– Это так. Наука в идеале слепа к морали актуального времени, и это не первая докторская диссертация, написанная с использованием морально сомнительных или напрямую противозаконных методов. Прежде чем аттестационная комиссия сможет одобрить докторскую диссертацию, мы должны знать, управлял ли вообще кто-нибудь Валентином Йертсеном. Если это не так, то, я считаю, диссертация не может быть принята аттестационной комиссией.
– Спасибо, – кивнул Харри. – Так что скажете, Смит? Хотите ли вы дать объяснения аттестационной комиссии здесь и сейчас, до того как мы вас арестуем?
Халлстейн Смит уставился на Харри. В зале раздавалось только его сопение, как будто он был единственным из собравшихся, кто еще дышал. Сверкнула одинокая вспышка.
Покрывшийся красными пятнами руководитель защиты склонился к Столе и хрипло прошептал:
– Господи Исусе, Эуне, что здесь происходит?
– Знаете, что такое ловушка для обезьян? – спросил Столе Эуне, откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.
Голова Халлстейна Смита дернулась, как будто его ударили током, он поднял руку, указывая на потолок, и со смехом прокричал:
– А что мне терять, Харри?
Харри не ответил.
– Да, Валентином руководили. Это делал я. Конечно, это я написал те письма. Но важнее всего не то, кто стоял за Валентином и управлял им, научный смысл заключается в том, что Валентин был настоящим вампиристом, как и показывают мои описания, и ничего из сказанного тобою здесь не может поколебать мои научные результаты. И раз уж мне пришлось подготовить и создать лабораторные условия, так разве это не больше, чем обычно делают ученые? Или как? – Он скользнул взглядом по собравшимся. – Но то, что делал Валентин, решал совсем не я, это был его собственный выбор. И шесть человеческих жизней – не такая уж невероятная цена за то, что это… – Смит постучал указательным пальцем по переплетенной диссертации, – сможет помочь уберечь человечество от страданий и убийств в будущем. Здесь описаны тревожные сигналы и профили. Именно Валентин Йертсен пил их кровь, убивал их, а не я. Я просто облегчал ему задачу. Когда тебе повезет наткнуться на такого вампириста, ты обязан это использовать, ты не должен позволять близоруким моральным принципам остановить его. Нужно видеть вещи в дальней перспективе, видеть пользу для человечества; спросите Оппенгеймера, спросите Мао, спросите тысячи больных раком лабораторных крыс.
– Значит, вы убили Ленни Хелла и застрелили Марту Руд ради нас? – прокричал Харри.
– Да, да! Жертвы на столе науки!
– Как вы жертвуете собственной человечностью? Из человечности?
– Именно, именно!
– Значит, они умерли ради того, чтобы вы, Халлстейн Смит, получили свою компенсацию? Чтобы обезьяна смогла сесть на трон и вписать свое имя в исторические летописи. Потому что вами постоянно двигало именно это, не так ли?
– Я показал вам, что такое вампирист и на что он способен! Разве я не заслуживаю за это человеческой благодарности?
– Хорошо, – сказал Харри. – Вы прежде всего продемонстрировали нам, на что способен униженный человек.
Голова Халлстейна Смита опять дернулась, а рот открывался и закрывался, но больше ничего не произносил.
– Мы услышали достаточно. – Декан встал. – Эта защита завершена, и я прошу полицию, если она присутствует в зале, арестовать…
Халлстейн Смит двигался на удивление быстро. Двумя шагами он подскочил к столу, схватил револьвер, сделал широкий шаг вперед к первому ряду и направил ствол в лоб ближайшему человеку.
– Встать! – прошипел он. – Всем остальным сидеть!
Катрина увидела, как поднимается блондинка, а Смит разворачивает ее, чтобы она оказалась перед ним в качестве щита. Это была Улла Бельман. Ее рот был открыт, она в немом отчаянии смотрела на мужчину в первом ряду. Катрина видела только затылок Микаэля Бельмана и не знала, что выражает его лицо, но понимала, что он сидит как замороженный. Кто-то всхлипнул. Звук издала Май Смит. Ее тело немного склонилось на одну сторону кресла.
– Отпусти ее!
Катрина повернулась на хрюкающий голос. Трульс Бернтсен. Он поднялся со своего кресла, крайнего в самом последнем ряду, и направился к ступенькам лестницы.
– Стой, Бернтсен! – закричал Смит. – Или я застрелю ее, а потом тебя!
Но Трульс Бернтсен не остановился. В профиль его нижняя челюсть выступала еще резче, чем обычно, но еще были видны новообретенные мышцы под свитером. Он дошел до нижней ступеньки, свернул у первого ряда и пошел прямо к Смиту и Улле Бельман.
– Еще один шаг…
– Застрели сначала меня, Смит, иначе не успеешь.
– Как пожелаешь.
Бернтсен фыркнул:
– Чертов гражданский, ты не можешь…
Катрина почувствовала давление на уши, как будто в самолете, который внезапно начал падать. И только в следующее мгновение она поняла, что это был звук выстрела из огромного револьвера.
Трульс Бернтсен остановился. Он стоял, склонившись вперед, и качался. Плечи его обвисли, рот открылся, глаза выпучились. Катрина увидела дыру у него на груди посреди свитера и ждала, когда появится кровь. И она появилась. Казалось, Трульс собрался с последними силами, чтобы удержаться на ногах. Взгляд его был прикован к Улле Бельман. Потом он упал назад.
