– Разумеется. Вы – при ваших-то очевидных амбициях – остались служить здесь, в Кленовой роще, но при этом не опустились и не отчаялись. Все это говорило мне том, что у вас имеется некий план. Кроме того, во время облавы на цыган вы позже других появились там, где поймали Гизо, а также явно не желали способствовать раскопкам. Все это навело меня на мысль о том, что вы замешаны в здешних преступлениях. Но доказательств у меня не было, а свидетели, как вы сами сказали, мертвы – даже допросить некого.
Армилов расхохотался. Он был бледен – видимо, желудочные боли усилились, – но сохранял веселое настроение. Еще бы! Подлецу удалось выйти победителем из схватки со мной.
– Ну, что ж, Петр Дмитриевич, у вас получилось! – сказал полицмейстер. – Вы заставили меня сделать признание. Вот только чего вам это стоило! – он покачал головой. – Надо же, все-таки раскусили меня. Браво!
– Кстати, это вы подожгли постоялый двор? – спросил я, решив выяснить все до конца.
Яд, похоже, не спешил действовать, так что можно было не торопиться с местью.
– Да, конечно. Это ведь сбило вас с толку, верно? Вы сразу решили, что кто-то пытался уничтожить портрет Вышинских?
– Да, – признался я.
Армилов усмехнулся и проговорил:
– Заодно пожар позволил мне не отряжать людей на ваши раскопки.
– У меня есть еще один вопрос.
– Валяйте, теперь уже все равно, – сказал Армилов.
Эти слова прозвучали как-то нечетко. Он слегка нахмурился.
– Однажды ночью я увидел в своем номере женщину, суккуба. Я стрелял в нее, но промахнулся. Это была одна из ваших актрис?
– Нет, – с усилием проговорил Армилов. – Думаю, в тот вечер вы просто перебрали, – он попытался улыбнуться, но вышла только болезненная гримаса.
Значит, как я и думал, суккуб был лишь плодом моего воображения. После смерти Маши и Олежки меня иногда посещали видения. Должно быть, их гибель что-то непоправимо надломила в моей душе. Вероятно, призрак женщины, взывающей к возмездию, тоже был галлюцинацией. Хотя… кто знает. В конце концов, мир полон необъяснимого.
– Вам плохо? – участливо спросил Мериме Армилова.
Кажется, доктора нисколько не беспокоило то обстоятельство, что мы отравлены и скоро отправимся на тот свет.
– Нет, все отлично, – пробормотал полицмейстер, едва шевеля губами.
– У вас приступ гастрита?
– Не… не думаю. – Армилов с беспокойством взглянул на свой бокал, затем слегка пошевелил рукой, в которой держал револьвер.
Неужели решил пристрелить нас, не дожидаясь действия яда? Нет, это нарушило бы планы полицмейстера, а он казался мне очень методичным человеком.
Я увидел, как ствол револьвера опускается вниз, словно Армилов был не в состоянии удержать его. У меня появилась хорошая возможность обезоружить его. Я подобрался, приготовился к прыжку.
Однако Мериме словно почувствовал это, вдруг протянул руку и сжал мое предплечье.
– Знаете, я тоже засек время, – сказал он, доставая из кармана хронометр на цепочке. – Прошло двенадцать минут с тех пор, как вы сделали первый глоток из своего бокала, и пять после того, как допили его. Судя по всему, вы влили нам с Петром Дмитриевичем действительно лошадиную дозу. – Доктор встал и, сопровождаемый нашими с Армиловым изумленными взглядами, обошел столик.
Полицмейстер не шелохнулся, когда Мериме забрал у него револьвер.
Доктор вернулся на свое место, протянул мне оружие.
– Возьмите, Петр Дмитриевич.
Я машинально принял револьвер и убрал в карман. Кажется, наша смерть отменялась.
Армилов смотрел на Мериме почти полминуты, а затем перевел взгляд на бутылку с остатками шампанского.
– Да, – сказал доктор, откинулся на спинку кресла и снова поглядел на часы. – Вы все правильно поняли, Ян Всеволодович. Пока вы ходили за содовой, я попросил Петра Дмитриевича принести мне коробок спичек, чтобы раскурить трубку. Когда он отвернулся, я успел поменять ваш и его бокал. Также мне удалось быстро выплеснуть содержимое своего бокала на пол – простите за испорченный ковер – и заново наполнить его из бутылки. Я понимал, что отравы, оставшейся на стенках, не хватит, чтобы убить человека, даже если вы плеснули нам лошадиную дозу. Так что ваш план провалился.
– Как вы догадались? – пробормотал я, с восхищением глядя на своего друга.
Я до последнего момента считал, что выпил яд. Даже признаки паралича, появившиеся у полицмейстера, не навели меня на мысль о том, что Мериме подменил бокалы.
– У меня не было уверенности, – признался доктор. – Просто решил не рисковать. Оказалось, не зря.
– Но… теперь Армилов обречен!
– К сожалению, да. Но у меня не было другого выхода. Если бы я дал ему понять, что совершил подмену, то Ян Всеволодович застрелил бы нас. Кроме того, лишь уверенность в том, что мы скоро умрем, заставила его раскрыть свои карты.
