Егерь порылся в ее рюкзаке, нашел очередную баночку из фольги — с какой-то мясной закуской на один зубок. Крекеры в открытой пачке раскрошились, и часть их Деметрий почти не глядя кинул собаке. Та подошла, понюхала, с тихим визгом зевнула и принялась жевать сухие печеньки.
— С паштетом было вкуснее, да? — сочувственно спросил собаку Деметрий. — Ну, извини, мне тоже надо что-то есть.
И посмотрел на животное так, что Вера быстро сказала:
— Я ее кусать не стану!
— Ну как знаешь, а у тебя, может, пятна на руках и лице еще надолго останутся, — хмыкнул егерь. — И зубы не отрастут.
Девушка тут же потрогала десны языком. Зубы росли. Кажется, вот-вот уже полезут наружу.
— Ты за меня не беспокойся, — сказала девушка, — вернусь домой и отъемся.
И вдруг с тоской подумала, что консервы ни в какое сравнение с теплой свежей кровью не идут, и что для вампиров это куда естественней: кусать и пить ее, горячую, прямо из раны. Она невольно бросила взгляд на Деметрия — футболка была пробита дробинами и испачкана кровью. Егерь истолковал ее взгляд как-то по-своему: кинул в рот кусочек крекера с паштетом и освободившейся рукой привлек девушку к себе.
— Твоя жизнь уже перевернулась с ног на голову, и нечего рассчитывать, что все вернется. А когда я тебе расскажу все по порядку — будет еще хуже, — сказал он. — Ты уверена, что выдержишь?
— Ну не умру же я, в самом деле, — проворчала Вера, не зная, как быть.
Обхватил он ее неудобно, и то ли вырваться, то ли пересесть так, чтобы уютнее устроиться в мужских руках. Но — в руках необразованного и грубого человека. Полезет ли он дальше проверять границы дозволенного? И, главное, хочет ли она, чтобы эти границы были обозначены… или нарушены?!
У Веры не было ответов. Только вот, пока она раздумывала, Деметрий опять все решил за нее: усадил поудобнее и поближе к себе, словно окружив собой, загородив от злого мира, и начал рассказ. А она, прижатая головой к широкой груди, слушала, как внутри ворочается грозовой голос, низкий и вибрирующий, да еще — как мерно колотится внутри сердце. И, завороженная этой удивительной музыкой, едва не пропустила собственно рассказ.
С одной стороны, вампиры были всегда. С другой, в последние полтора века люди были недовольны тем, что кровососущие твари размножаются слишком активно. Возможность Рожденных создавать семьи со смертными, способность Высших иметь потомство от Рожденных или людей, тяга многих вампиров к обращению бывших живых в тупых упырей — все это, разумеется, беспокоило людей.
Охотники на вампиров тоже были почти всегда — но раньше их было куда как меньше. В Эйварии и в Раскете, в Скаврии и в Уннурае, везде стали создаваться особые отряды по противодействию вампирьей угрозе. Всего пятьдесят лет назад в Раскете было восемь школ, каждая из которых ежегодно давала по двадцать-тридцать выпускников, превосходно владеющих техникой выслеживания и убоя обращенных и Рожденных. За Высшими охотиться могли единицы, и вампиры, в свою очередь, старательно выслеживали таких и убивали. Казалось, война не прекратится. Но двадцать пять с небольшим лет назад грянула Пандемия, и многое переменилось. Это была проблема, затронувшая и вампиров, и людей.
— Мне это известно, — осторожно прервала рассказ Деметрия Вера. — Я слышала, что вирус был очень тяжелым и оказался в какой-то мере заразным для Рожденных. И еще, что больные, кровь которых по незнанию пили Рожденные, выживали, хоть и не сразу выздоравливали. А обращенные…
— А обращенные заражались и умирали почти сразу. У них была непереносимость зараженной крови. Их неуемная жажда сослужила им плохую службу, и именно в те годы их поголовье окончательно иссякло. Но потом… потом здесь, в Раскете, в милом уютном Вилгороде, встретились двое.
На самом деле, конечно же, их было не двое. Изобрести вакцину в одиночку возможно, но для разработки панацеи для целого мира нужно много людей совершенно разных профессий. Однако в истории осталось именно двое: Асделиус Кочев, Высший вампир, и вирусолог Георг Санди, самый обычный человек, хоть и весьма ученый. Именно они первыми сделали это: взяли на анализ кровь, выпитую и усвоенную Высшим. Этакий коктейль бессмертия в сильно разбавленном виде. Спустя полгода опытов и испытаний Вилгородский институт вакцин и сывороток имени Парсдена взял изобретенную сыворотку в разработку.
— Подожди, — прервала Деметрия Вера. — Георг Санди?
— Мой отец, — кивнул егерь. — Его и Асделиуса потом приговорил к награде Древний, но они до нее не дожили. Оба. Один из неизвестных Высших казнил его.
— Но за что? — ужаснулась Вера.
Она слышала о нелепой гибели Асделиуса Кочева и знала, что многие разработчики вакцины были убиты, но…
— За то, что они посмели использовать часть тел вампиров как сырье, — с горечью сказал Деметрий. — Тел Высших и Рожденных! Люди тоже были недовольны: многие боялись, что после вакцинирования сделаются вампирами. И еще боялись того, что вампирам ради выработки сырья приходится пить кровь. Проблема была решена, но не так, как хотелось бы некоторым силам с обеих сторон.
