Уголки его губ приподнимаются, он сжимает мою талию.
– Петра будет с тобой, верно?
– Ага, она мой телохранитель.
Я одариваю его взглядом, и он вздыхает.
Каррик попросил Петру побыть со мной во время гонки. Из-за этого я слегка взбесилась: не то чтобы мне не нравилось присутствие Петры, просто мне не нужно, чтобы Каррик искал мне сиделку.
– Я просто не хочу, чтобы ты оставалась одна.
– Я знаю. Все в порядке. Я поняла. – Я прижимаю ладонь к его груди. – Я ценю твою заботу. Хорошо, что она здесь, я не буду одна.
Он хмурит брови.
– Малышка, ты всегда не одна. Тебе нужно слышать мой голос, так что садись с Джоном и моим па, и тогда ты сможешь вставить наушник. Хорошо?
– Хорошо. – Я улыбаюсь.
Он отвечает мне улыбкой и потом целует.
На его губах я чувствую вкус его предгоночного шоколада. Как сладко.
– Ты сладкий, – бормочу я ему в губы. – Шоколад… ням-ням.
– Шоколадный поцелуй Каррика. – Он целует меня снова, давая возможность распробовать его повторно.
– Хм-м-м… мне нравится.
– И мне нравится. Очень.
– Ребят, ну серьезно. Хватит этих поцелуев!
Я отрываюсь от Каррика, чтобы увидеть Петру.
– Зависть? – Я глупо ухмыляюсь.
– Ага. Тотальная. Мне на самом деле нужен мужчина. – Петра преувеличенно искусственно вздыхает. – А теперь кыш, – говорит она Каррику. – Хочу провести время с моей девочкой. Она и так с тобой.
Я снова смотрю Каррику в глаза и рукой касаюсь его лица.
– Удачи.
– Спасибо, но не нужно, малышка. Каррик Райан – Бог треков, помнишь? – Он дерзко подмигивает мне. – Скоро увидимся, малышка.
Последний поцелуй, и он уходит.
Сидя на стуле рядом с Петрой, я наблюдаю, как он надевает шлем и забирается в кокпит. Бен пристегивает его. Затем Каррик выезжает на трассу, и я чувствую, как мое сердце ускоряет ход.
Я тянусь к руке Петры.
– Это просто разогрев шин. Все будет в порядке, Энди, – говорит она мягко. – Он выиграет гонку, вы вернетесь в отель и устроите сексуальный марафон.
Ее слова заставляют меня засмеяться. Я поворачиваюсь и смотрю на нее, ухмыляющуюся мне в ответ.
– Рада, что ты здесь, Пет. – Я сжимаю ее руку.
– Да, я тоже.
– Он наступает. Нынешний чемпион на финишной прямой, вступает в борьбу за золото…
Из-за прозвучавшего объявления я подскакиваю на ноги. Сердце бьется сильнее от осознания, что Каррик почти пришел, что он близок к тому, чтобы пересечь линию финиша.
Давай, малыш. Ты сможешь. Вернись ко мне в сохранности.
Прошедший час дался мне с трудом: не то чтобы стиль вождения Каррика не был безупречным – именно таким он и был. Но сейчас я смотрю, как он уменьшает расстояние между ним и шахматным флагом, и мое сердце отдается в горле от взволнованности, нервозности и необходимости, чтобы он был рядом.
Флаг опускается.
Он взял победу!
Да! Вся команда на ногах, радуется и обнимается. Мы с Петрой скачем и кричим.
Но я не расслаблюсь полностью, пока он не окажется здесь и я не буду в его объятиях.
Взгляд устремлен на пит-стоп в ожидании момента, когда он вернется. И когда я вижу его въезжающий болид, то бегу к нему через весь бокс. Он только выбирается из машины, а я уже прыгаю в его объятия.
Он еще даже не снял шлем, но мне нужно обнять его. Нужно напомнить себе, что он реален. Он здесь, он мой.
Отклоняя голову назад, я целую его в визор шлема.
Я чувствую зарождающий глубоко у него в груди гогот.
Освобождая руку и отпуская мою талию, он расстегивает ремни и снимает шлем. Балаклаву с него срываю я. Его волосы прилипли к голове. На мой взгляд, он никогда не выглядел великолепнее, чем в данный момент.
Я пальцами пробегаюсь по его волосам, взъерошивая их. Его глаза светятся победным блеском.
– Ты здесь, – говорит он с улыбкой.
Я наклоняю голову.
– Ты сомневался?
– Ха, ни на минуту.
– Хорошо. – Я улыбаюсь. – Потому что, Каррик, я всегда буду здесь, ждать тебя.
– А я всегда буду возвращаться к тебе, малышка, – говорит он нежно.
Пальцами я дотрагиваюсь до его рта и провожу линию по его губам.
– Итак, ты взял победу.
– Именно так.
– Снова чемпион.
– Хм-м-м.
– Скоро на подиум. Кубок. Обливание шампанским.
Он обожает все это.
– Так се. – Каррик пожимает плечами.
– «Так се»? – Я смотрю на него с удивлением.
– Ага, так се. – Своим носом он прижимается к моему. – Подиум может подождать, потому что главный приз моей жизни здесь, в моих руках.
И он целует меня, а я не хочу, чтобы он когда-либо останавливался.
Эпилог
Три месяца спустя
Бакингемшир, Англия
Я открываю двери гаража и захожу, чтобы увидеть нагнувшуюся над машиной Андрессу со спрятанной под капотом головой и торчащей кверху потрясающей задницей.
Сексуальнейший вид в мире.
