Я душу свои эмоции, неспособная говорить.
А даже если бы могла говорить, что бы я сказала? «Не планируй свою жизнь со мной. Да, я хочу этого, но не вижу ее так, как ты. Я борюсь изо дня в день, но не знаю, окажусь ли в конце концов достаточно сильной, чтобы остаться».
Я не могу.
И тогда, как истинная трусиха, я ничего не говорю и молчу о своей слабости. Обнимая его за шею, я прижимаюсь к нему лицом.
Приподнимая мои ноги, Каррик оборачивает их вокруг своей талии и относит меня обратно в постель.
Все еще находясь во мне, он нежно кладет меня на кровать и располагает свою голову у меня на груди, где и лежит всю оставшуюся ночь.
Глава двадцать пятая
Марина Бей, Сингапур
– Я должна быть там, проводить последние проверки.
– Малышка, расслабься, Бен и Робби уже сделали это. Болид в порядке. Он более чем готов. Здесь ты полезнее. – Он со спины обнимает меня за талию. Его подбородок покоится на моем плече, и он смотрит в окно перед нами. – Мне нравится перед гонкой быть с тобой. Ты мой новый предгоночный ритуал.
Его слова должны были подарить ощущение тепла и безопасности, но не вышло. Ничто не может пройти сквозь выстраивающуюся внутри меня стену страха.
Я пытаюсь скрыть от Каррика, что весь день вся на нервах. Не хочу сбить его концентрацию. Не хочу, чтобы он беспокоился обо мне. Я хочу, чтобы он сфокусировался на гонке.
Я весь день не могу есть. К тому же еле заснула ночью. Когда Каррик отнес меня в постель, я просто лежала и наблюдала за тем, как он спит на мне. Пока я пальцами зарывалась в его волосы, мое тело деревенело под его весом, но я не смела пошевелиться просто потому, что не хотела. Я боялась, что это могла быть моя последняя ночь с ним, и мне нужно было быть к нему близко настолько, насколько это возможно. Мне было необходимо обнимать его.
Я так страшилась того, что эта гонка отберет его у меня.
Я знаю, что нелогична. Но ничего не могу поделать. Это не поддается контролю.
Хотела бы я быть другой. Быть сильной ради него.
Когда все стало настолько плохо?
Когда я влюбилась в него.
Мои страхи возрастают, увеличиваются, словно монстр. И я еле сдерживаю порыв сказать ему, чтобы он не уходил. А оставался со мной навечно. И никогда не покидал меня.
Каждая следующая гонка переносится мной хуже предыдущей, и мне интересно, когда я достигну апогея, и если достигну, то смогу ли справиться с ситуацией. Сейчас она кажется едва терпимой.
Мне кажется, я на краю обрыва, смотрю вниз на скалистое дно и у меня нет другого выхода, кроме как упасть.
– Малышка… поговори со мной.
Мои мысли возвращаются к нему.
– О чем? – Я пытаюсь сделать голос ровным и спокойным.
– Почему ты замкнутая и твое тело напряжено, несмотря на то что я тебя обнимаю?
Я поворачиваю голову и смотрю на него.
– Просто я немного нервничаю… из-за гонки.
– Я уже говорил, что тебе не о чем беспокоиться. Ты сотни раз видела мои гонки.
– Вообще-то не сотни. И тогда ты не был самым важным человеком в моей жизни, – слова сами срываются с моих губ. Неправильно было говорить это, но по многим другим причинам именно эта фраза и была правильной.
Его глаза наполняются теплом и чувством ко мне, которое, я знаю, сильно. Только не знаю насколько.
Каррик не говорил, что любит меня.
И несмотря на то, что я хочу, чтобы он любил меня, часть меня – коротая трусит – не хочет этого. Если он любит, то это только усложнит все.
– Ты же знаешь, что это взаимно? Ты на первом месте моего списка… не то чтобы он был длинным. Ну, вообще-то, в нем только ты и мой отец.
Он улыбается, поворачивая меня в своих руках лицом к себе. Большим пальцем я провожу по уголку его улыбки, и он игриво ловит его зубами.
– Мне нравится, что ты переживаешь за меня, но ты же помнишь, кто я, верно? Я Каррик Райан, лучший гонщик в мире. Все эти гоночные передряги я знаю от и до, малышка. Я приду первым, и мы отпразднуем мою победу в постели, где я оттрахаю тебя всеми возможными способами.
Я вымучиваю улыбку.
– Только возможными?
– Вот это моя девочка. – Он касается моих губ своими. – Боже, я охренеть как обожаю тебя, Андресса.
И я люблю тебя, Каррик.
Прежде чем я могу ответить, раздается стук в дверь.
– Время. – В проеме двери появляется голова Бена.
– Иду. – Каррик целует меня еще раз.
На его языке я чувствую вкус его традиционного предгоночного шоколада Galaxy, и по какой-то причине в моем горле застревают слезы, вновь поднимая во мне волну отчаяния.
Пальцами стискивая его гоночный костюм, я сильнее прижимаюсь к его рту, требуя от него большего.
Давая мне то, в чем я нуждаюсь, он обнимает меня и притягивает к себе еще ближе. Он целует меня так, словно это первый и последний раз.
Прошу, вернись ко мне.
Он отрывается от меня с тяжелым дыханием, и я вижу в его глазах пламенное желание. Губами он прижимается к моему лбу и бормочет слова в мою кожу:
– Обожаю до одури, малышка.
