али. Должно быть, присутствие врача влияет на людей успокаивающе.
– Дело было так, – начала Елена. – Я проснулась и отправилась на кухню, чтобы приготовить мадам утренний шоколад. В этот момент меня окликнул хозяин. Он искал жену и спросил, не видела ли я ее. Я ответила, что только недавно проснулась, и тогда он отправился в сад. Мне было слышно, как он звал мадам там. Через некоторое время в кухню вбежал наш конюх Никифор. Он был бледен, словно снег, сказал, что лесник нашел хозяйку за воротами. Кажется, она мертва. Я испугалась, не знала, что делать, а потом нашла его сиятельство и сказала ему, чтобы он шел за ограду… – Тут нервы Елены не выдержали, и она разрыдалась, прикрыв лицо платком, который до сих пор держала в руках.
Мы с Мериме успокоили горничную, доктор даже пообещал прописать ей какие-то капли. Это подействовало на нее лучше всего.
Через пару минут я осведомился, можем ли мы продолжать.
Девушка кивнула, и я спросил:
– Мадемуазель Елена, ваши хозяева ссорились?
– Нет! – ответила она и покачала головой. – Никогда, господин следователь. Они жили душа в душу и не повышали друг на друга голос.
– Накануне того утра, когда мадам была убита, у них не было размолвки?
– Я ничего об этом не знаю, – ответила девушка. – Хозяйка не выглядела расстроенной – это все, что я могу сказать.
У меня не было оснований не верить горничной.
– Последний вопрос. У его сиятельства имеется коллекция холодного оружия: палаши, ятаганы, кинжалы, сабли или что-нибудь в этом роде?
– Да, ваше благородие. На втором этаже в библиотеке на стене есть персидский ковер, а на нем развешено то, о чем вы говорите.
Мы с Мериме переглянулись.
– И часто вы бывали в библиотеке? – спросил я.
– Не очень. Только когда мадам читала. Я приносила ей чай.
– А после ее гибели?
– Была один раз. Его сиятельство попросили меня вытереть там пыль.
– А кто делал это прежде?
– Другая служанка.
– Я вижу, здесь большой штат прислуги, – заметил Мериме.
– Да, доктор. Его сиятельство очень состоятельный человек, насколько я могу судить.
– А вы не заметили, не изменилось ли расположение оружия на ковре в последний раз, когда вы были в библиотеке? – спросил я.
– Не могу сказать, господин следователь. Я никогда не рассматривала коллекцию. Почему бы вам не спросить его сиятельство? Полагаю, он осведомлен об этом куда лучше меня.
– Да, действительно, – согласился я. – Что ж, это все. Премного благодарен.
Мы с доктором поднялись, пропустили девушку вперед и вышли из кабинета.
Граф встретил нас в гостиной.
– Вы узнали, что хотели? – спросил он.
– Да, – ответил я. – Но у меня к вам есть небольшая просьба.
– Слушаю.
– У вас, оказывается, есть замечательная коллекция холодного оружия. Признаться, я большой любитель и хотел бы осмотреть ее. Если вы не против, конечно.
Киршкневицкий усмехнулся.
– Не притворяйтесь, господин Инсаров, – сказал он спокойно. – Вы хотите знать, нет ли среди моих палашей и шпаг орудия убийства.
– Ну, что вы… – начал было я без особого энтузиазма, но граф меня прервал:
– Я не желаю умножать ваши подозрения отказом. Полиция, правда, осмотрела дом и наверняка заметила мою коллекцию, но если вам угодно…
Он повел нас на второй этаж в библиотеку.
– Вы давно начали собирать оружие? – спросил я по дороге.
– Как сказать, – отозвался граф. – В течение жизни у меня накопилось довольно много подобных вещиц, хотя я никогда не приобретал их специально. Просто решил развесить на ковре то, что было. Так что коллекционером я себя не считаю. А вот и библиотека, – Киршкневицкий распахнул дверь, и мы очутились в просторной комнате.
Две ее стены занимали стеллажи с книгами, среди которых попадались, судя по корешкам и названиям, довольно редкие издания. Перед большим окном стояли широкий письменный стол и три глубоких кресла с высокими подлокотниками. Напротив располагалась богатая и разнообразная коллекция оружия.
– Прошу, – граф широким жестом указал на ковер, уселся в кресло, сложил ладони вместе и приготовился наблюдать за нами.
Я внимательно осмотрел все «экспонаты», большая часть которых представляла собой всевозможные кинжалы и стилеты. Длинных клинков оказалось немного. Судя по всему, все оружие висело на своих местах. Во всяком случае, лишних дырок от гвоздей в ковре я не обнаружил.
– Наверное, вы не удовлетворитесь беглым осмотром и захотите взять что-нибудь на экспертизу? – предположил граф.
– Если позволите, я прихвачу с собой эти три палаша, – сказал Мериме, указывая на клинки, заинтересовавшие его.
– А вы не думаете, что если бы я был убийцей, то позаботился бы о том, чтобы отмыть орудие преступления? – спросил Киршкневицкий.
– Безусловно, ваша сиятельство, – отозвался доктор. – Но кровь смыть очень трудно, почти всегда остается хоть частица. Кроме того, она может затекать в щели – например, между клинком и рукоятью.