Все это время Армилов молча наблюдал за нами. В его взгляде читался неподдельный ужас. По-видимому, он уже не мог говорить. Глаза оставались единственным, что еще двигалось. Не считая сердца, которое могло остановиться в любую секунду. Мы это понимали. Полицмейстер доживал последние мгновения.
– Вы сами себя наказали, Ян Всеволодович, – сказал я.
Он не реагировал. Его взгляд остановился, лицо стало похожим на жутковатую маску.
– Мы потеряли все ниточки, ведущие к мелким исполнителям, – проговорил я с сожалением.
– Вы имеете в виду тех личностей, которые распространяли фальшивки? – спросил Мериме.
Я кивнул и сказал:
– И тех, кто организовал доставку бумаги и чернил. Теперь их не найти.
– Вы правы, только что оборвалась последняя ниточка. – Доктор убрал в карман хронометр, поднялся, подошел к Армилову и проверил пульс. – Этот негодяй уже не воскреснет, – объявил он, закрыв полицмейстеру глаза.
Я встал.
– Нужно вызвать бригаду.
– Думаю, у Армилова в доме есть телефон, – сказал Мериме. – Кстати, что вы будете делать с печатным станком? Уничтожите?
– А это не вызовет гибель людей, в тела которых проникли твари?
– Не могу знать.
– Мне не хотелось бы рисковать.
– Кажется, паразиты не причиняют никакого вреда своим носителям. Без воли того, кто их вызвал, они, полагаю, не опасны, а управляться со станком, конечно, умел лишь полицмейстер. Во всяком случае, с его магическими свойствами.
– Думаю, станок можно просто отправить в хранилище улик. Рано или поздно он будет сдан в утиль. Надеюсь, после этого у вас не прибавится пациентов. Впрочем, подобные вещи обычно хранят довольно долго. Может быть, удастся определить его в музей криминалистки. А теперь извините, я поищу телефон.
Спустя три часа мы с Мериме отправились обедать. Полицейские, вызванные мною, обыскали дом Армилова, забрали тело. Дальнейшее было уже рутиной.
Козловского в гостинице не оказалось. Хозяин «Диониса» сообщил квартальному, отправленному туда, что постоялец выехал на рассвете.
Мы с доктором решили, что заслужили краткий отдых. Особенно после того, что нам довелось пережить в доме полицмейстера.
Я шагал по одной из улочек Кленовой рощи и благодарил Бога за то, что остался жив. Я редко обращался к Всевышнему. Но теперь причина для этого, безусловно, была. То, что мы с Мериме уцелели, мне и сегодня кажется настоящим чудом.
– Вы бывали в цирке, Петр Дмитриевич? – спросил вдруг доктор.
– Да, трижды. В детстве, когда отец возил меня на ярмарку, и два раза в Петербурге. А что?
– Видели фокусников?
– Разумеется.
– Возможно, вам запомнился номер, когда артист помещается в ящик, из которого исчезает?
– Было что-то в этом роде, – проговорил я, напрягая память. – К чему вы клоните?
– Обычно после исчезновения фокусник появляется там, где его совсем не ожидают увидеть. Например, в зрительном зале. Или выходит из-за кулис.
– Да, верно. Тогда я был уверен, что он окажется в ящике, но не тут-то было. Фокусник объявился в одной из лож. Признаться, это было очень эффектно.
– Данная часть номера называется «престиж», – сказал Мериме. – Очень напоминает наше дело, не правда ли?
– Да, понимаю, что вы имеете в виду, – согласился я, немного подумав. – Мы были уверены в том, что нашли преступников и разгадали головоломку, но потом поняли, что фокус еще не закончился.
Мериме кивнул и сказал:
– К счастью, номер оказался смертельным лишь для Армилова, а не для нас.
– Детектив с престижем, – сказал я.
– Именно.
– Кстати, у нас осталось еще одно дело, – заявил я, когда мы свернули на последнюю улицу, отделявшую нас от гостиницы.
– Какое? – с удивлением спросил доктор.
Я извлек из кармана вексель, сложенный вдвое, и протянул Мериме.
– Кажется, это ваше. Раз уж вы живы, то, полагаю, сами сможете проследить за тем, чтобы он был оплачен.
Доктор улыбнулся, забрал у меня вексель и произнес:
– Пожалуй. Но у вас, Петр Дмитриевич, действительно есть еще одно важное дело. Я только что вспомнил о нем.
– Какое?
– Вам нужно составить отчет для начальства.
Я непроизвольно застонал и заявил:
– Никогда этого не любил.
– Уверен, вы справитесь. Тем более что вам есть чем похвастать.
– Благодарю. А сейчас предлагаю отпраздновать наш успех. Уверен, Леонтий наверняка припас на черный день одну-две бутылки. Если понадобится, возьмем его погреб штурмом.
– Я не против, – заявил Мериме. – Только не берите водку. Я знаю, вы, русские, любите отмечать все важные события этим ужасным напитком.
– Клянусь! – Я торжественно поднял руку. – Только вино.
– In vino veritas! – провозгласил Мериме, поднялся на крыльцо гостиницы и открыл дверь.
– Вполне возможно, доктор.