Под взглядом подлинного друга у нас четче обозначаются зоны роста и развития. От подлинного друга можно ждать конструктивной осмысленной критики, когда нас заносит в переносном смысле или когда мы вот-вот оступимся в самом буквальном значении, как в моем примере с бегом. Друг нужен мне, чтобы замечать то, что я не увижу сама. Я разберусь в происходящем полнее и глубже, если смогу обсудить свое поведение с тем, кого волнует мое благополучие. Решать, что правильно, а что нет для конкретного человека и его тела, каждый по-прежнему будет сам, но общение – особенно когда можно сравнивать наши поступки, привычки и приемы лично – помогает учиться друг у друга и друг на друге.
Неподлинная дружба превращается в игры власти. Подлинная дружба над этими играми возвышается. Примером самых подлинных взаимоотношений в жизни Симоны де Бовуар была дружба с Элизабет Лакуэн (в мемуарах фигурирует как Заза Мабий). Познакомились они еще детьми. Две обладательницы исключительного ума, склонные к соперничеству в учебе, быстро стали подругами. Преподавательницы называли их «неразлучные»{142}.
Они разговаривали о школе, книгах, учителях, о мире. Как-то раз, с блеском сыграв на отчетном фортепианном концерте пьесу, которую мадам Мабий считала для своей дочери слишком трудной, Заза, торжествуя, показала матери язык. Симона глубоко зауважала подругу за самодостаточность и умение не преклоняться перед авторитетами: «В моих глазах это был подвиг, окруживший Зазу ореолом славы. ‹…› Бойкость и независимость Зазы меня завораживали»{143}. Заза укрепляла уверенность Симоны, получившей возможность ускользнуть от властного родительского взгляда и посмотреть на себя глазами той, кем восхищалась и с кем себя отождествляла. Эта дружба избавила де Бовуар от одиночества и помогла понять, что жизнь у нее вполне стоящая.
С Зазой Симона де Бовуар обнаружила, что близкий друг способен подарить чувство собственного достоинства, что благодаря ему возможно казаться себе цельным, чувствовать, что тебя слышат и ценят, он создает опору и каркас для твоей жизни и позволяет лучше разобраться в себе и других. Это очень волнующе – чувствовать уважение и признание друга, когда совместные переживания и эмпатия придают сил, когда вы приносите друг другу новые идеи и ценные мысли и вместе открываете мир.
Хотя дружить способны представители обоих полов, Симона де Бовуар предполагала, что дружба с женщиной окажется глубже дружбы с мужчиной, поскольку женщин приучают к большей откровенности{144}. На первый взгляд идея может показаться гендерным стереотипом или чрезмерным упрощением, однако ее подтверждают многочисленные исследования. Социолингвист Дебора Таннен выяснила, что девочки и женщины разговаривают друг с другом больше, чем мальчики и мужчины, – чаще, дольше и о более личных вещах, что располагает и к душевной близости, и к душевным терзаниям{145}.
Дружба с Зазой научила Симону де Бовуар, что иногда поводом для ликования может стать просто сам факт существования другого. «Восторг, восторг! – писала она. – Дружба необъятна, как мое сердце, и ей не будет конца»{146}. Конец все-таки наступил – в 1929 году, когда Заза в возрасте двадцати одного года умерла, вероятно от менингита или энцефалита. Де Бовуар была безутешна и – возможно, потому, что идеализировала память о Зазе, – положила модель этой дружбы в основу своей концепции подлинных взаимоотношений.
Хотя мы не знаем, сколько продлилась бы дружба де Бовуар с Зазой или как она закончилась бы, если бы не оборвалась так трагически, именно она, судя по всему, заставила Симону задуматься о том, что в дружбе важно освобождать друг друга от навязанных самим себе пут, мешающих обрести подлинность. Если Франсуаза и Ксавьер душили друг друга собственничеством, то дружба с Зазой освободила Симону от обязанности быть примерной дочерью, а Зазу дружба с Симоной побудила воспротивиться догматам буржуазного католичества (если не на деле, то по крайней мере мысленно). Разница между двумя этими дружескими отношениями заключается в интерсубъективности. Заза и Симона сумели возвыситься над своим соперничеством в учебе до уровня взаимного уважения.
Однако в восприятии друг друга взаимность совсем не обязательно должна быть равноценной. Заза не была в таком восторге от Симоны, как та от нее. Как-то раз, когда им было по восемнадцать, они полночи проговорили о прошлом, сидя в ночных рубашках в саду под сосной. «Я любила вас», – призналась де Бовуар Зазе, подразумевая то время, когда обе были младше, хотя с тех пор ее привязанность не уменьшилась. В своих воспоминаниях де Бовуар пишет, что Заза, для которой друзья, включая Симону, значили не так много, восприняла это как откровение{147}. Как следует из романа «Неразлучные», сюжет которого основан на отношениях Симоны с Зазой, де Бовуар давно предполагала, что не так важна для Зазы, как та для нее. В романе де Бовуар рассказывает, как ранило и огорчило Сильви (списанную с нее самой), что Андре (прототипом для которой послужила Заза) понятия не имеет о ее чувствах.