Скользя своей рукой по моей, он хватает шлем, и мы вместе покидаем его номер, следуя в гараж за Беном.
Каррик натягивает балаклаву и надевает шлем. Он подмигивает мне, прежде чем опустить визор. Затем он забирается в кокпит. Бен пристегивает ремни безопасности. Руль выровнен.
Он готов.
Возвращайся.
Перед тем как отправиться на прогревочный круг, он поворачивает ко мне голову. Стучит по шлему двумя пальцами и выезжает из гаража на трек.
И я делаю шаг назад, чтобы наблюдать за ним по мониторам.
Я сама себя накручиваю. Ни с кем не могу говорить. Пару раз Петра и Бен пытались завязать со мной разговор о гонке, но мой взгляд все время был сосредоточен на мониторах, а изо рта в ответ вылетала всего пара слов бессмысленного бормотания.
Мои глаза сухие и уже болят, потому что я жутко боюсь моргнуть, а то вдруг что-нибудь пропущу.
Я не могу упустить ни единой мелочи.
Каррик ведет хорошо… очень хорошо. Но он еще не останавливался для смены резины, и это начинает меня беспокоить. Ему скоро понадобится смениться. Ведь он управляет болидом очень жестко.
На данный момент он мчится по прямой и стремительно приближается к повороту. Прямо перед ним идет замыкающий, и я знаю, что Каррик раздражен, он хочет проехать. Я вижу это по его агрессивной манере вождения болидом. Мне не нужно быть у контрольной панели, чтобы знать, что Каррик проклинает другого пилота. Я могу слышать голос Оуэна, говорящего ему успокоиться.
Я бросаю взволнованный взгляд в направлении Оуэна, но глаза возвращаются обратно к мониторам, где я вижу, как стюард машет замыкающему синим флагом[29], сигнализируя тому, что он должен пропустить Каррика вперед.
Флаг поднимается. Хвала господу.
Они почти добрались до поворота, когда флаг взмыл ввысь, и я ожидала, что замыкающий замедлится и отъедет в сторону, чтобы пропустить Каррика.
Но он не замедляется.
Разве он не видел флаг?
И затем я вижу, как это случается, за долю секунды до самого события.
Другой пилот оказывается слишком самонадеянным и недостаточно замедляется для входа в поворот. Задними колесами он уходит в занос как раз в тот момент, когда Каррик обходит его сзади, чтобы прорваться мимо. Хвостовую часть замыкающего заносит прямо на полосу Каррика. Она врезается в переднюю часть болида Каррика, отчего машина кругами несется через всю трассу и впечатывается в стену.
Нет!
Крик застревает у меня в горле.
Я хочу бежать к нему, но замираю на месте. Мои глаза расширяются от страха, руки закрывают рот, и я отчаянно всматриваюсь в мониторы в поисках намека на движения в кокпите. Я вижу, как обломки его болида разлетаются по трассе, и стюард карабкается по решетке, чтобы добраться до него.
Вокруг тишина. Слышно только Оуэна. Его истеричный голос зовет Каррика, просит того отчитаться, что с ним все в порядке.
Мое сердце бьется так сильно, что становится больно.
Прошу, будь в порядке, малыш. Молю.
Затем я вижу движение руки Каррика. Он выдергивает руль и выбрасывает его из болида.
Он в порядке. Спасибо, господи, он в порядке.
Звучит коллективный выдох облегчения.
Я успокаиваюсь. И даже больше. Но все еще не могу дышать.
Почему я не могу дышать?
Потому что он мог умереть. Эта авария могла убить его. Один неосторожный удар – только и всего – мог отнять его жизнь.
Как и жизнь моего отца.
– Хвала господу, он в порядке. На какую-то секунду я даже заволновалась. – Петра стоит позади меня, выдыхает от облегчения, ее руки лежат на моей талии.
Я даже не знала, что она здесь.
– Эй, ты в порядке? – спрашивает она меня.
Я смотрю на нее безучастным взглядом. Я пытаюсь пошевелить губами, но ничего не получается. Все, на что я способна, – это немой кивок опустошенной головой.
Он мог умереть. На этот раз ему повезло.
А что насчет следующего раза?
Я отвожу взгляд от монитора. Каррик не в болиде, он идет к пит-стопам. Выглядит злым. Он в бешенстве и разочарован тем, что выбыл из гонки.
Он в порядке. Он возвращается.
Но я все равно не могу дышать.
Потому что прямо сейчас он мог быть мертвым. Прямо как мой отец. Он мог погибнуть в этом болиде.
Голова идет кругом. Взгляд затуманивается. Сердце колотится. В ушах бурлит кровь. Колет кончики пальцев.
Паника сдавливает мое горло своими уродливыми руками и плотно сжимает его.
Мне нужно убраться отсюда. Я так не могу.
Я отшатываюсь от Петры и бормочу что-то бессвязное. Слышу, как она зовет меня, но не могу остановиться.
Я покидаю гараж, выходя в пустой коридор, задыхаясь без воздуха.
Я не могу дышать.
Вижу фонтанчик для питья и на трясущихся ногах направляюсь к нему. Включая холодную воду, я припадаю к ней ртом и увлажняю высохшие губы. Вдохи все еще обжигают горло, а грудь тяжелеет, своим вдруг ставшим грузным телом я облокачиваюсь на фонтанчик и помещаю запястья под бегущую воду – вычитанный мною трюк о том, как успокоить учащенный пульс во время панической атаки.