Как ничего не значит и то, что все последние пятнадцать минут мой телефон разрывается от сообщений, которые шлет мне Джексон. Но я уже писала ему, а он вместо ответа отправил ко мне Мекая. Так что теперь он может спросить Мекая, если ему хочется что-то узнать обо мне, потому что сама я не стану отвечать.
Можно ли это назвать ребячеством? Возможно. Благоразумно ли это? Еще как. Ведь сейчас я в таком настроении, что вполне могу написать нечто такое, о чем потом буду жалеть. Лучше успокоиться, остыть и поговорить с ним лично, когда он вернется. К тому же, если бы сейчас он попробовал мне солгать, я бы не оставила от наших с ним отношений камня на камне.
По дороге в мою комнату Мекай несколько раз пытается завести разговор, но я слишком потрясена, чтобы давать ему хоть сколько-нибудь развернутые ответы. Нет, я его не игнорирую, просто голова у меня идет кругом. Это наверняка кошмарный сон, говорю себе я. Это единственное разумное объяснение.
В конце концов Мекай оставляет свои попытки завязать светскую беседу, но вместо облегчения я чувствую только, что между нами повисает неловкое молчание.
Настолько неловкое, что, когда он доводит меня до моей двери, я ожидаю, что сейчас он поспешит уйти. Однако вместо этого он стоит и ждет, когда я отопру замок.
– Я не приглашаю тебя зайти, – говорю я, даже не потрудившись повернуть голову и взглянуть на него.
– Я на это и не рассчитывал. – Но как только я открываю дверь, он припечатывает ее ладонью, чтобы я не смогла закрыться. Внутрь он не заходит, а просто стоит у самого порога, не переступая его. Что кажется мне странным – ведь занавес из ниток бус, наверное, пребольно бьет его током, – но тут я вспоминаю одно из первых правил, о которых говорится в книгах и фильмах про вампиров.
Правило, гласящее, что они не могут зайти в помещение, если их туда кто-то не пригласит.
От этого еще больше сносит крышу – даже до того, как до меня доходит, что он не даст мне закрыть мою же собственную дверь, пока не сочтет нужным.
– Эй! Что ты делаешь? – Я хватаю его предплечье и тяну прочь от двери.
Он просто стряхивает мои руки, поведя плечом.
– Не беспокойся, я не собираюсь к тебе заходить. – Затем улыбается моей кузине: – Привет, Мэйси.
– Привет, Мекай. – У нее все еще заспанные глаза, и она одета в пижаму, что, вероятно, и объясняет, почему она не замечает, что между мной и Мекаем ведется силовое противоборство. В руке она держит чашку кофе, что говорит о том, что ее разбудили не мы, но я все равно рада, что она сейчас не в нижнем белье. – В чем дело?
– Ни в чем. Он уже собирался уходить. – Я бросаю на него предостерегающий взгляд.
Он даже не пытается изобразить смущение, а просто говорит:
– Джексон не хочет, чтобы она сегодня ходила на уроки.
– Хорошо, – не раздумывая, отвечает моя кузина.
– Хорошо? – вопрошаю я. – Джексон не может указывать мне…
– Мой отец уже сообщил учителям, что после того, что случилось вчера, на уроках ее не будет. Как говорится, великие умы мыслят одинаково. – Она сердито смотрит на меня: – Сейчас тебе полагается лежать в кровати.
– Ты останешься с ней? – спрашивает ее Мекай, прежде чем я успеваю хоть что-то сказать в свою защиту.
– Да, само собой. А что? В чем дело?
– Еще не знаю. Уверен, что как раз это Джексон и собирается выяснить.
Лицо Мэйси напрягается:
– А что, что-то не так?
– Еще не знаю, – Мекай кивком показывает на меня: – Пусть она расскажет тебе все сама.
– Послушай, я же стою здесь, перед тобой, что, скажешь, нет? А раз так, то ты можешь говорить со мной, а не через мою голову.
Мекай поднимает брови:
– Да ну? По-моему, я уже пытался это делать.
– Знаешь что? Выкуси. – Я состраиваю гримасу. – Ах да, я и забыла. Кто-то меня уже укусил.
Мэйси резко поворачивается ко мне:
– Что ты сказала?
– Она знает, Мэйс.
Моя кузина, и без того бледная, бледнеет еще больше.
– Что именно она знает, Мекай?
– Ты можешь идти, – говорю я ему, вцепившись в край двери и пытаясь закрыть ее и оттеснить его от порога.
– Послушай, Грейс, прости, мне правда очень жаль, – говорит он прежде, чем я успеваю закрыть дверь.
Я резко останавливаюсь.
– Это ты меня укусил?
– Что? Нет! Конечно, нет.
– Тогда тебе не за что извиняться. – Я вздыхаю, чувствуя, что моя ярость начала слабеть. – Я не злюсь на тебя лично, Мекай, я просто злюсь… злюсь и боюсь.
– Понятно. – Он мнется. – Означает ли это, что ты не злишься и на Джексона?
– О нет. Как раз для Джексона я и коплю всю свою злость, и не смей говорить ему, что это не так.
– Поверь мне, ничего такого я ему не скажу. – Мекай ухмыляется: – Мне совсем не улыбается оказаться в гуще этого конфликта. К тому же пора уже немного сбить с него спесь.
Я фыркаю:
– А тебе пора уходить. У меня есть кое-какие дела.
И закрываю дверь перед его носом. Теперь мы с Мэйси остались одни.