Асимметричная дружба не редкость. Согласно результатам одного исследования 2016 года, взаимными можно признать 53 % дружеских отношений, то есть, если вы составите список своих друзей, лишь половина из них включит вас в аналогичный собственный список. Люди не всегда точно определяют, кто им друг, поскольку сама мысль о том, что они кому-то могут не нравиться, бьет по самооценке{148}. Так что главное не количество друзей и знакомых, а качество отношений с ними.
Иногда люди довольно долго живут в неведении, кто и насколько им друг. Хотя асимметричность дружбы обозначается не так быстро и резко, как отсутствие взаимности в романтических отношениях, осознание того, что человек, которого ты считаешь другом, тебя в свою очередь другом не считает, может больно ранить. Симона де Бовуар сумела эту асимметричность принять. Ей не нужна была ответная любовь Зазы, она настолько восхищалась подругой, что ей достаточно было восторга от того, что они вместе{149}.
В тридцать восемь Симона де Бовуар сама оказалась на месте Зазы, когда получила от своей подруги Виолетт Ледюк рукопись, в которой говорилось, что ее автор сильно привязана к Симоне. Де Бовуар ответила, что ей странно быть настолько драгоценной для другого человека, что чувства Ледюк основаны на мираже и быстро иссякнут и что сама Симона этим не польщена и не обеспокоена.
Многие решили бы, что после этого отношения невозможны. Но, как и в дружбе с Зазой, де Бовуар полагала, что разница в чувствах с ее стороны и со стороны Ледюк никак не препятствует подлинным взаимоотношениям. Де Бовуар считала, что они с Ледюк равны. Они относились друг к другу с доверием и уважением. Их подлинные отношения основывались на умственной и эмоциональной близости, сочувствии, понимании и душевной приязни{150}.
Подлинная дружба – не сделка и не инструмент, и нигде не сказано, что участники должны вкладываться в нее и получать от нее одинаково. Конечно, какая-то взаимность необходима для того, чтобы отношения существовали, однако в подлинной дружбе взаимность подразумевает признание каждого как свободного субъекта.
Древнеримский поэт Овидий считал: Si tempora fuerint nubila, solus eris, что означает «если наступят мрачные времена, ты останешься один». Распространенное толкование этого изречения – успех притягивает друзей, неудачи отталкивают. Если именно так и происходит, это верный признак того, что вы окружены поверхностными людьми, которые воспринимают вас как объект и для которых главное – урвать побольше.
Более того, если дружба основывается только на удовольствии и выгоде, у вас не будет значимых связей, которые способны выдержать испытания и серьезные вызовы и принести утешение в грусти и горе. В полуавтобиографическом романе «Под стеклянным колпаком» Сильвия Плат описывает случай, когда на банкете после кинопоказа в Нью-Йорке они с коллегой наелись черной икры и авокадо с крабами под майонезом. Результат – пищевое отравление. «Ничто так не сближает, как совместная рвота», – писала Плат{151}. Совместно пережитое – неважно, веселое, вроде вечеринки, или кошмарное, вроде того, когда приходится по очереди во время рвоты придерживать волосы подруги по несчастью, – в большинстве случаев создает прочные узы дружбы.
А вот эгоистического самомнения подлинная дружба не терпит, и именно из-за требования отказаться от него она так труднодостижима: чтобы побороть желание контролировать другого, нужно прекратить погоню за той составляющей своего бытия, которая видна только другим. А для этого придется открыться другому и показать ему свои слабые места, так что дружба еще и опасна. Уязвимость не всегда оправдана: чем ближе мы друг другу, тем больше смотрим и видим глазами друг друга и тем сильнее наша обоюдная власть.
Симона де Бовуар обожала произведения Джейн Остен, в которых изображен целый спектр дружеских отношений. Отличной иллюстрацией идеи подлинной дружбы может служить роман 1815 года «Эмма». Главная героиня, богатая красавица Эмма Вудхаус, становится ужасной подругой для бедной, невежественной и внушаемой Гарриет Смит. Возомнив себя непревзойденной свахой, Эмма ловкими манипуляциями заставляет Гарриет отказать возлюбленному Роберту Мартину и дожидаться предложений от мужчин из более высоких слоев, которые влюблены в саму Эмму. Из-за вмешательства Эммы Гарриет раз за разом оказывается в унизительном положении и испытывает душевные муки.