Именно такой я увидел ее впервые в гараже «Райбелл». Уже тогда, когда она развернулась, после чего нахально огрызалась, я понял, что моя жизнь изменится, и не прогадал.
Андресса – все, чего я хотел, и теперь представить не могу, как жил бы без нее.
Родственная душа – или каким бы хреном вы это ни обозвали – вот кто она для меня.
Андресса переехала ко мне уже через пару недель после того, как мы вернулись из Абу-Даби. Люди могут думать, что это слишком быстро, но мне плевать. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить время впустую, и после двухмесячной разлуки я знал, что не смогу быть без нее. Я попросил ее переехать, и она согласилась. В любом случае ее переезд был разумным решением. У себя она и не бывала, по больше части потому, что я не выпускал ее из постели.
Да ладно. Посмотрите на нее. Какой мужчина в своем уме выпустил бы?
Жить с Андрессой – это все, о чем я мечтал. Мы совсем не идеальны. Нам есть над чем работать: над ее страхами, связанными с моими гонками, над моим непринятием отказов, – но мы пройдем через все это вместе.
Мы счастливы.
Когда пресса выяснила, кто такая Андресса, что она дочь Уильяма Вульфа, на какое-то время ситуация стала напряженной. Папарацци поджидали нас у дома дни напролет, преследовали нас и все в этом роде. Я беспокоился, как она справится, но все оказалось нормально. В то время мы основную часть времени проводили в доме. Мне не хотелось, чтобы ее спрашивали об отце, что могло бы вызвать болезненные воспоминания.
Я хотел, чтобы она была счастлива. Так и есть, но я не знаю, надолго ли.
Гоночный сезон начнется через пару недель. Скоро мы полетим в Мельбурн.
Андресса вернулась на работу в «Райбелл». Она бы не приняла другого решения, да и я тоже. Я никому не доверяю больше нее, когда дело касается болида.
Но я знаю, что перед выходом она была тревожной, она сама сказала мне об этом. Она рассказывает мне все. А я делаю все, что могу, чтобы подбодрить ее и помочь.
Она ходит к психотерапевту. Ходит с момента нашего возвращения из Абу-Даби. Я посещаю сеансы вместе с ней. Она чередует личные сеансы и те, на которые ходит со мной. Думаю, они помогают. Она говорит, что это так. Полагаю, мы выясним это через пару недель, но, несмотря ни на что, она никуда не денется.
Сейчас я уверен в том, что она не оставит меня снова, потому что Андресса убеждает меня в этом уже несколько месяцев. Мы оказываем друг другу ту поддержку, в которой нуждаемся, и становимся сильнее с каждым днем.
Все может становиться только лучше. Ну, во всяком случае, на это я надеюсь сегодня.
– Пожалуйста, скажи, что ты мой подарок на день рождения, – говорю я, придвигаясь к ней ближе.
Поворачивая голову, она ухмыляется мне через плечо. Она знает, что это первое, что я ей сказал. Я вижу это в ее красивых глазах.
Она поднимает голову, вылезая из-под капота, и вытирает руки тряпкой. Она идет ко мне с испачканными маслом щеками.
Боже, она чертовски великолепна. Я никогда не устану смотреть на нее.
– У тебя день рождения? – спрашивает она, наклоняя голову с сексуальной улыбкой на лице, а в ее голосе слышатся нотки, заставляющее мой член затвердеть.
Она подыгрывает.
Господи, я люблю ее.
Хотя бы в этот раз я должен трахнуть ее, не как в нашу первую встречу, когда мы говорили друг другу эти слова. На то, чтобы расколоть этот орешек, у меня ушло несколько гребаных месяцев.
– Так и есть.
Дойдя до меня, она прижимается ко мне всем телом и, пробегая пальчиками по моей груди, заставляет меня внезапно возжелать ее. Скользя руками по ее спине, я спускаюсь вниз и хватаю ее за задницу.
– Думаю, тогда мне лучше сделать его для тебя экстраособенным.
От блеска в ее глазах я испытываю всевозможные степени возбуждения.
Стирая пятно масла с ее щеки большим пальцем, я говорю ей: – Ты и так все делаешь экстра-особенным, малышка.
Блеск исчез, и в ее глазах возникает улыбка, полная слез и счастья – такая улыбка у нее появляется всегда, когда я говорю ей сентиментальные вещи.
Обожаю этот взгляд.
Приближая свои губы к моим, она дарит мне мягкий поцелуй, заставляя всего меня обратиться во внимание, но затем слишком быстро отодвигается назад.
– Который час? – Она осматривается вокруг в поисках часов.
– Пора вашему сексуальнейшеству собираться. – Я игриво шлепаю ее по заднице. – У нас бронь в ресторане через час.
– Черт! Уже?
– Ага.
– Прости, малыш. Я пренебрегла тобой в твой день рождения?
– Немного. – Я надуваю губы, прежде чем поцеловать ее. Я играю, рассчитывая на секс из жалости. Такой секс лучше всего, потому что она прикладывает больше усилий, когда чувствует себя за что-то виноватой. И не надо делать из меня урода, я знаю, что вы бы поступали так же.
– Но ты можешь загладить свою вину в душе. – Я ухмыляюсь ей в губы.
– Я отсосу тебе так жестко, – мурлычет она.
Охереть.
Мои руки все еще на ее заднице, и я поднимаю ее, обожая то, как она инстинктивно обхватывает мою талию ногами. Я начинаю уносить ее, направляясь обратно в дом. Пока я иду, она расстегивает свой комбинезон, открывая мне охренительно-фантастический вид на ее грудь, и на ее шее я вижу подаренное мной ожерелье с МакКуином.