Вера еще сильнее укусила свою руку. Что же делать? Они ведь даже не знают, чем вооружен этот парень. Если он спустится… а тот, второй, будет сверху «прикрывать»… Тем временем сверху уже посыпалась земля.
— Скользко после дождя, — сказал звонкоголосый уже совсем рядом.
Казалось, он стоит на корнях прямо над пещеркой. Сердце загрохотало, будто поезд по рельсам, и даже Лее не выдержала — задрожала и заерзала на месте. Вера тихонько ткнула ее локтем в бок.
А сверху вдруг послышалось шуршание новых шагов, приглушенный топот нескольких пар ног. Кто-то бежал по лесу, быстро бежал, а затем послышался залихватский свист. Охота на другую группу вампиров шла краем рощи.
— От, гляди-ка, свежачок бежит, — крикнул сиплый. — Вылазь давай, малой. Бегом, бегом! Загоняем этих, они для хозяина!
Топот, гогот, и растерянный голос более юного охотника:
— А девка как же? Разве не для хозяина?
— Девку словим. Неопытная она. И потом, за пределы заказника все равно не выйдет, — крикнул сиплый уже издалека. — Ну, пошел, пошел, малой!
По лесу бежали — и убегали прочь. Затем все стихло. Только и слышно было, как шуршат листья да нервно перекликаются синицы, да ручей перекатывается по камням и корням деревьев. Выждав еще минут десять, Вера с трудом выдохнула и опустила прокушенную руку на колено.
— Да-бежать, да-бежать, — пробормотала Лее.
— Сидим здесь, — сказала Вера дрожащим голосом. — До темноты сидим. Потом да-бежать.
— Лее-вее, — проныла маленькая лабораторная вампирша, пряча лицо у Веры на груди.
Девушка погладила Лее по волосам. Сейчас ей казалось, что у нее на руках двое маленьких детей. Они ведь были опытнее, чем она, лучше знали эти места, но тем не менее разума у них, кажется, и на семь лет не набиралось. У нее невольно возник вопрос — почему они еще там, в грузовике, так ее поддерживали. Давали советы, подбадривали, пусть и неприятными для Веры прикосновениями. Вот эти двое легче справились бы без нее, даже если б не спустились в овраг. Они могли бы убежать в лес, скрыться там от охотников, особенно если поодиночке. «Свежие» вон бежали группой, и егеря уже наверняка загнали их на расправу. «Хозяин» — говорили они. Ну да, тот, кто настоящий охотник. Тот, кто заплатил за это удовольствие: побегать по лесу за вампирами. Кому заплатил и чем, вот что интересно. Эта внезапно трезвая мысль привела девушку в чувство. Отсидеться можно будет лишь недолгое время, а потом надо прорываться. Причем — за пределы заказника. Будут нужны ночь, силы… и, возможно, союзники. У Веры были Лее и Бара. Возможно, в союзники они вполне годятся, раз уже сумели выбраться. «Вторичка» — вот как их называли егеря.
— Бара, — позвала Вера.
— Ожог, — сказал Бара жалобно и показал на лицо.
— Да, ожог, — ответила девушка, — и сильный. Но он пройдет. Бара, как вы выживали в лесу?
— Лее уметь заяц хвать, — поведал вампир. — Заяц невкусно. Плохо. Заяц живой. Хорошо.
Веру передернуло, когда она представила живого зайца, кровь которого надо будет пить. Но все-таки заяц — это не человек.
Говорят, что вампиры умеют приманивать животных. Она никогда даже не пробовала этого делать. Но, быть может, это единственный выход. Живая кровь даст им силы, возможно, окончательно прогонит из вен дурман. И можно будет как-то обойти охотников и вернуться к цивилизации. Вера почему-то была уверена, что преследование прекратится, стоит попасть в город или хотя бы в какое-нибудь село. Она все еще верила в перемирие, очень крепко верила. Ее вырастили в этой вере и воспитали в желании гармонизировать отношения человека и вампира. Значит, первоначальной целью должно стать выживание — и выход из леса. Для этого надо как-то обойти охотников.
«Чем они убивают? — против воли заметались в голове Веры тревожные мысли. — Вампира ведь просто так не убьешь! Что у них с собой? Автоматы, полные рожки серебряных пуль? Или арбалеты с посеребренными болтами? Да, скорее второе — с ними тише. Другие вампиры не услышат выстрелов…" Но серебряной пулей Рожденного можно лишь ранить. Регенерация ухудшится, организм будет ослаблен, все так, но Рожденный останется жив. Спустя какое-то время организм просто вытолкнет серебряную пулю из себя. Иногда, если вампир вовремя не получает пищу и истощен, рана может остаться в его теле навсегда, но она не будет смертельной.
Чтобы убить настоящего вампира, пуль или арбалетных болтов мало. Они годятся на низших тварей, на тех, кого обратили… или вот на таких лабораторных бедолаг.
Да, им пули-другой может и хватить. А вот более высшим созданиям — нет. Сжечь или отрубить вампиру голову, вогнать в сердце кол — такое Рожденный уже не переживет. Огнемет охотники вряд ли захватили — бегать с ним по лесу не станут. Значит…
Вера прикусила губу. Значит, будут отрубать голову. У них при себе должны быть какие-то клинки — мачете, например.
— А чем вооружены охотники?
— Бара-вара-бара-вара, — охотно ответил лабораторный.
— Резать? Стрелять?
— Рубить, — Бара ударил по своей шее ребром ладони.
