— Твоя девка, — сказал тем временем Сеймур. — Твоя девка умудрилась обольстить кого-то из егерей, тот укоротил двоих вампиров-загонщиков примерно на голову. Где нам теперь искать ее?
— Что за егерь? — спросил Альберт.
Кажется, становилось понятным, кто наговорил Вере всякого, отчего она едва не удрала к мамаше с папашей. А теперь этот кто-то украл ее у Алика из-под носа! И ведь бывали уже случаи, когда от охоты уходили Рожденные — раза два кто-то даже высказывал мысль, что помогает им кто-то из людей.
— Выясняем, — буркнул Сеймур. — У тебя все?
— Нет.
Альберт снова посмотрел на Ромена, поймал его взгляд и ухмыльнулся, обнажая клыки.
— Мы присоединяемся к охоте. Отслеживайте их, но не трогайте, пока мы не прибудем.
— Они могут уйти в город.
— Тем веселее будет охотиться! Готовьтесь встречать, мы уже выезжаем.
Ромен метнулся к Алику, схватил за горло. К счастью, Сеймур уже отключил свой телефон и не слышал придушенного хрипа, иначе взял бы под сомнение последний приказ.
— К какой охоте, упыриный ты потрох? — прорычал Высший голосом, в котором уже не было ничего человеческого.
— Добыча покажется тем вкуснее, если достанется с боем, — с трудом проговорил Альберт. — А я поохочусь на ее ухажера или кто он ей там. Будет знать, как уводить добычу из-под носа охотников.
Беспощадные холодные пальцы Высшего нехотя разжались.
— Выезжаем.
ГЛАВА 11. Берлога
Второе жилище Деметрия оказалось хорошо замаскированным домиком на краю леса. Всего одно крошечное окошко, всего одна маленькая комната — больше ничего. Снаружи домик был покрыт дерном и мхом, изнутри — обшит вагонкой. Здесь пахло сосновыми досками и покоем. Вера никак не могла успокоиться. Как только ее отпустило напряжение от пережитого, так сразу кинуло в истерику. У нее словно кончились силы на все, кроме дрожи и едва сдерживаемых слез. Это был бы уже третий заход бессмысленного плача взахлеб — первый егерю пришлось пережить на том месте, где были убиты Лее и Бара, второй — по пути в убежище.
— Хватит уже реветь, — буркнул Деметрий, втащив девушку в свою берлогу и усадив на самодельные нары, накрытые толстым ватным одеялом. — Щас я воды наберу, умоешься, успокоишься…
Вера начала мотать головой, сама не понимая, что именно она отрицает — и уже не могла остановиться. Тогда Деметрий сел рядом, прижал девушку к себе, неловко и словно бы неумело погладил по волосам.
— Ну чего ты? — сказал тихим, низким голосом, от которого в груди что-то загудело. — Чего? Я ж тебе сказал, дурочка ты моя… уезжай поскорее. Что же ты наделала?
И вот тогда Вера все-таки разревелась в голос. Наверное, потому что «дурочка моя» — это уже была не «дура». И рука эта, которая по волосам гладила, а потом по плечам и спине…
— Ты же меня убьешь теперь, да? Отдашь этим? — всхлипывая, спросила Вера. — Тебе же неприятности не нужны?
Деметрий вздохнул.
— Не нужны, — пробормотал он. — Только что ж поделаешь, когда вся жизнь — сплошная неприятность? Нет уж, Вера Алий, нельзя тебя отдавать. Придется прорываться. Ничо… сейчас немножко придешь в себя — и прорвемся.
Он слегка отстранил девушку от себя и оглядел как следует. Вера словно увидела себя его глазами: оборванную, грязную, заплаканную. Но сил хватило только вытереть нос рукой. Деметрий порылся в карманах пятнисто-зеленой униформы и выудил помятую бумажную салфетку.
— Чистая, — ворчливо сказал он. — Посиди, я за водой.
И уже вроде ушел, но через несколько секунд вернулся. Положил на нары рядом с Верой протертые на коленях джинсы и темно-серую футболку.
— Чистое, — сказал снова, словно это было самое главное. — Белья вот только нету, извини.
Вера свернулась клубочком, прижимая футболку к лицу. Чистая… от футболки пахло лесом, костром, речной водой. Это были спокойные и мирные запахи. Пахло и самим Деметрием — как ни странно, этот запах успокаивал больше других. Вера закрыла глаза и задремала, и вздрогнула, когда во сне вдруг оказалась в объятиях егеря — таких больших, теплых, уютных и ласковых. Девушка открыла глаза и увидела, как покачивается вода в двух пластиковых ведрах. Егерь стоял рядом, сложив руки ни груди.
— Холодная. Из родника, — оповестил ее Деметрий.
— Что мне… вкачали? — спросила Вера. — Я слышала название… Седо…
— Седоктир? Повезло, — сказал егерь. — Это препарат, который замедляет все обменные процессы в теле вампира, особенно если тот голоден. Угадай, кто его придумал.
Вера только покачала головой.
— Твой любимый Альбертик, — подсказал Деметрий.
Девушка скривилась, будто отведала отравленной крови.
— Ты виноват, — сказала она. — Виноват, что не рассказал мне сразу все.
— А потом ты бы сболтнула это папаше или даже своему ненаглядному жениху, и мне пришлось бы уносить отсюда свою задницу, — произнес Деметрий. — И все прочие задницы, которые обязан защищать! У меня, между прочим, есть сестра, мать, друзья, девушка… бывшая, правда, но это не ее вина. Куда мне девать тех, кто мне дорог? Сбежать одному — легко, а что будет с остальными?