– Вы что же, намереваетесь разобрать эти палаши? – спросил граф и нахмурился.
– Это вряд ли понадобится. Прежде всего мне необходимо убедиться в том, что форма лезвий не совпадает с раной на теле.
– Может, я снял орудие преступления и спрятал его? – не сдавался Киршкневицкий.
– Не думаю, – сказал я. – Видите ли, вы – мужчина, поэтому наверняка уверены в том, что все в доме отлично знают содержание вашей коллекции, не правда ли?
Граф с недоумением нахмурился и сказал:
– Да, конечно! Она висит здесь давно.
– Дело в том, что для женщин ваши экспонаты – всего лишь груда железа. Я спросил Елену, не изменилось ли что-нибудь в этой коллекции, и она ответила, что понятия об этом не имеет.
Киршкневицкий рассмеялся и заявил:
– Вы правы, господин Инсаров! Это все равно что спрашивать мужчину о платьях.
– Примерно так, – согласился я. – Только платья, которые носят женщины, нам нравятся, а вот им оружие – нисколько.
Граф покачал головой. Веселье покинуло его.
– Да, действительно. Будь я убийцей, наверняка повесил бы орудие преступления обратно, чтобы не вызвать подозрений.
– Так вы позволите мне забрать эти экспонаты? – спросил Мериме.
– Берите. – Киршкневицкий махнул рукой.
– Благодарю, ваше сиятельство, – Мериме слегка поклонился.
– Вы сумеете отличить одну кровь от другой? – поинтересовался граф.
– Вряд ли, – признался доктор.
– Тогда в чем смысл?
– Возможно, на них вообще ее нет.
– Это снимет с меня подозрения?
– Это снимет подозрения с палашей, – ответил Мериме и слегка улыбнулся.
– Уже что-то. – Граф встал с кресла и подошел к ковру. – Я сам сниму их для вас, – он отцепил палаши и передал их доктору. – Только будьте аккуратны, не повредите. Вот этот, например, я получил в подарок от турецкого посла. Мы с ним были на охоте, и мне довелось подстрелить кабана, который собирался разделаться с турком.
Мериме обещал быть осторожным, а я тотчас выдал графу расписку в том, что оружие взято на экспертизу и будет возвращено владельцу, если на нем не обнаружатся следы крови. Киршкневицкий небрежно бросил бумажку в шкатулку красного дерева, стоявшую на столе.
Мы поблагодарили его за прием, помощь следствию, извинились, что были вынуждены напомнить о несчастье, после чего собрались уходить. Граф вызвался проводить нас до дверей.
На пороге Мериме вдруг замешкался.
– Простите, ваше сиятельство. Последний вопрос, – проговорил он, виновато улыбнувшись. – В последнее время вы не заказывали новую мебель?
Киршкневицкий чуть приподнял бровь и ответил:
– Нет, доктор, я предпочитаю антиквариат. Он куда красивей и добротней.
– Может, отдавали реставрировать?
– Я снова вынужден ответить отрицательно. А почему вы спрашиваете?
– Так, была одна мысль. Прощайте, ваше сиятельство.
Мы вышли на крыльцо. Солнце висело над самой кромкой леса, на бледно-голубом небе нельзя было увидеть ни облачка. Неужели дожди кончились, едва начавшись? Это было бы крайне обидно.
Граф позвонил в маленький колокольчик, лежавший на столике для визиток. На зов господина немедленно явился дворецкий. Он должен был проводить нас через сад. Мы попрощались с Киршкневицким и убрались.
– Завтра воскресенье, так что стоит сходить в церковь, – заметил я, когда мы уселись в экипаж.
– Попросить защиты от злых сил и отпущения грехов? – с улыбкой поинтересовался Мериме.
– Нет, послушать проповедь отца Василия. Кажется, у него имеется своя версия случившегося.
– Вы имеете в виду кару Господню?
– А как вам такая картинка? Фанатичный служитель церкви, слегка тронувшийся вследствие жары или по природной склонности, вообразил себя мечом Господним, покрыл тело крестами и начал убивать по ночам тех женщин, которые, по его мнению, погрязли в грехе. Такое возможно?
– Как врач, хотя и не специализирующийся на психических расстройствах, могу ответить, что случается всякое. Но как здравомыслящий человек должен заметить, что лично мне трудно представить себе священника, ратующего за веру, ненавидящего грех и в то же время бегающего под окнами горничных нагишом.
– Вопрос спорный, но ваши слова приняты мною к сведению, – сказал я. – Что ж, едем в гостиницу, а завтра после проповеди наведаемся к Ауницам.
Однако наши субботние приключения на этом не закончились. В «Дионисе» нас поджидал Армилов. Полицмейстер сидел в столовой и подкреплялся. Мы обменялись с ним приветствиями и присоединились к нему.
– Побывали у Киршкневицкого, – сообщил я, пока мы дожидались заказа. – Кажется, он действительно опечален смертью жены.
Армилов пожал плечами. От него пахло крепкими духами – должно быть, им полагалось перешибить запах пота.
– Не знаю. По-моему, это еще ничего не значит.
– По-моему, тоже.
– А это что? – Полицмейстер указал на три палаша, которые Мериме положил на свободный стул рядом с собой. – Предполагаемые орудия убийства?