Ох… Только не Лаинна. Превозмогая онемение, захватывающее все больше и больше участков тела, Ромен зарычал на Высшую, склонившуюся над ним. Та оскалила нарочно наращенные клыки. Ромен всегда ненавидел Лаинну, и она отвечала ему взаимностью. Гибкая, тонкая, как змея. И невероятно сильная. Папкина любимица.
— Проваливай… с-сест-рнка, — прошипел он с трудом.
Но вампирша уже вздернула его могучей рукой и прислонила к стене. Так Ромен мог видеть, что происходит в холле его собственного дома.
Люди и вампиры, свои и чужие, стояли, окруженные свитой Древнего. Выхоленные твари обоих полов, подтянутые и прекрасные собой — их было много, они держали всех под контролем. Проклятый егерь Деметрий Санди скалил свежие клыки. С лестницы спустилась Вера, подбежала к своему ухажеру, прижалась к нему, вызывающе подняла голову. Ромен попытался ухмыльнуться в ответ, но губы уже свело намертво.
— Ты слышишь меня и видишь, Ромен? Этого достаточно, — сказал ему Игнасиус и повернулся к Вере. — Ты, девочка. По твоему желанию я отправился сюда и обнаружил немало интересного по указанному адресу. Но вот незадача, девочка. Ты высказала две просьбы вместо одной. Которая для тебя важнее?
Ромен мысленно осклабился. Защищаться он не мог. Проклятая слабость… скоро одеревенение пройдет, и придет полная расслабленность — что еще хуже. Лежать ему теперь лет двадцать в склепе, пока полностью не восстановится все тело. Без движения, без пищи, просто лежать. Но это все-таки лучше, чем если бы Вера пожелала, чтобы Древний ликвидировал Ромена Палея, своего незаконнорожденного сына!
— Лаборатория, — сказала Вера, и Ромен поздравил себя с отсрочкой приговора.
А может быть, и с отменой. Смотря еще, насколько удастся выкрутиться.
— Дурочка, — высказался Деметрий Санди.
Его-то кто спрашивал?!
— Лаборатория, — настойчиво повторила Вера. — Как знать, сколько еще там будут выводить вампиров только для того, чтобы потешить людей охотой? А заодно гоняться и за рожденными!
— И сколько люди еще готовы будут платить людьми, — добавил егерь. — Спросите у вашего Роменчика, раз уж Алика он уделал — сколько девушек и юношей они в итоге сожрали? Вообще-то это вне закона.
— Это вы еще не знаете, чем там сейчас в лаборатории занимались, — встряла Лаинна.
Ну да, она же тоже известная гуманистка теперь. Ромен таких презирал. Допустим, Вера — дитя, рожденное уже после окончания Пандемии, но Лаинна-то застала прежние времена, и хорошо застала, она же лет на пятьдесят старше, чем он сам. Но сказать Ромен по-прежнему ничего не мог, и приходилось только громко думать про себя, в надежде, что отец и сестрица услышат мысли. И пусть слышат! Презренные вампиры, прогнувшиеся под людей!
— А чем? — с любопытством спросил новообращенный вампир Санди.
— Выращивали людей. Очень мило с их стороны было взять за основу клетки твоего отца, Санди, — любезно ответила Лаинна. — Заходишь, и прямо с порога тебя встречают молодые и прекрасные Георги, как будто этот ублюдок не убил его… И тут же с другой стороны нас встречают очаровательные Асделиусы и его милые жены! Это было незабываемо, Роменчик, и ты не представляешь, как они все меня порадовали своими бессмысленными взглядами. Прямо-таки осчастливили!
В голосе сестры не слышалось радости. Конечно, она была в ярости и гневе. Ромен зарычал сквозь сведенные судорогой зубы. Неужели двадцати лет этой девчонке недостаточно, чтобы забыть свою случайную интрижку?! За двадцать лет у нее в постели наверняка перебывала целая армия людей и вампиров, она ведь отнюдь не монашка! Так чего ворошить прошлое из-за каких-то там двоих убитых?! Тем более она сама тогда так и не сумела выбрать ни одного. Ни Георга, ни Асделиуса у нее на самом деле не было: только мечты о них. Разве мстят за глупую и несбывшуюся мечту?!
Но сестрица так резко саданула Ромена под ребра, что он понял: и помнят, и мстят, и готовы нанести смертельный удар. Отец запретил. Еще тогда. Но сейчас все изменилось — и не в лучшую для Высшего вампира Ромена сторону.
— А можно и мне пожелать кое-что? Раз уж я теперь вампир, — спросил Деметрий.
Вот только этого еще не хватало… Вот пойди после этого на поводу у девчонки! А ведь он в самом деле хотел сделать для нее доброе дело. Ну, чтоб не рвалась от него и не рыдала над трупом своего егеря. И чем они оба отплатили?
Ромен не только зарычал, но и застонал тоже. Но слова отца его порадовали:
— Извини, ты еще всего лишь обращенный, хоть и не самого низшего ранга. Проживи хотя бы годик в своем новом амплуа, и я услышу тебя. Но тебе пока и суток нет, и ты даже не причащен.
— Не знаю, стоит ли мне благодарить за все это вашего милого сынулю, — скрипнув зубами, сказал Санди.
Ромен увидел, что Вера еще крепче к нему прижалась. Проклятие! А ведь как все хорошо начиналось: он ведь почти уже подчинил эту дикую козочку.
— Вы оба свободны, — сказал тем временем Игнасиус. — Я услышал тебя, Вера. Клянусь тебе покончить с лабораторией.
