На стенах висели репродукции пейзажей голландских художников в простых, самых дешевых рамах. Занавески были одноцветными, без намека на рисунок.
На первый взгляд комната казалась безликой. Однако следовало выяснить, была ли таковой и сама Мария Журавкина, или она обитала в той обстановке, которую ей предложили хозяева дома.
– Скучновато, – заметил Мериме, словно прочитав мои мысли.
– Мадам предпочитает строгость, – ровным голосом отозвался дворецкий.
– Мария здесь ничего не меняла? – спросил я. – Комната досталась ей в таком виде?
– Кажется, она положила салфетку на стол.
– Ясно.
– Как видите, Петр Дмитриевич, здесь особенно негде прятать записки и тем более бриллиантовые ожерелья, – заявил Армилов и развел руками. – Вы все равно хотите устроить обыск?
– Осмотрим комнату еще раз. Тщательно, – сказал я, давая полицейским знак приступать.
Мериме открыл окно и принялся неторопливо набивать трубку.
– Мадам не нравится, когда в доме курят, – заметил дворецкий.
– А вы ей не говорите об этом, – посоветовал ему Мериме. – Раз ваша хозяйка больна, то не стоит беспокоить ее по мелочам.
Дворецкий поджал губы, но промолчал.
Мы начали осмотр.
Ничего интересного нам не попадалось. Были какие-то обрывки счетов из прачечной, магазинов, овощных лавок. Рисунки, неумело сделанные пером, записки «на память», старые открытки. Я извлек из нижнего ящика комода ворох пустых конвертов. Зачем Мария их хранила? На них не было указано ни одного известного мне имени, и я спросил Армилова, кто все эти люди, с которыми девушка вела переписку.
Он махнул рукой и ответил, что они не из Кленовой рощи.
– Петербургские подруги, знакомые или дальние родственники, – сказал полицмейстер и небрежно бросил конверты на комод. – Поглядите на штемпели и адреса.
– Я вижу, что они не местные. Но что это за люди?
– Говорю же…
– Да-да, подруги, родственники. Вы это точно установили?
Армилов пожал плечами.
– На что вам? – В голосе его прозвучала досада. – Не они же явились сюда, чтобы убить Журавкину.
– Кто знает. Где молодая девушка может спрятать важное письмо в этой комнате? – спросил я вслух, ни к кому не обращаясь.
– В огне, – отозвался Мериме, выпуская дым.
– Простите, доктор?
– Вам не кажется, что логичней всего записку мадам Ауниц было бы сжечь?
– Может быть. – Я покачал головой. – Но Мария хранила даже пустые конверты.
– Конверты – да, – сказал Мериме. – Но не письма.
Я подошел к стене и начал ее осматривать.
– Ищете тайник? – спросил Армилов и усмехнулся. – Это всего лишь комната горничной, а не кабинет хозяина дома.
Я присел на корточки и провел ладонью по обоям – мне показалось, что в одном месте они отклеились и чуть отходят от стены. Бумага действительно чуть прогнулась у меня под рукой.
Мериме подошел ближе и осведомился:
– Что-нибудь нашли?
– Пока не знаю, – я подцепил ногтями обои и оторвал кусок.
На пол упала бумажка, сложенная вчетверо и мелко исписанная со всех сторон. Я подхватил ее и развернул.
– Ого! – торжествующе провозгласил Мериме.
Армилов подошел ближе и заглянул мне через плечо.
– Ладно, – сказал он через пару секунд, – признаю свое поражение. Это мы проморгали.
– Так вы же не знали, что Марии было что скрывать, – дипломатично отозвался я.
– Читайте, Петр Дмитриевич, – поторопил меня Мериме.
Я подошел к окну, где было светлее.
Записка гласила:
«Дорогая Маша, мне стало известно, что ты находишься в Кленовой роще. Должна сказать, что я волею судьбы оказалась в ужасном положении. Не хочу и не имею права сейчас вдаваться в подробности, но мне необходимо бежать как можно скорее. Скрыться из этого дома, из Кленовой рощи, возможно, даже из России. Если ты помнишь нашу дружбу, милая моя Маша, то заклинаю памятью о ней – помоги мне!
Понимаю, что предприятие будет связано с расходами, поэтому посылаю в качестве предоплаты бриллиантовое колье. Продай его и помоги мне покинуть усадьбу. Я щедро отплачу за твою доброту, только сделай все как можно быстрее, потому что я больше не могу здесь оставаться.
Записку и колье передаст тебе садовник Никифор. Он мой друг, но не знает, что находится в свертке, который я посылаю тебе.
С надеждой на скорую весточку от тебя,
– Да, очень, мило! – заметил Мериме, когда я закончил читать вслух. – Какие трогательные отношения между хозяйкой и служанкой. Неужели бедная женщина действительно думала, что Мария ей поможет?
– Мне кажется, что мадам Ауниц все-таки жила в мире иллюзий, – сказал Армилов.
– Очень может быть, – Мериме покачал головой. – Во всяком случае, этого мы уже не узнаем. Зато нам известно, что Мария приняла подарок, хотя, возможно, и не собиралась использовать его так, как просила ее мадам Ауниц.
– Да и где бы она могла его продать! – заявил Армилов. – Ее задержали бы в первом же ломбарде, решили бы, что горничная попросту ограбила свою хозяйку.