Вера помолчала, потом уткнулась лицом в плечо Деметрия.
— Прости, — невнятно сказала она.
— За что?
— Я считала тебя тупым мужланом. Егерь, может быть, бывший солдат, но никак не сын ученого.
— Я не только сын ученого, я и сам ученый, — ответил егерь.
— Думала, что ученые не могут быть похожи на… на тебя, — пробормотала Вера извиняющимся тоном. — Ну то есть они же чистые, аккуратные, не сквернословят. Ты — и ученый!
— Ученый — член дроченый, — тут же нехорошо срифмовал Деметрий и сам же засмеялся собственной глупой шутке. — Ученые тоже люди. И ругнуться могут еще похлеще неученых. У нас это, знаешь — словарь-то побольше!
Вера не удержалась, хихикнула. И тут же большая крепкая ладонь погладила ее сначала по волосам, потом по плечам. Приятно и тепло. Она потянулась навстречу ласке — совершенно безотчетно и ничего не боясь, но Деметрий уже отстранил девушку и сказал:
— Вижу, твои ожоги уже почти прошли. Нам надо пройти по открытой местности около девяти километров.
— Я больше не побегу без тебя вперед, — встрепенулась Вера.
— И не надо, — пожал плечами Деметрий. — До села рукой подать, купим у кого-нибудь там для тебя одежку поплотнее. Закрыть руки да лицо, и будет уже легче. Слушай, может, тебе там курицу живую купить? Будешь курицу?
Вера снова хихикнула, потому что это прозвучало очень уж обыденно и по-домашнему. «Ты курицу будешь?» — так в разных книгах и фильмах могла спросить бабушка у внука, мать у своего ребенка, заботливая жена у мужа.
— Почему ты обо мне заботишься? — спросила она.
— А почему ты за мной вернулась? — спросил в ответ Деметрий.
Вера смутилась. У нее не было достойного ответа! Она вернулась, как трусливая собачонка за страшным хозяином — без него-то еще страшнее! Но как такое скажешь?
— Я просто не выжила бы без тебя, — сказала она, наконец. — И потом… Нельзя никого бросать в беде.
И подумала, что ведь даже тех, лабораторных, она ведь не бросила, подгоняла их, еще не зная, что они предадут.
— Но ты-то… ты еще там, в самом начале, в Меренске, уже заботился обо мне, — настойчиво сказала девушка.
— Потому что те, кто создал лабораторию и заказник, не остановятся на своем достижении. Твой Альберт и главный егерь, Сеймур — они ведь только исполнители. Потому что твой отец когда-то знал Асделиуса и всячески поддерживал, и потому что семья Алиев была первой гуманистически настроенной частью общества, которая пыталась… Нет, которая примирила вампиров и людей. Потому что моя собственная семья всегда старалась жить по совести. И я все еще как дурак надеюсь, что этот ваш Древний, где бы он ни был — не знает, а когда узнает, то сумеет все прекратить. Потому что узнав, что задумал твой Алик, я понял — будет очень плохо всем. Хуже, чем во время Пандемии. Ты же понимаешь, что попала сюда не случайно? Хоть еще какое-то время наверняка цеплялась за мысль, что все случайно, может как-то пыталась оправдать Талева. Да?
Вера кивнула. Так и было!
— Я даже думала, что его тоже сюда забросили и охотятся. Но я его не видела в грузовике среди лабораторных вампиров.
— И правильно. Что ему там делать? Он тобой хотел убить сразу двух чертей: получить от клиента деньги за элитную жертву и развязать мощный конфликт. Ты же понимаешь, что твое тело предъявили бы твоему отцу как доказательство невозможности мира между вампирами и людьми?
— Но…
— О роли самих вампиров в этом деле Альберт бы благородно умолчал. И что мы получаем? Лидер вампиров-гуманистов, Дамиан Алий, известный меценат, чиновник какого-то там ранга, получает бездыханное тело дочери, убитой, о боги, людьми на охоте.
Вера содрогнулась. Альберт… и она о нем еще думала как о жертве! Искала оправданий, думала, что он не так уж плох, если тянется к объединению семей и к гуманизму. Как же плохо…
— А кто такой Ромен? — спросила она.
— Ромен? Не знаю, — протянул егерь. — Не Роман Кочев?
— Ромен. Высший, — сказала Вера, но что-то подозрительно щекотнуло ее изнутри.
— Нам пора, — напомнил Деметрий после неловкой паузы. — И знаешь, есть еще одно «потому».
Он вдруг кашлянул и отвернулся.
Вера подождала немного, а потом тоже кашлянула и стала собирать пожитки.
— Жаль, что мой рюкзак остался на том берегу, — сказал Деметрий. — Как бы не нашли его. Оттуда уже несложно будет взять след. Я смог только притопить его, но, думаю, найти будет несложно. Ну? Готова?
Вера кивнула.
У нее не было сил еще раз выходить под солнце, но надо так надо. Видимо, это отразилось на ее лице, потому что Деметрий, поправляя на спине рюкзак, который до этого несла Вера, спросил:
— Точно не хочешь побежать вперед?
Девушка сжала его руку и твердо сказала:
— Нет. Я с тобой. У меня тоже есть еще одно «потому».
ГЛАВА 17. След взят
— Хорошо знаешь эти места? — спросил Ромен у водителя.