— Мы уже почти с нею покончили, — усмехнулась Лаинна. — Где кинжал, братец? Я хочу забрать его себе. Тебе уже не надо.
— У тебя пока нет наследника, Лаинна, — осадил дочь Древний. — И я не вижу в будущем твоего избранника, который мог бы обеспечить тебе то будущее, о котором вы, мои дети, втайне грезите с пеленок.
Ромен снова зарычал.
Он мог лишь проводить глазами Веру, уходящую следом за новообращенным вампиром Санди. Следом вышли его уцелевшие и не очень уцелевшие дружки.
Только когда за последним из них закрылась дверь, и когда охрана, свита, слуги и даже Лаинна покинули холл, Игнасиус взял Ромена за плечо и как следует встряхнул.
— А ты, дорогой мой сын, отправляешься в спячку. Тебе ничем иным не помочь: кровь мертвеца убила бы тебя, если б моя кровь ее не перебарывала. Но теперь моей крови предстоит много работы. Лет пятнадцать-двадцать полежишь в нашем фамильном склепе. Этого времени тебе хватит, чтобы как следует подумать о своих ошибках. И кстати, можешь выбрать — черный гранит или белый мрамор будет тебе постелью.
Ромен подумал: «Да какая теперь разница, гранит или мрамор! Я упустил шанс! Дитя Веры теперь не родится!»
— Дитя Веры родится в срок, — ответил Игнасиус, уловив его мысленную речь. — Кто тебе сказал, что это будет твое дитя, не понимаю? Сидел бы тихо, не рыпался, прикопал бы Алика, ждал бы пока девочка встретит своего любимого и родит от него — и все было бы в порядке. А теперь меня донимают звонками! То семейство Веры, то прочие… В общем, дитя появится, и у тебя будет время подумать, пока это дитя не встанет на ноги, Ромен. А к этому времени, быть может, я тебя прощу. И да… Кинжал Древних пока побудет у меня.
Двое вампиров подняли Ромена и понесли в машину.
Ромен не мог улыбнуться по-настоящему. Но мысленно — да. И весьма мечтательно! Каких-то пятнадцать или двадцать лет! А потом он отыщет Веру.
Если она родит похожую на себя девочку — это будет просто прекрасно!
ГЛАВА 28. Я люблю тебя
Вера никогда так остро и сполна не ощущала, что у нее есть сердце. И это сердце готово было выскочить наружу, поэтому девушка никак не могла вымолвить ни слова, прижимаясь к Дему. Ее кратковременный плен казался таким страшным и безнадежным! Но Вере удалось зажать все эмоции в кулак, чтобы переждать тяжелые дни или даже годы. Она уже ощущала себя обреченной и, что самое ужасное, даже почти смирилась с этим. И вот теперь сжатая до предела пружина распрямилась.
В глазах щипало от слез, и Вера даже никак не могла толком разглядеть Древнего Игнасиуса — только и видела, что он выглядит далеко не так молодо и красиво, как Ромен или Лаинна. Все решилось, все было закончено, только вот, когда они с Демом покидали особняк Палея, девушка запнулась о порог.
— Ну чего ты, дурочка моя? — спросил Деметрий, поддерживая Веру под локоть. — Все, все кончилось.
Ничего не кончилось, и они оба понимали это. Друзья Деметрия шли рядом — не встревая в их почти семейную сцену.
— Ты был неправ, — сказала Вера. — Никакой я не хищник. Так… черный котенок на твоих коленях.
— А что, тоже хорошо, — согласился Дем. — Особенно про колени. Вот погоди, придет время, озвереешь — будешь на всех кидаться.
Он шутил, хотя в последнее время вообще ничего смешного не происходило… Он шутил, а Вера постепенно успокаивалась. Как всегда рядом с Деметрием. Его присутствие делало страхи какими-то глупыми и детскими, а проблемы решаемыми.
Но что-то в нем все-таки изменилось, только проявилось это не сразу. Товарищи Деметрия отвезли их в Меренск, в маленький домик-бунгало, и там оставили, и для начала оба они как следует выспались. Вера, как ей казалось, уже целую вечность не спала как следует! Все ей мешало что-то — то сомнения, то неприятности… Охота в лесу, тревога за Деметрия и за себя, а потом еще их сладкая первая ночь вместе. Ночь! Вот сейчас, когда они с Демом проснулись, она уже сызнова заполнила своим черным свежим воздухом весь город, и дышалось легче… Вера вышла из домика на берег озера и села на еще теплые после солнечного дня доски деревянного причала. Чуть погодя рядом сел Дем, и так они сидели и смотрели на гладкую воду, отражающую тусклые звезды и яркие городские огни.
— А в городе на вампиров не охотились? — зачем-то спросил Вера.
— Еще как охотились, — нехотя ответил егерь. — Но уже без нас. Тут свои… загонщики. И свои законы. Чтобы погонять лабораторных тварей по лесу, надо заплатить только Сеймуру, а он уж выдаст парочку каких-нибудь девушек с сомнительной репутацией Алику — и все, у человека в полном распоряжении стайка бедолаг, плотно сидящих на омнитрисоле. Или свежих — они дешевле. Но в городе — другое дело. Тут приходится давать на лапу чинушам, высоким полицейским чинам… дорого, хлопотно. Так что в городе охоты были редкостью. Зато сами вампиры порой развлекались, гоняясь за людьми! Находились даже те, кто шел в жертвы добровольно. Ну, или почти добровольно! Но это давно, когда-то…