Сам он сел за стол. Абажур отбрасывал на его бледное лицо зеленоватый отсвет.
Я наклонил голову в знак согласия и сочувствия. Граф извлек из шкатулки, стоявшей на столе, трубку с коротким мундштуком и принялся набивать ее табаком. За это время я успел рассмотреть его.
Он был светловолос. Темные глаза смотрели спокойно и внимательно, однако едва заметные морщинки вокруг носа и рта выдавали характер упорный и раздражительный. Граф показался мне человеком довольно сильным и наверняка выносливым, хотя такой тип людей можно назвать скорее жилистым, чем атлетическим.
Киршкневицкий прикурил от лучины, выпустил облачко дыма, взглянул сначала на доктора, а затем на меня.
– Я вас слушаю и, разумеется, готов оказать любую посильную помощь, – проговорил он почти без акцента. – Местная полиция до сих пор ничего не сделала для того, чтобы изобличить и схватить убийцу. Сомневаюсь, что она вообще на это способна. Надеюсь, что вам это удастся. Я слышал о вашем прибытии, господин Инсаров. Здесь ведь не Петербург. Новости расходятся быстро. У вас уже есть какие-нибудь успехи?
– Пока я занимаюсь опросом свидетелей. Хочу лично познакомиться с участниками событий, так сказать.
Граф кивнул.
– Понимаю. Но вам удалось найти хоть одну… как это у вас называется… зацепку?
– Я не могу говорить об этом, ваше сиятельство. Скажу только, что определенные факты проверяются и версии отрабатываются.
Поляк кивнул.
– Ясно, господин следователь. Значит, надежда есть?
– Мне очень хотелось бы успешно завершить это дело. Так что сделаю все от меня зависящее.
– Вашими бы устами… – проговорил граф, кладя локти на стол и вперяясь в меня внимательным взглядом.
– Все будет зависеть от фактов, которые мне удастся узнать, – сказал я, не собираясь пускаться в откровения с подозреваемым. – А теперь, с вашего позволения, предлагаю все же перейти к непосредственной цели нашего с доктором визита.
– Хорошо, – сказал граф и откинулся на спинку кресла. – Что вы хотите знать?
– Расскажите, что произошло утром семнадцатого июля этого года.
– Моя жена умерла, – ответил граф. – Вернее, ее убили, – по лицу Киршкневицкого скользнула едва уловимая тень, он вцепился зубами в чубук трубки.
– Это мы знаем, – сказал я.
– Тогда что вы хотите услышать?
– Не могли бы вы подробно описать, что видели или слышали тем утром?
Киршкневицкий вздохнул и проговорил:
– Утром я проснулся, не увидел жены, нашел горничную и спросил, где Марианна. Елена ответила, что не знает, сама встала только недавно.
– В котором часу это было?
– Точно не скажу. Но уже рассвело. Мне нужно было встать рано, просмотреть бумаги, а потом ехать по делам, связанным с покупкой кое-какой недвижимости.
– Хорошо, – сказал я, – продолжайте, пожалуйста. Итак, вы не нашли жену дома.
Граф кивнул.
– Да. Я нигде не обнаружил Марианну, забеспокоился, вышел из дома, минут десять ходил по саду и звал ее. Она, как вы понимаете, не отвечала, – Киршкневицкий сделал паузу, словно собираясь с силами. – Тогда я отправился в дом, чтобы собрать слуг и вместе с ними отправиться на поиски, хотя даже не предполагал, куда моя жена могла отправиться одна в столь ранний час. Тут появилась Елена. Она была в истерике, но сквозь ее рыдания мне удалось разобрать несколько фраз, из которых я понял, что моя жена найдена мертвой. Я не желал верить своим ушам, бросился в указанном ею направлении и нашел Марианну… – тут граф на мгновение запнулся. – Убитой!
– Ее нашел лесничий? – спросил я.
– Да, кажется, Бродков. – Голос у поляка стал глухим. – Мы здесь недавно, но эта фамилия, естественно, отложилось у меня в памяти. Когда я выбежал за ворота, меня догнали слуги, явившиеся на крики Елены. Они спросили, не следует ли отнести Марианну в дом, но я нашел в себе силы ответить отрицательно, поскольку было ясно, что она мертва, совершено преступление.
– Почему вы так решили?
– Когда у человека пробито сердце, очевидно, что он не сам это сделал, – ответил граф.
– Но почему вы были так уверены в том, что ваша жена именно мертва, а не ранена? – вмешался вдруг Мериме.
– Я служил в кавалерии, – ответил граф. – Знаю, что такие удары смертельны. Тем более что, когда я пришел, кровь уже свернулась.
Мериме кивнул.
– Понятно. Простите, что перебил вас.
Киршкневицкий перевел взгляд на меня, ожидая продолжения допроса. Трубка в его руке погасла. Во время разговора граф забывал затягиваться.
– Последний вопрос, – заявил я. – Я слышал, что вы собирались купить землю, на которой когда-то располагалось имение князей Вышинских. Это правда?
– Абсолютная, господин Инсаров.
– Вы и сейчас желаете заключить эту сделку?
– Да, разумеется. Почему бы мне этого не сделать? – Граф слегка нахмурился.
– Просто я слышал, что покупка имения была идеей вашей жены.
