственного дома без того, чтобы обезумевшая скульпторша не выскочила из-за куста с резцом в руке.
– Не обращайте на него внимания, – посоветовала Джемма. – Когда мужчина так убежден в собственной неотразимости, значит, он безнадежен.
– Я вовсе не убежден в собственной неотразимости, – возразил Деймон.
– Тебе необходима женщина, которой ты был бы совершенно безразличен, – постановила сестра. – Я буду плясать хорнпайп,[6] когда такая тебе встретится.
– Вполне подходящий панегирик супружескому блаженству, – заметил Бомонт, откладывая нож и вилку. – Пляска под мелодию, которую не только никто не любит, но даже не понимает, с партнером, считающим тебя кадавром.[7]
Шутка была не столь уж дурной, хотя, конечно, преданность семье требовала, чтобы Деймон не смел рассмеяться. Джемма снова принялась уничтожать мужа злобным взглядом. Деймон посмотрел на Роберту и заметил в ее глазах ответную скрытую улыбку.
Похоже, они вполне могут обмениваться одним лишь им понятными шутками, что было довольно утешительно, если придется и впредь высиживать на ужинах, подобных сегодняшнему.
Честно говоря, такая перспектива была почти заманчивой.
Глава 7
От герцогини Бомонт герцогу Вильерсу
«Хотя мы не встречались много лет, мне хотелось бы пригласить вас на мой завтрашний бал. Лакей подождет вашего ответа».
От герцога Вильерса герцогине Бомонт
«Вам следовало бы почаще беседовать со своим мужем. Мы не общаемся. Благодарю вас, нет».
От герцогини Бомонт герцогу Вильерсу
«Не находите, что захват пешки, как и грех, нельзя замолить извинениями?»
Герцогине Бомонт
«Намереваетесь захватить мою пешку? Я очарован. Нет, благодарю вас».
Герцогу Вильерсу
«Возможно, я виновна в несвоевременном дебюте? Захват пешки на ходу – блестящий маневр, но предпочитаю создать целый комплекс возможностей завершить партию матом».
Герцогине Бомонт
«Весьма агрессивная дебютная игра. А король знает о вашем приглашении?»
Герцогу Вильерсу
«Мне повезло победить Филидора именно агрессивной дебютной игрой, и по этой причине она мне нравится. Однако одна из моих слабостей заключается в том, что я недостаточно задействую короля».
Без обращения
«Вы говорите о Франсуа Филидоре?»
Без обращения
«Конечно».
Без обращения
«Вы выиграли шахматную партию у Филидора?»
Без обращения
«И не один раз».
Без обращения
«Я буду у вас».
Глава 8
Муж был последним человеком, которого Джемма ожидала увидеть в своей спальне сегодня вечером. Правда, она все время помнила, что, если они хотят заняться получением наследника, рано или поздно придется самой его пригласить.
– Могу я войти? – осведомился Бомонт с обычным разъяренным видом.
Джемма молча распахнула дверь. Судя по вечерней одежде, он не был расположен к супружеской близости. Вот и прекрасно. Она еще не готова к подобной близости.
Он устремился к центру комнаты и так гордо выпрямился, словно собирался произнести речь в парламенте.
– Очевидно, нам кое-что нужно обсудить?
– Собственно говоря, я хотела спросить о вашем здоровье, – ответила Джемма, пораженная собственными словами.
Бомонт пожал плечами:
– Доктор считает, что я упал в обморок в результате переутомления и собственной глупости и что с сердцем у меня все в порядке. Но, учитывая раннюю кончину отца, у меня может остаться меньше времени, чем хотелось бы.
Это небрежное заявление вызвало у Джеммы легкую тошноту. Пусть они живут врозь, но все же остаются мужем и женой! Кивнув, она подошла к стоявшему у камина креслу.
– Это одна из причин, по которым я должен просить ограничить вашу губительную деятельность, – заявил он, очевидно, тщательно выбирая слова. – В палате вот-вот начнется революция, возглавляемая молодым Питтом,[8] и я не хотел бы, чтобы моя личная жизнь стала всеобщим достоянием.
Похоже, он ждал ответа, поэтому Джемма сказала:
– По опыту я знаю, что спор в вашем представлении – дело исключительно одностороннее, поэтому можете продолжать и высказывать все, что пожелаете.
Бомонт нахмурился, но стал разглагольствовать о приличиях, парламенте и других скучных предметах. Джемма тем временем обдумывала очередную шахматную партию. Королевская пешка заперта…
– Джемма…
Она подняла глаза.
– Да, Элайджа?
При звуках его имени сердце странно дрогнуло, хотя муж терпеть не мог фамильярности. Что ни говори, а он красив. Жаль только, что жить с ним невозможно.
– Джемма!
Она снова встала.
– Позвольте мне подвести итог и перечислить ваши требования, Вы желаете, чтобы я в любой ситуации строго следовала правилам этикета. Вы предпочли бы, чтобы мой брат жил в своем доме, поскольку присутствие его незаконного сына здесь нежелательно. Мало того, вы, кажется, только что приказали мне отослать его, хотя я надеюсь, что ослышалась. Вы предпочли бы, чтобы я не развлекала любовников, не принимала братьев и не болтала с подругами. Я все верно поняла?
– Да, что-то в этом роде было бы весьма полезным для моей карьеры, не согласны?
– Абсолютно нет!
Она подошла к шахматному столику и всмотрелась в расставленные фигуры, словно обдумывая очередной ход, хотя, по правде говоря, сердце глухо колотилось от ярости.
Бомонт резко взмахнул рукой, но ничего не сказал. Джемма обернулась и оперлась о столик.
– Мой брат приехал погостить в дом, который считается не только твоим, но и моим тоже. Очевидно, за те годы, что я жила в Париже, ты очень возомнил о себе. Раньше ты не был таким узколобым занудой.