— Тогда не подходил бы ко мне вовсе, дал бы сдохнуть, и все, — ответила ему Вера. — Что тебе было за дело до меня?
— Мне не было дела до тебя, Вера Алий — скорее мне было дело до отношений людей и вампиров. На минуточку представь: твой отец, лидер вампиров-гуманистов, получает снимки твоих бездыханных останков и торжествующего охотника, человека. Это при том, что очень многие лояльные к людям вампиры понятия не имеют ни о лаборатории, ни о заказнике.
Вера сглотнула.
— Умывайся, переодевайся. Придешь в себя — будем выбираться, — сказал Деметрий, видимо, поняв, что ответа от девушки не дождется. — Кормить нечем, не обессудь. Я не могу вызвать Эллу сюда.
— Где она берет кровь? — спросила Вера.
— На черном рынке, — ответил Деметрий, и было совершенно не понять, пошутил или нет. — Ну, что сидишь? Тазик вон в том углу, ковшик там же. Берешь ведерко, поливаешь себе, умываешься. Или помочь?
Вера помотала головой. Ей вовсе не хотелось, чтобы егерь находился поблизости и смотрел на нее без одежды. Когда он вышел, девушка еще немного посидела в оцепенении, потом поднялась с нар и сняла с себя то, что было ее чудесным, восхитительным, элегантным платьем. Под ним были только крошечные кружевные трусики, и ничего больше, ни лоскута. Стоя над тазиком, Вера поливала себе из ковшика ледяной водой. Мыло пахло очень странно, совсем не похоже на чудесные ароматные гели и пенки, которые Вера использовала дома. А собственное тело и вовсе казалось чужим. Вода плескалась в тазик и на дощатый пол, девушка сама уже не замечала, что всхлипывает и жалобно подвывает, пока не скрипнула дверь и в берлогу не заглянул встревоженный Деметрий.
— Ты чего?
Вера тихо взвизгнула и выставила перед собой ковшик, словно оружие.
— Ты на весь лес-то не скули. Я уж думал, случилось чего, — сказал Деметрий и, стараясь не глядеть на обнаженную девушку, прошел в уголок.
Там он принялся возиться и греметь посудой, демонстрируя Вере свою широкую спину, обтянутую футболкой оливкового цвета.
Вера поскорее натянула одежду, которую ей дали. Вещи были велики ей, но в них девушка почувствовала себя лучше. Словно одежда могла защитить от опасностей или от проблем!
— Я готова.
— Хорошо. Теперь надо уходить.
Деметрий развернулся к Вере, протянул стакан — до половины налитый кровью. Девушка не сразу поняла, откуда эта кровь, но тут же тихо ахнула, увидев, что предплечье егеря туго перебинтовано. Запах крови — очень свежей, непохожей на консервы! — заставил все внутренности сжаться. Во рту сделалось сухо, появился металлический привкус.
— Тебя будет мутить. Это действие препарата. Постарайся не сблевнуть, — грубо сказал егерь. — Потом сходишь в туалет, ты же Рожденная, эта функция у тебя есть. После этого выходим. Сразу. Ну? Пей, дура. Я еще ни для одного кровососа столько не делал.
Наверное, ей показалось, что в голосе Деметрия послышалось некое бахвальство, но она на всякий случай выдавила похвалу:
— Вы… Ты… просто герой.
— Герой — бугор горой, — буркнул этот вечно недовольный тип.
Вера осторожно взяла стакан. Он был теплый. Жажду уже невозможно было сдерживать, но она боялась делать первый глоток. Снова перед нею была та же черта, за которую страшно ступить. И еще — этот запах. Пить кровь мужчины, который вот здесь, на расстоянии меньше, чем длина руки, который смотрит на тебя то ли как на проблему, то ли как на спасаемую зверушку… Пить кровь того, в чье плечо только что плакала и кто ради тебя отрубил головы двоим вампирам — это было что-то даже более личное и интимное, чем секс.
— Я потерял ради тебя полстакана крови. Если ты не выпьешь, я потерял ее напрасно, — сказал егерь. — Пей, тебе надо вывести из организма всю гадость. И заодно отрастить клыки.
— Я не могу, — покачала головой девушка.
— Я понимаю. Но надо.
Он осторожно подтолкнул ее руку, а затем прорычал:
— Ну? Быстро, дура! Как будто у нас времени тележка с прицепом, а?!
Вера уже привыкла к тому, как он ее называет, да и сил обижаться уже не было, поэтому она поднесла стакан к губам и глотнула раз, другой. То, как Деметрий смотрел, ее отчего-то взволновало. На секунду девушка представила, каково это: отдаться ему и в момент оргазма впиться клыками в эту мощную жилистую шею. С этой мыслью она допила остаток очень быстро и поспешно отвернулась. «Он мне даже не нравится. Грубый, пахнет ужасно, настоящий зверь. Медведь! — подумала она в ужасе. — Неужели я все-таки теряю связь с цивилизованным миром?!»
А его кровь уже начала усваиваться. И если Вере до этого казалось, что и мути перед глазами было меньше, и звон в ушах стал тише, и запахи острее — то теперь она поняла, что это ей только чудилось. Только получив питание, организм начал приходить в себя. И по всем чувствам сразу прокатилась мощная волна. Девушка даже слегка пошатнулась.