– Холе, – сказал декан, – если это вопрос к докторанту…
– Сначала вопрос к эксперту по крови, – произнес Харри, поворачиваясь к залу. – Главный врач Джон Стеффенс, вы гематолог и случайно оказались в больнице, когда туда доставили Пенелопу Раш…
Джон Стеффенс почувствовал, что потеет, когда взгляды всех собравшихся устремились в его сторону. Точно так же они были направлены на него, когда он сидел на месте для дачи свидетельских показаний и объяснял, как умерла его жена. Как ей наносили удары ножом, как она в прямом смысле истекла кровью у него на руках. Все взгляды тогда, как сейчас. Взгляд Андерса тогда, как сейчас.
Он сглотнул.
– Да, я там был.
– Вы знали, что очень точно можете определить на глаз количество крови. На основании фотографии с места преступления вы предположили, что ее кровопотеря составила два с половиной литра.
– Да.
Харри вынул из кармана фотографию и поднял ее.
– А на основании этой фотографии из кабинета Халлстейна Смита, которую вам показал один из водителей «скорой», вы предположили, что кровопотеря составила полтора литра, то есть полтора килограмма, не так ли?
Стеффенс сглотнул. Он чувствовал у себя на спине взгляд Андерса.
– Да, так. Плюс-минус два децилитра.
– На всякий случай спрошу: возможно ли, потеряв полтора литра крови, подняться на ноги и убежать?
– Существуют индивидуальные особенности, но если человек в хорошей физической форме и обладает силой воли, то да.
– И вот я подошел к своему простому вопросу, – сказал Харри.
Стеффенс почувствовал, как по его лбу скатилась капля пота.
Харри вновь повернулся к кафедре:
– Как такое возможно, Смит?
Катрина ахнула. Наступившая тишина, казалось, физически давит на зал.
– Тут я пас, Харри, я не знаю, – замялся Смит. – Я надеюсь, что докторская степень лопнет по этой причине. В свою защиту могу сказать, что ваш вопрос выходит за рамки диссертации. – Он улыбнулся, но на этот раз смеха не последовало. – Но это укладывается в рамки полицейского расследования, поэтому, Харри, вам, возможно, надлежит ответить самому.
– Хорошо, – сказал Харри и сделал вдох.
Нет, подумала Катрина и затаила дыхание.
– У Валентина Йертсена не было с собой револьвера, когда он пришел к вам. Револьвер уже находился в вашем кабинете.
– Что? – Смех Смита прозвучал в актовом зале как крик одинокой птицы. – Господи, как же он там оказался?
– Вы принесли его туда, – сказал Харри.
– Я?! Я не имею никакого отношения к этому револьверу!
– Это был ваш револьвер, Смит.
– Мой? Я никогда в жизни не владел револьвером, это можно проверить в регистре оружия.
– Там этот револьвер зарегистрирован на одного моряка из Фарсунна. Который был вашим пациентом. С шизофренией.
– Моряк? О чем это вы говорите, Харри? Вы сами утверждали, что Валентин угрожал вам этим револьвером в баре, куда он пришел убить Мехмета Калака.
– Он вернул его вам после этого.
В зале возникло беспокойство, раздался тихий гул и звук двигающихся в креслах людей.
Декан поднялся. Он был похож на взъерошенного петуха, когда поднял руки в мантии, чтобы призвать к порядку.
– Прошу прощения, господин Холе, но это защита диссертации. Если у вас полицейское дело, предлагаю вам провести его через соответствующие инстанции, а не поднимать здесь, на академическом мероприятии.
– Господин руководитель защиты и оппоненты, – сказал Харри, – разве не имеет основополагающего значения для оценки данной докторской диссертации тот факт, что она построена на неверной трактовке конкретного случая? Разве не такие факты должны освещаться на защите?
– Господин Холе… – начал декан голосом, полным ярости.
– …прав, – перебил его Столе Эуне с первого ряда. – Уважаемый руководитель защиты, как члену аттестационной комиссии, мне крайне интересно услышать, о чем Холе хочет спросить моего докторанта.
Декан уставился на Эуне. Потом на Харри. И наконец, на Смита. Затем он сел.
– Хорошо, – сказал Харри. – Тогда я хочу спросить докторанта, держал ли он Ленни Хелла заложником в его собственном доме и управлял ли Валентином Йертсеном он, а не Хелл?
По залу прокатился почти беззвучный рокот, после чего наступила такая мертвая тишина, словно весь воздух высосали из помещения.
Смит недоверчиво покачал головой:
– Это шутка, не так ли, Харри? Вы придумали все это в Котельной, чтобы повеселиться на защите, а теперь…
– Я предлагаю вам ответить, Халлстейн.
Возможно, то, что Харри назвал его по имени, заставило Смита понять, что тот говорит серьезно. Во всяком случае, Катрине показалось, что у стоящего там, за кафедрой, Смита, что-то опустилось внутри.
– Харри, – тихо произнес он, – я никогда не бывал в доме Хелла до того воскресенья, когда вы взяли меня туда с собой.
– Да нет, бывали, – возразил Харри. – Конечно, вы позаботились о том, чтобы удалить все следы там, где вы могли оставить отпечатки пальцев или ДНК. Но вы забыли об одном месте. О водопроводной трубе.