– Именно поэтому я и не хочу отказываться от приобретения этой земли, – ответил граф. – Последнее желание моей Марианны будет исполнено. Кстати, когда мне наконец отдадут ее тело, чтобы я мог предать его земле? – осведомился он с неожиданной ноткой раздражения.
Должно быть, этот вопрос поднимался графом не впервые.
Я взглянул на доктора. На данном этапе расследования это зависело от него.
– Скоро, господин Киршкневицкий, обещаю вам, – отозвался Мериме. – Вероятно, уже в ближайшие дни.
– Благодарю, – граф слегка кивнул, хотя раздражения в его голосе не убавилось. – Я буду рассчитывать на это. Мне претит сама мысль о том, что тело Марианны искромсано вдоль и поперек. – Киршкневицкий болезненно поморщился. – Но я все понимаю. Идет полицейское расследование. В конце концов, в моих интересах, чтобы убийца был пойман. Однако мне бы не хотелось, чтобы Марианна оставалась не погребенной дольше, чем это необходимо.
– Обещаю, никаких проволочек с этим не будет, – сказал Мериме.
– Спасибо, доктор, – сказал граф. – Прошу извинить мою невольную вспышку, – добавил он, помолчав пару секунд.
На мой взгляд, держался он очень достойно, если, конечно, и в самом деле не имел отношения к убийству и любил жену.
– Мне бы хотелось поговорить еще с горничной вашей… покойной жены, – сказал я. – Да, с Еленой, если я правильно понял.
– Как пожелаете. – Граф взял со стола маленький серебряный колокольчик и позвонил.
Тут же явился дворецкий.
– Позови Елену! – приказал ему Киршкневицкий. – Господа полицейские хотят задать ей несколько вопросов.
– Да, ваше сиятельство. – Дворецкий вышел.
Через некоторое время порог кабинета переступила невысокая темноволосая девушка с большими испуганными глазами. Она нервно теребила в руках платок.
– Елена, господин следователь хочет с тобой поговорить, – сказал граф, вставая из-за стола. – Я вас оставлю. Не буду мешать.
– Ну что вы, – сказал я. – Оставайтесь.
– Право, я вас стесню.
Когда граф вышел, я взглянул на девушку. Мериме встал и придвинул ей стул.
– Благодарю, – тихо сказала горничная и села.
– Мое имя Петр Инсаров, – представился я, – а это доктор Мериме.
– Здравствуйте. – Девушка приподнялась и изобразила легкий книксен.
– Вас зовут Елена?
Горничная кивнула.
– Да, Елена Веретнова, господин следователь.
– Мне нужно задать вам несколько вопросов по поводу смерти вашей хозяйки.
– Конечно. Я понимаю. Но меня уже спрашивали об этом.
– Я прибыл недавно. Предпочитаю услышать все собственными ушами. Сначала давайте разберемся с формальностями. Сколько вам лет? – Я достал небольшой блокнот.
– Двадцать, господин следователь.
– Давно служите у Киршкневицких?
– Три месяца.
– Как вас наняли?
– Через агентство «Живков и Компания».
– Имеете подтверждающие бумаги, рекомендательные письма?
– Разумеется. Хотите, чтобы я их принесла? – Девушка с готовностью приподнялась со стула.
– В этом нет необходимости, – остановил я ее. – Уверен, его сиятельство проверил все перед тем, как нанять вас, да и разбирается он в этом наверняка лучше меня. Ведь мне не приходится нанимать горничных.
Елена неуверенно улыбнулась, села и оправила платье.
– Итак, вас наняли через агентство. А вы не знаете, кто служил у мадам до вас?
– Нет, господин следователь. Но думаю, что никто.
– Почему?
– Слуги никогда не говорили о моей предшественнице, а ведь почти все они живут у господ Киршкневицких дольше, чем я.
– Не знаете, кто и сколько именно?
– Раньше всех был нанят повар, господин Гузак. Он француз. Это было около шести месяцев назад.
– Значит, весь штат набран уже здесь, в России? – вмешался Мериме.
– Да, доктор.
– Странно. Не находите?
– Я тоже удивилась, когда узнала, что господа Киршкневицкие не привезли никого из Польши.
– И все слуги французы? – поинтересовался я.
– Нет, только мсье Гузак. Его нарочно выписали из Парижа. За огромные деньги, наверное.
Положение было странное. Ведь в каждом благородном семействе имеются слуги, следующие за хозяевами всюду, верные, надежные, проверенные люди. Господа обязательно берут их с собой, если уезжают. Ведь в новых местах просто необходимы слуги, на которых можно положиться. Более того, графиня никак не могла прибыть в Россию без горничной – это нонсенс. Неужели она сама обслуживала себя? Значит, Киршкневицкая отказала ей от места уже здесь. По какой причине? Что стало с девушкой, оказавшейся в России без серьезных средств к существованию? Впрочем, графиня могла оплатить ей возвращение в Польшу. Или прежняя служанка попросту сбежала от Киршкневицкой, например, прельстившись каким-нибудь кавалером. Тогда бедняжке можно лишь посочувствовать.
– Хорошо, – сказал я, – теперь перейдем к главному. Расскажите, как вы узнали о смерти своей хозяйки.
Елена опустила глаза и принялась теребить платок.
– Не волнуйтесь, – сказал Мериме. – Я с вами. – Он ободряюще улыбнулся.
Пусть эти слова прозвучали довольно глупо, но они подействов