– Он совсем не жадный, – говорит Сидни. – Даже дал мне бутылку для моих…
Хали видит, как хорошенькая девушка, которую она не знает, подходит к минивэну. Парень с хвостиком на голове открывает для нее дверь, изображая из себя джентльмена. Следом к минивэну подходит парень, которого Хали знает по школе. Спортсмен, пловец. Водитель оценивающе смотрит на пловца и тоже впускает его в машину. А почему бы и нет?
Хали поворачивается к Сидни.
– Спасибо, но – нет! – говорит она и пытается отойти с достаточной мерой выраженного на лице негодования. Но Сидни хватает ее за руку.
– Не глупи, Хали, – говорит она. – Ты что, не поняла? Никто не придет сюда и не поможет. Все, кто здесь сидит, умрут от жажды. Ты что, хочешь быть одной из них?
Но Хали не может позволить себе поверить в это. Такое здесь невозможно. Но Сидни не отпускает Хали, отчаянно цепляясь за края ее одежды.
– А тебе-то какое дело, что со мной будет? – почти кричит Хали. – У тебя есть вода. Вот и оставь меня в покое!
И тогда Сидни раскрывает свои истинные мотивы.
– Он сказал, что даст мне еще бутылку, – говорит она, – если я приведу ему кого-нибудь, вроде тебя…
Хали вырывает руку и, не оглядываясь, бежит. Но не успевает она добежать до матери, как сверху доносится звук вращающихся лопастей. Вертолет! И шумит много громче, чем остальные вертолеты! Он приближается!
Все собравшиеся на стоянке поднимаются и смотрят в небо горящими глазами, с восторгом ожидая чуда.
Вертолет показывается над верхушками деревьев. Он совсем небольшой – гражданский, из тех, о которых говорила та женщина. Вертолет делает круг над толпой, потом еще один, заходит на третий, и Хали осознает, что это журналистский вертолет, который прилетел, чтобы показать остальному миру зловещее лицо кризиса и рассказать, что значит истинное отчаяние. А интересно, понимают ли журналюги наверху, сколько надежд они разбили одним своим прилетом?
Еще круг, и вертолет улетает. Люди продолжают стоять, отказываясь в это поверить. Может быть, если они так и будут стоять столбами на пекле, вертолет вернется? Ведь это вполне возможно, верно?
– Ублюдки! – говорит мать.
Хали смотрит на нее. Потом на плавящийся под солнцем асфальт, потом снова на мать.
Ты должна сделать то, что никогда не делала, думает Хали, чтобы получить то, чего у тебя никогда не было. Или то, что ты можешь уже никогда не получить.
– Я скоро вернусь, – говорит она матери. – Обещаю.
И идет к красному «Фольксвагену», где человек с конским хвостом на голове по-джентльменски распахивает перед ней дверь.
22) Генри
Основное условие успешного взаимодействия членов группы – это наличие динамичного и чуткого к внешним вызовам лидера. А чтобы стать хорошим лидером, нужно владеть искусством наблюдения и навыками мягкого, ненавязчивого манипулирования – так, чтобы манипулируемый даже не заметил этого. Если хорошенько подумать, это также первое условие успешного управления.
Пока мы едем, я сижу спокойно, что противоречит моей природе, но крайне необходимо сейчас. Я наблюдаю, слушаю, делаю мысленные заметки.
– Итак, – говорит Жаки, повернувшись к рыжему психу, – полноприводный грузовик у нас есть. Куда же мне его вести?
– Я же сказал, – отвечает Келтон. – К Национальному заповеднику Анджелес.
– И. Как. Мы. Туда. Доберемся? – говорит Жаки, раздельно выговаривая слова. Снисходительность, с которой она относится к Келтону, вот-вот испарится.
– Я не знаю, – отвечает Келтон. – Я и был-то там всего пару раз, но точно помню, где это на карте.
Алисса машинально хватается за телефон, но когда она пытается открыть приложение, убеждается, что оно не действует.
– Черт! – говорит она. – Карты не работают.
– Включи «Вейз», – советует Гарретт.
Хотя мне и хочется засмеяться, последовав примеру Жаки, я говорю, стараясь быть максимально корректным:
– Мне кажется, твоя сестра хочет сказать, что Сеть не работает. Но, может быть, в машине есть бумажные карты? Хотите верьте, а хотите нет, но некоторые люди все еще используют их.
– Точно, – соглашается Алисса, – и наш дядя, вполне возможно, как раз из таких.
Я улыбаюсь. Еще одно очко.
В бардачке нет ничего, кроме регистрационной карточки, оберток от жевательной резинки и одежной щетки. В дверных карманах мы находим лишь пустую банку от «Ред Булл», сломанную авторучку и еще больше оберток от жвачки. Келтон забирается в отсек между передними сиденьями. Карты там нет, но он вытаскивает оттуда пакет с застежкой-молнией размером с сэндвич.
– Какого черта?
Келтон сует пакет Алиссе с таким видом, словно это – горячая картофелина из костра.
Алисса рассматривает пакет. Вне всякого сомнения, это пакет с травкой. Алисса поворачивается к брату, и, не сговариваясь, оба произносят одновременно:
– Дядя Каннабис.
– Ну что ж, – говорит Жаки. – Мы можем умереть от жажды, но теперь нам на это наплевать.
Услышав слово «жажда», Гарретт открывает свою фляжку, но она оказывается пустой.