Где-то в зале вскрикнула женщина.
– Никому не двигаться! – прокричал Смит и стал пятиться к выходу, держа перед собой Уллу Бельман. – Мы будем стоять снаружи с приоткрытой дверью минуту, и, если я увижу, что один из вас встал, я ее застрелю.
Разумеется, он блефует. И конечно, никто не захочет проверить, так ли это.
– Ключи от «амазона», – прошептал Харри. Он протянул руку в сторону Бьёрна, который среагировал через секунду и вложил ему в руку ключи от машины.
– Халлстейн! – позвал Харри и стал выбираться из ряда. – Твоя машина стоит на университетской гостевой парковке, и ее в эту секунду обследуют криминалисты. У меня есть ключи от машины, припаркованной на улице прямо перед зданием, и я буду для тебя лучшим заложником.
– Почему? – спросил Смит, продолжая пятиться.
– Потому что я буду вести себя спокойно и потому что у тебя есть совесть.
Смит остановился и несколько секунд оценивающе смотрел на Харри.
– Подойди туда и надень наручники, – сказал он и кивнул на стол.
Харри выбрался из ряда, прошел мимо неподвижно лежавшего на полу Трульса и встал у стола спиной к залу и Смиту.
– Так, чтобы я видел! – прокричал Смит.
Харри повернулся к нему и поднял руки вверх, чтобы он мог видеть, что они закованы в копию наручников, соединенных цепью.
– Иди сюда!
Харри подошел к нему.
Смит оттолкнул Уллу Бельман в сторону и направил револьвер на Харри.
– Одна минута!
Свободной рукой Смит схватил Харри за плечо, развернул его и направил в сторону двери, которую оставил полуоткрытой.
Улла Бельман смотрела на прикрытую дверь, потом развернулась и посмотрела на своего мужа. Катрина увидела, что Бельман машет ей, подзывая к себе. И Улла стала двигаться в его сторону. Короткими неуверенными шагами, как будто она шла по тонкому льду. Но когда она поравнялась с Трульсом Бернтсеном, то упала на колени. Она положила голову на его залитый кровью свитер. И в тишине, охватившей зал, ее одиночное горькое всхлипывание прозвучало громче, чем выстрел из револьвера.
Харри шел впереди Смита и чувствовал, как ему в спину упирается дуло револьвера. Черт, черт! Он все детально спланировал со вчерашнего дня, прокручивал различные сценарии, но не сумел предусмотреть того, что произошло.
Харри ногой открыл дверь на улицу, и в лицо ему ударил холодный мартовский воздух. Университетская площадь перед ними была пуста, она купалась в зимнем солнце. Черный лак «вольво-амазона» Бьёрна сверкал.
– Иди!
Харри спустился по лестнице и вышел на площадь. На втором шаге ноги разъехались, и он завалился на бок, не успев сгруппироваться. Боль пронзила руку и спину, когда его плечо коснулось льда.
– Вставай! – прохрипел Смит, схватил наручники за цепь и поднял заложника на ноги.
Харри воспользовался ускорением, которое придал ему Смит. Он знал, что ему едва ли представится лучший шанс. Поднимаясь, он резко ударил головой Смита, который сделал два шага назад и упал. Харри шагнул за ним, чтобы закончить дело, но Смит, лежа на спине, держал обеими руками револьвер, нацеленный на Харри.
– Давай, Харри. Я к этому привык, я лежал так каждую вторую свободную минуту. Так что давай!
Харри смотрел в ствол револьвера. Переносица Смита сломалась, и через порванную кожу была видна белая кость. Тонкая струйка крови стекала по крылу носа.
– Я знаю, что ты думаешь, Харри, – засмеялся Смит. – «Он не смог убить Валентина с расстояния в два с половиной метра». Так что давай. Или открывай машину.
Мозг Харри произвел необходимые вычисления. Он развернулся, медленно открыл дверцу со стороны водительского сиденья и услышал, что Смит поднялся на ноги. Харри сел в машину и не спеша вставил ключ в замок зажигания.
– Я поведу, – сказал Смит. – Двигайся.
Харри сделал, как он велел, и неуклюже перебрался через рычаг переключения скоростей на пассажирское сиденье.
– А теперь переступи через свои наручники.
Харри посмотрел на него.
– Я не хочу, чтобы, в то время как я буду вести машину, у меня на горле оказалась цепь от наручников, – сказал Смит, поднимая револьвер. – Не повезло тебе, если ты прогуливал занятия по йоге. И я вижу, ты стараешься нас задержать. Так что у тебя есть ровно пять секунд. Четыре…
Харри откинулся назад, насколько позволяла крутая спинка сиденья, поднял скованные руки перед собой и согнул колени.
– Три, два…
Харри кое-как удалось просунуть начищенные ботинки через цепь наручников.
Смит сел в машину, наклонился к Харри, перекинул старомодный ремень безопасности через его грудь и пояс, пристегнул его и сильно дернул, так что Харри в буквальном смысле оказался привязанным к спинке сиденья. Смит вынул телефон из кармана пиджака Харри. Он пристегнул свой ремень и повернул ключ, дал большие обороты и дернул за рычаг переключения скоростей. Смит отпустил сцепление и поехал задним ходом по полукруглой траектории. Он опустил стекло и выбросил телефон Харри, а затем и свой собственный.