– Мария примеряла колье, – сказал я. – Может, из любопытства. Или же она собиралась на свидание.
– Не похоже, чтобы у нее был поклонник, – заметил Армилов. – Все говорят, что Мария Журавкина редко выходила из дома, даже по праздникам чаще всего оставалась в усадьбе.
Я промолчал, не желая выдавать отца Василия, решил, что все равно до него доберусь, если он замешан в убийстве. Но зачем бросать священника на растерзание полицмейстеру?
– Вы уверены, что Бродков все вам рассказал? – вдруг спросил меня Мериме.
– Хотите сказать, у них с Марией была связь?
– Почему нет?
– Мне так не кажется.
– Послушайте, – вмешался Армилов. – Допустим, она надела колье и пошла на свидание. По дороге ее убили. На теле ожерелья не было, и в ее комнате его тоже не оказалось. Стало быть, драгоценность вполне мог забрать убийца!
– Браво! – воскликнул Мериме, салютуя трубкой. – Весьма здравая мысль. Вы имеете в виду пастухов?
– Они могли бы. Бриллианты стоят недешево – это всем известно. Но, с другой стороны, чего ради им подставлять себя? – Армилов с сомнением пожал плечами. – Зачем было объявлять, что они нашли тело? Сделали бы вид, что вообще ни при чем.
– Преступники редко действуют логично, – заметил Мериме. – Особенно если они новички.
– Думаю, пастухи вполне могут иметь отношение к пропаже колье, – вмешался я в разговор. – В любом случае, стоит поговорить с ними еще раз.
– Само собой, – согласился доктор. – Отправимся прямо сейчас?
Я взглянул на Армилова. Тот пожал плечами.
– Почему бы нет? Но сначала нужно прихватить еще пару ребят. Если эти парни начнут сопротивляться, будет недурно иметь численное превосходство.
– Нас и так пятеро, – сказал я, имея в виду полицейских, явившихся сюда вместе с Армиловым. – А их всего двое.
– Если они вздумают бежать и разделятся, вы сразу убедитесь в том, что наше превосходство не так уж ощутимо. Особенно с учетом того, что доктор едва ли сможет вести преследование. Вы уж извините меня, почтеннейший господин Мериме.
– Вы правы, Ян Всеволодович, бегун из меня плохой.
– Хорошо, давайте возьмем еще людей. – Мне не хотелось спорить, тем более что полицмейстер мог оказаться прав.
– Только не хватайтесь, чуть что, за револьверы, умоляю! – сказал доктор и поморщился. – У меня нет ни малейшего желания выковыривать из кого бы то ни было пули.
– Посмотрим, – мрачно пообещал Армилов, и мы отправились в участок за подкреплением.
Отару мы завидели издалека, прежде чем остановились экипажи. В первом сидели мы с Мериме, Армилов и один полицейский, в другом – еще четверо. Овцы мирно щипали траву. Они сильно разбрелись по склону.
– Ты погляди, совсем распустились! – возмутился Армилов, щурясь на солнце. – За что деньги получают эти черти ленивые?!
– В чем дело? – спросил я.
– Как это в чем?! Овцы ходят где хотят, а бездельникам хоть бы что! Сидят в шалаше и не чешутся. Не иначе как пива надулись.
– Тем лучше. Возьмем их тихо.
Армилов подозвал полицейских из второго экипажа и велел им зайти к шалашу с левой стороны на случай, если пастухи попытаются сбежать. Мы же вчетвером отправились напрямик. Мериме подобрал по дороге сухую ветку и нервно постукивал ею по голенищу сапога. Доктор отказался от револьвера, предложенного ему Армиловым, и еще раз попросил нас по возможности воздержаться от стрельбы.
– А то в Кленовой роще число раненых скоро сравняется с количеством здравствующих, – сказал он.
Когда мы приблизились к шалашу, Армилов подал подчиненным знак быть начеку. Они ответили кивками. Двое вытащили револьверы.
– Я ведь просил, – заметил Мериме недовольно.
– Ничего, пускай, – сказал Армилов. – На всякий случай.
– Наверное, вам очень скучно в Кленовой роще, – заметил доктор.
– Может быть, – согласился Армилов, взглядом хищника осматривая шалаш. – Я войду первым. Вы ведь не возражаете, Петр Дмитриевич?
– Нисколько.
Я прекрасно понимал, что для полицмейстера наступает звездный час и ему хочется быть на пике событий.
– Так я и думал, – не сдержавшись, съязвил Армилов и вытащил из кобуры револьвер.
Мериме демонстративно вздохнул и заявил:
– Почему-то я предчувствовал, что все кончится этим.
– Если пастухи не станут сопротивляться, то для них все обойдется хорошо, – заявил Армилов. – А теперь нам пора заняться делом, господа.
Мне, впрочем, показалось, что полицмейстер будет только рад, если тут возникнет какая-то заварушка. Он пригнулся и первым нырнул в шалаш. Мы вошли туда следом за ним.
На земле спал кто-то из пастухов. В полумраке нельзя было разобрать, кто именно.
Армилов тронул его носком сапога и громко сказал:
– Вставай, приятель, есть разговор!
Пастух даже не пошевелился. Никакой опасности он явно не представлял.