– Этот лес – к северу от Пасадены, так? – говорю я. – Мы можем доехать по двести сорок первому шоссе до девяноста первого, а потом до пятьдесят седьмого и до двести десятого. Так и доберемся.
– Не получится, – отвечает Жаки. – Шоссе умерли. По всем направлениям.
– Есть другие маршруты, – говорит Келтон. – Нетрадиционные. Но для начала нужна карта.
Неожиданно над нами на небольшой высоте пролетает военный вертолет, а навстречу проносится военный грузовик. На дороге совсем немного машин, но, проехав еще чуть вперед, мы натыкаемся на блокпост, также военный.
Солдаты в камуфляже жестами указывают нам на левый поворот и кричат:
– Эта дорога только для официальных машин. Сворачивайте налево. Знаки приведут вас к эвакуационному центру.
– Не слушай их, – говорит Келтон. – В эвакуационный центр – ни в коем случае!
– И что ты предлагаешь? – спрашивает Жаки. – Пробиваться силой? Ты видишь, какие у них пушки?
– Поворачивай налево, – говорю я, опережая Алиссу. – Делай то, что солдаты велят, а там найдем, как объехать блокпост.
И, хотя Жаки совсем не хотела бы принимать команды от меня, она вынуждена следовать моим словам. Выбора-то нет, и это усиливает мои позиции лидера.
– Согласна, – произносит Алисса.
Еще одно очко.
Мы поворачиваем налево и направляемся по дороге, ведущей в Эль-Торо. Машин здесь побольше, но больше и блокпостов. Похоже, на эту дорогу переведен весь гражданский транспорт.
– Вообще-то, нам нужно в противоположную сторону, – говорит Келтон.
– Не переживай, – отзываюсь я тоном старшего брата. – Иногда, чтобы сделать два шага вперед, приходится на шаг отступить назад.
– Это ты вычитал в мотивационном постере у своего консультанта, Ройкрофт? – вмешивается Жаки. – А как насчет такого лозунга: «Жизнь устроена так, что тебя могут трахнуть, и как звать не спросят»?
– Прекратите! – прерывает ее Алисса. – Ссоры нам не помогут.
Отличный плацдарм для того, что я собираюсь произнести в следующую секунду.
– Все нормально, Алисса, – говорю я тоном абсолютного понимания. – Жаки просто слишком напугана и плохо владеет собой. Только и всего.
– Ты еще будешь разбирать меня по косточкам? – возмущенно произносит Жаки, что подтверждает правоту моих слов.
Алисса смотрит на меня, я отвечаю легкой усмешкой и пожатием плеч, на что она сочувствующе приподнимает брови. До дружеской улыбки – один лишь шаг. Отличный поворот событий! Хотя Алисса по-прежнему отвечает здесь за все, мы понемногу становимся командой, и нас в ней уже двое. Важно поддержать эту динамику. Как только она начнет обращаться за советом и помощью ко мне, я пересяду в виртуальное кресло водителя – вне зависимости от того, кто в действительности поведет машину.
Количество машин на шоссе резко увеличивается, и весь их поток отправляют направо. Я начинаю понимать, что мы оказались в воронке – воронке, которая затягивает нас в сторону Эль-Торо, где в местной школе устроен эвакуационный центр. Я не думаю, чтобы когда-нибудь видел столько людей в одном месте. Толпы разместились на парковке, на футбольном поле, на теннисном корте и баскетбольной площадке. Единственное безлюдное место – это корт, отведенный под вертолетную площадку. Тот военный вертолет, что мы видели раньше, стоит на ней с вращающимися лопастями винтов, и из него выгружают воду под присмотром целого строя вооруженных солдат.
Стоящий на дороге солдат жестом отправляет нас на обочину, где уже стоит вереница машин.
– Нельзя, чтобы нами управляли и загоняли в загон, как овец, – говорит Келтон. – Именно так все и начинается. Это – начало конца.
– Да, похоже на то, – произносит Жаки.
Но Келтон не сдается.
– Мы скажем им, что потерялись. А потом повернем назад, пока не поздно.
Солдат стучит в окно со стороны Жаки; у нее нет выбора, и она открывает окно.
– Паркуйтесь здесь, – говорит солдат. – И идите вслед за людьми.
– Мы здесь по ошибке, – отвечает Жаки, следуя словам Келтона.
– Да, – кивает головой тот. – Нам нужно совсем в другое место.
Солдат не покупается на уловку.
– Тогда почему вы здесь? – спрашивает он.
И тогда Гарретт, придав глазам щенячье выражение, начинает скулить:
– Мы едем к бабушке. Пожалуйста! Нам нужно к бабушке! Она ждет нас!
Мальчуган смышлен, этого у него не отнять.
А Гарретт продолжает:
– Она ни за что не оставит своих собак!
И это – отличная изюминка для всей истории. Мальчишка должен баллотироваться в президенты. И, черт побери, я за него проголосую!
Но солдат на это говорит:
– Дайте нам ее адрес, и мы кого-нибудь пошлем за ней.
Слова солдата лишают Гарретта дара речи, и не успеваем мы прийти ему на помощь, как военный наклоняется, внимательно смотрит на Гарретта и спрашивает:
– А не скажете ли мне, что это такое?
Мы все смотрим туда, куда уставился солдат, и видим на коленях Гарретта тот самый пакет с травой.