Я пытаюсь собраться с мыслями и сформулировать то, что хочу сказать. Но Мэйси опережает меня:
– Грейс, это не…
Я поворачиваюсь к ней:
– Я сейчас задам тебе один вопрос, Мэйси, и хочу, чтобы ты дала мне абсолютно честный ответ. А если ты этого не сделаешь… то я соберу вещи и вернусь в Калифорнию. Поживу с Хезер, подам прошение о наделении меня правами совершеннолетней, сделаю все, что будет нужно. Но я клянусь, что после этого ты никогда меня больше не увидишь и не получишь от меня никаких известий. Ты поняла?
Если такое вообще возможно, Мэйси бледнеет сильнее. У нее так округляются глаза, что, кажется, еще немного – и они займут половину ее лица. Но это не мешает ей кивнуть и тихо сказать:
– Да, поняла.
– Ты вампир? – Поверить не могу, что я задаю ей этот вопрос.
– Что? – Она энергично мотает головой: – Нет.
Меня охватывает неимоверное облегчение… во всяком случае, пока до меня не доходит, что ответ на один этот вопрос проблемы не решит. Вопросов у меня десятки.
– А твой отец вампир?
– Нет.
– Мой отец был вампиром?
– Конечно, нет. – Она протягивает ко мне руку: – О, Грейс, значит, вот чего ты боишься?
Я делаю долгий выдох, чувствуя, как меня отпускает страх.
– Сейчас я сама не понимаю, чего боюсь, Мэйси. Но раз уж ты, судя по твоей реакции, не считаешь, что я задаю тебе эти вопросы просто потому, что схожу с ума – и к тому же сейчас у меня на шее красуется след от укуса, – я принимаю как данность, что вампиры существуют.
– Да, они существуют.
– И учатся в этой школе.
Она кивает:
– Да.
– И Джексон вампир. – Я еле дышу, ожидая ее ответа.
– Думаю, об этом тебе лучше поговорить с ним самим, Грейс. Я хочу сказать, что…
– Мэйси. – Я забываю про свою злость и позволяю ей увидеть страх и бессилие, терзающие меня в эту минуту. – Пожалуйста.
Она не отвечает и просто смотрит на меня с несчастным видом.
– Я думала, мы не просто родственницы, а подруги.
– Так оно и есть. Само собой.
– Тогда скажи мне правду. Джексон. Вега. Вампир?
Мэйси вздыхает:
– Да.
Я ожидала этого ответа – и все равно он взрывается надо мной, словно граната. Мои колени подгибаются, я падаю и больно ударяюсь об пол.
– Грейс! – Мэйси тотчас оказывается рядом со мной. – Ты в порядке?
– Понятия не имею. – Я закрываю глаза и прислоняюсь затылком к двери. – Поэтому-то он и может находиться на морозе без куртки.
– Да.
– Значит, Лия…
– Да.
Я киваю.
– А Флинт?
– Нет-нет, Флинт определенно не вампир.
Я опять закрываю глаза, и меня захлестывает облегчение, во всяком случае, пока она не продолжает:
– Он…
– Что? – Я открываю один глаз. – Он – что?
– Я не уверена, что ты готова.
– А когда-нибудь я буду готова? Закончи, пожалуйста, свое предложение. Он…
– Он дракон.
Теперь я открываю оба глаза:
– Что ты сказала? Повтори.
Она вздыхает:
– Он дракон, Грейс. Флинт – дракон.
– Ну, конечно. Ты хочешь сказать, что у него есть… – Я поднимаю руки и машу ими.
– Да, у него есть крылья.
– И… огонь? – Я сама отвечаю на этот вопрос: – Ну, разумеется. Как же может быть иначе, если его зовут Флинт?[13]
Мой мозг плавится, плющится под весом всей этой новой информации. Кому вообще нужен ЛСД, если ты учишься среди чудовищ?
Но что-то подсказывает мне, что это еще не конец. Наверное, именно поэтому я и подкалываю ее:
– А кто тогда ты? Фея?
– Никакая я не фея, – с оскорбленным видом говорит она.
– Не фея, не вампир и не… дракон?
Мэйси опять вздыхает:
– Я ведьма, Грейс.
Я проигрываю эти слова у себя в голове один раз, другой. Из всего, что я выслушала за сегодняшний день, это кажется мне особенно нелепым.
– Что-что?
– Ты меня слышала. – Теперь она смотрит на меня с самодовольной ухмылкой: – И хочешь знать еще кое-что?
– Теперь уже нет, не хочу. Совсем. С меня хватит. Мой мозг…
– Ты тоже должна была стать ведьмой.
Глава 40Бойся своих желаний, они имеют свойство сбываться
Не может быть, говорю себе я. Это просто абсурд.
– Какая чушь. – В который раз за последние минуты я воззряюсь на мою двоюродную сестру так, будто сейчас она начнет летать по комнате на метле. – Какой бы розыгрыш ты ни замыслила, последнее твое утверждение – это уже слишком. Потому что, кем и чем я бы ни была, я не ведьма.
Я машу рукой, словно взмахивая волшебной палочкой.
– Как видишь, ничего не произошло. Никаких отравленных яблок или волшебных зеркал. Никакого волшебства. Так что я точно не могу быть ведьмой.
Мэйси смеется:
– Я и не говорю, что ты ведьма. Но, если бы твой отец не влюбился в твою мать, ты, скорее всего, стала бы ей.
– Погоди, ты утверждаешь, что мой отец был ведьмаком?
– Да. Как и мой. А я ведьма. Это у нас семейное.