Вера слабо кивнула. Ее мысли получили подтверждение. Значит, следовало дождаться вечера и двигаться в путь. «Из заказника ей не выйти», — как-то так сказал сиплый. Вера тихо шмыгнула носом. «Это мы еще посмотрим, — подумала она. — Еще посмотрим!»
— Вечером идем на охоту, а потом выбираемся отсюда, — сказала девушка вслух.
Нет, она не перестала бояться. У нее просто появилась надежда на выживание.
ГЛАВА 9. Рыцарь, пришедший вовремя
Пока они сидели в своем убежище, ожидая вечера, Вера пыталась восстановить в памяти хотя бы примерный ход событий. В памяти была черная гнилая яма — вот только что они с Альбертом целовались в машине, а вот она в своем свадебном наряде трясется в темном грузовике, а в голове дурман. Но ведь было что-то между! Вера сидела, закрыв глаза, и старалась как-то сосредоточиться на воспоминаниях. Ее отвлекали то Бара, ноющий, что его ожоги — боль, боль, бара-вара-бара-вара, то внезапный шорох в лесу, то изменившийся тембр голоса ручья. В конце концов девушка поймала какой-то ритм в шуме воды и леса, заставила в голове звучать ровную и спокойную музыку — рояль, скрипка и гитара. И тогда в мозгу немного прочистилось. Стали появляться рваные кусочки воспоминаний. Особняк Альберта, тихий смех в полутьме, какие-то тени. Кажется, Вере налили в высокий бокал коктейль из крови и чего-то… «Тебе понравится, малышка». Кто-то предложил нарядить ее как невесту. Бокалы с кровью, обнаженные гости, красное платье, пародия на свадебный танец… Голова кружилась. Вопреки уверениям Альберта, ей не нравилось. Это было грязно. Повсюду смех, приглушенный свет, люди и вампиры, голые тела переплетались в немыслимых позициях. Вера отчетливо увидела, как Альберт смотрит на нее сквозь красную жидкость в бокале. Красную, полупрозрачную — не как кровь или вино… «Выпей еще, невеста!» А затем — осколки на полу, «малышка, надень туфли, обрежешься»… «Подари мне свою девочку, Алик! Жаль будет, если…» «Нет, не нарушай мои планы!»
И снова круговерть из бокалов, тел, стекла, крови, навязчивой однообразной музыки… Тихий смех, тихий стон, тихий вскрик… Кто кричал? «Подожди, не надо! Оставь ее!» — а это точно Альберт. И темнота, противоестественная темнота!
Вера беззвучно заплакала, думая о той жизни, из которой ее так грубо вырвали. Вырезали огромными ножницами по живому. Закралась мысль-предательница: тот вечер был не случаен, Альберт спланировал его и разыграл как по нотам. Что еще могла означать эта реплика: «Не нарушай мои планы»?
К вечеру в лесу стало сыро, холодно и тихо. Смолк ветер, перестали цвинькать синицы.
— Можно вылезать, я думаю, — сказала Вера.
— Да, да, — забормотал Бара.
Они выбрались из крошечной пещерки и пошли вдоль ручейка по дну оврага. Вере снова было нехорошо, и это не походило на голодную дурноту. Как там сказал тот сиплоголосый? Дозочка-другая? Ага, точно — он назвал какой-то препарат, то ли седокт, то ли седакорд… Нет, седоктир, вот как.
Они шли гуськом, впереди рысил Бара, похожий почему-то на заискивающего пса, затем Вера, а позади Лее. Девушка изредка оглядывалась на лабораторную вампиршу и видела, что та держится очень чутко, даже настороженно.
— Ждешь нападения? — спросила Вера.
— Нет. Зверь. Идет где-то там, — Лее указала назад, в темноту. — Не заяц.
Вера тоже вгляделась во тьму, но увидела только слабо отсвечивающую дорожку ручейка. Впереди обозначился небольшой подъем: овраг заканчивался. Бара вдруг подтянулся, ухватившись за корень, выбрался на другую сторону оврага, свесился вниз.
— Дальше скалы, там хорошо, — сказал он вполне связно и вдруг запнулся. — Да-идти. Скалы. Хорошо.
Вера схватилась за протянутую руку, выбралась, но Лее не торопилась за ними. Она легла на живот прямо в грязь и ящеркой поползла назад. Почти сразу послышался тихий взвизг, похожий на собачий, и Лее выкарабкалась из оврага с молодым волчонком на плече. Он подергивал лапами и скулил.
— Ооо, лее-вее, — похвалилась она.
Вера отвернулась от еще живого волка. Да, мертвую кровь пить нельзя. В зависимости от того, насколько давно умер ее носитель, вампир может отравиться и даже умереть. Но пить живую, не из бокала, а из вены, оказалось выше ее сил.
— Это так нецивилизованно, — пожаловалась девушка, когда Бара поднес волчонка к ее лицу так близко, что шерсть защекотала нос.
— Пить, пить, да-пить, — пробормотал Бара просительно.
Но она не могла.
— Жрите сами, — буркнула Вера и отошла прочь.
Ей было плохо. От неизвестного препарата или от голода, но сильно мутило, живот подводило так, словно девушка голодала уже неделю. Хотя и понятно, что от стресса жажда только усилилась, а еще эта беготня по лесу, страх, игра в прятки с загонщиками. Но все равно… не хотелось опуститься до первобытного состояния.
И еще клыки. Вера проверила языком места, где раньше были зубы, но увы — расти они еще и не начинали. Чем же тогда прокусить вену? А чем будут кусать лабораторные?