– Водопроводная труба? Да ведь мы все оставили свою ДНК на этой чертовой трубе в воскресенье, Харри.
– Но не вы.
– Да, я тоже! Спроси Бьёрна Хольма, вон он сидит!
– Бьёрн Хольм может подтвердить, что ваша ДНК находилась на водопроводной трубе, а не тот факт, что она появилась там в воскресенье. Потому что в воскресенье вы спускались в подвал, когда я был уже там. Вы спустились беззвучно, я не слышал, как вы подошли, помните? Беззвучно, потому что вы не ударились лбом о ту водопроводную трубу. Вы пригнулись. Потому что ваш мозг помнил.
– Это смешно, Харри. Я ударился о ту трубу в воскресенье, просто я при этом не издавал звуков.
– Возможно, потому, что на вас было вот это и оно смягчило удар… – Харри выудил из кармана черную шапку и надел ее на голову. Спереди на шапке находился белый череп, и Катрина прочитала название клуба «Санкт-Паули». – Хотя как же можно оставить ДНК, то есть кровь, кожу или волос, если у вас на лоб натянута шапка?
Халлстейн Смит отчаянно моргал.
– Докторант не отвечает, – сказал Харри. – Тогда позвольте мне ответить за него. Халлстейн Смит ударился о ту водопроводную трубу, когда в первый раз спускался в подвал, но это было очень давно, до того как предполагаемый вампирист начал свое дело.
В наступившей тишине раздавался только тихий кудахтающий смех Халлстейна Смита.
– Прежде чем я что-нибудь скажу, – произнес Смит, – я считаю, мы должны наградить бывшего старшего инспектора Харри Холе аплодисментами за этот фантастический рассказ.
Смит начал аплодировать, и кто-то присоединился к нему, но потом все затихло.
– Но для того чтобы это было больше чем рассказ, необходимо наличие того же, что требуется для диссертации, – сказал Смит. – Доказательств! А их у вас нет, Харри. Все ваши выводы основываются на двух в высшей степени сомнительных предположениях: что очень старые весы в хлеву показывают точный вес человека, простоявшего на них всего секунду. Кстати, могу сообщить, что эти весы имеют обыкновение зависать. И что я из-за шапки не мог оставить свою ДНК в воскресенье на водопроводной трубе. Эту шапку, могу вам сообщить, я снял, когда спускался по лестнице в подвал, и снова надел ее, потому что в подвале было холодно. Моя жена может подтвердить, что, когда я вернулся домой, у меня на лбу была царапина.
Катрина посмотрела на женщину в сшитом на заказ платье землистого цвета, которая пристально смотрела на своего мужа черными глазами на ничего не выражающем лице, словно пребывала в шоке после взрыва гранаты.
– Не так ли, Май?
Рот женщины открылся, а потом снова закрылся. Она медленно кивнула.
– Вот видишь, Харри? – Смит склонил голову набок и посмотрел на Харри с грустным сочувствующим выражением на лице. – Видишь, как просто разрушить твою теорию?
– Хорошо, – сказал Харри. – Я уважаю лояльность вашей жены, но, боюсь, доказательства ДНК неопровержимы. Анализ, проведенный Институтом судебной медицины, подтверждает не только то, что органический материал содержит ваш ДНК-профиль, но и то, что он был оставлен более двух месяцев назад, так что он никак не мог появиться там в воскресенье.
Катрина вздрогнула и посмотрела на Бьёрна. Он взглянул на нее и почти незаметно покачал головой.
– Поэтому, Смит, то, что вы побывали в подвале Хелла однажды осенью, не является предположением. Это факт. И точно так же фактом является то, что вы были обладателем револьвера «ругер», и он находился в вашем кабинете, когда вы стреляли в безоружного Валентина Йертсена. Плюс стилометрический анализ.
Катрина посмотрела на желтую мятую папку, которую Харри вынул из внутреннего кармана пиджака.
– Компьютерная программа, которая сравнивает выбор слов, построение предложений, структуру текста, расстановку знаков препинания для определения автора текста. Именно стилометрия вдохнула жизнь в дискуссию о том, какие тексты были написаны Шекспиром, а какие нет. Программа определяет автора текста с точностью более восьмидесяти процентов. То есть с недостаточной точностью для того, чтобы служить доказательством. Но процент определения того, что текст не принадлежит определенному автору, например Шекспиру, составляет девяносто девять и девять. Наш компьютерный эксперт Торд Грен использовал эту программу для сравнения электронных писем, которые были отправлены Валентину, с тысячей более ранних писем Ленни Хелла другим адресатам. И вывод… – Харри протянул папку Катрине, – что Ленни Хелл не был автором инструкций, которые Валентин Йертсен получал по электронной почте.
Смит уставился на Харри. Прядь волос упала на его потный лоб.
– Мы могли бы обсудить это на предстоящем полицейском допросе, – сказал Харри. – Но это защита. И у вас все еще есть возможность предоставить аттестационной комиссии объяснения, чтобы она не отказала вам в присвоении докторской степени. Разве не так, Эуне?
Столе Эуне прокашлялся.