Фройхен больше не мог отрицать очевидного. «Казалось, я только сейчас понял: мне давно уже нужно было полностью изменить жизнь и отказаться от дела, которое было моим единственным призванием, – от полярных исследований», – вспоминал он. От вида лиловой культи Фройхен только глубже ушёл в депрессию. Несколько следующих дней он напоминал собственную тень, был потухшей оболочкой, в которой уже никогда не загорится прежний огонь. Врачи тревожились за него, тревожилась и Магдалене. Всё указывало на то, что жизнь, которую он так любил, подошла к концу. «Восемнадцать счастливых лет я прожил на Севере, – писал Фройхен. – Но как же дорого я за них расплачиваюсь».
36. «Моя жизнь сделала крутой поворот»
За годы жизни и исследований Фройхен набрался бесценного опыта, и разнообразные коммерческие предприятия стали звать его к себе бизнес-консультантом. Сначала к нему обратились несколько киностудий, которым требовался его совет, как снимать фильмы об Арктике. Потом другие предприятия пожелали узнать от него премудрости ведения бизнеса в Гренландии. Подобный заработок на стороне неплохо поддерживал Фройхена на плаву, пока он ждал писательских гонораров, да к тому же обеспечивал бесплатные поездки в Арктику – но Фройхен часто затруднялся, какую оплату просить за свои труды. С подобным затруднением он столкнулся весной 1931 года, когда к нему обратилась Thompson Airlines, быстро растущая американская авиакомпания, задумавшая запустить рейс из Нью-Йорка в Копенгаген с пересадкой в Гренландии. Его не только приглашали в Нью-Йорк – Фройхену всегда было любопытно посетить этот город, – но и попросили самому назвать сумму вознаграждения. Рассудив, что об американской компании надо советоваться с американцем, Фройхен обратился к своему другу Рокуэллу Кенту, и тот предложил ему назвать компании кругленькую сумму в 1000 долларов. (Кент хоть и заигрывал с коммунизмом, на самом деле был прожжённый капиталист.) Фройхену такая цифра показалась астрономической, но он последовал совету Кента и попросил именно столько. Вскоре с ним связался глава Thompson Airlines Ричард Хойт – на взгляд Фройхена, странный миллионер: «выглядел он как мальчишка». Он звал Фройхена немедленно отправиться в Нью-Йорк.
Предложение это поступило как раз кстати. На Энехойе не хватало денег, а нужно было платить за дорогую школу Мекусака. Заикание его всё не поправлялось. Работа консультантом давала Фройхену возможность наконец увидеть Америку, чья неаристократичная задиристость очень импонировала ему. Он бегло говорил по-английски и за годы подружился с множеством американцев – тем больше у него было причин ехать. К тому же Фройхен сможет изучить ещё один крупный рынок для своих книг: американцы обожали приключения, а Фройхен как раз объединял свои ранние рассказы в один роман, который потом переведут на английский специально для американской аудитории. Наконец, Фройхену было интересно увидеть, как делают кино в Голливуде.
Нью-Йорк поразил воображение Фройхена. После Первой мировой войны, когда от многих европейских городов остались только дымящиеся руины, США вышли на первое место в глобальном влиянии. В 1920-х годах шло ударное строительство, когда никого не удивлял постоянный стук отбойных молотков, и теперь город казался совсем новым: в нём было намного больше домов из стекла и стали, чем в Европе, где, повинуясь проверенной норме, до сих пор строили из камня и кирпича. Нью-йоркский горизонт изрезали здания самой разной высоты: словно энергичное арпеджио в джазовой партитуре. Отель Фройхена располагался в Мидтауне на Манхэттене, и номер, оплаченный Thompson Airlines, был аж на 24-м этаже: никогда Фройхен не бывал в таких высоких зданиях.
Сотрудники Thompson Airlines вели себя как настоящие хлебосольные хозяева и показали Фройхену все самые трендовые места в Нью-Йорке: отвели на боксёрский матч в «Мэдисон-сквер-гарден» («Так себе», – прохладно отозвался Фройхен), на репетицию хора чернокожих в подвале «Мэдисон-сквер-гарден» («Вот это я понимаю!») и в спикизи («Почему люди с готовностью терпят скверное обслуживание, ужасную еду, отвратительное спиртное и такие цены, которые в любом другом уголке мира сочли бы грабежом средь бела дня? Вероятно, только потому что эти заведения вне закона»).
Иногда Фройхен отдыхал от внимания своих работодателей и ходил в гости к своему американскому редактору Т. Р. Смиту, которого называл Томми. Томми Смит трудился в издательстве Boni & Liveright, с которым сотрудничали такие крупные фигуры, как Эдвард Эстлин Каммингс, Айседора Дункан, Т. С. Элиот, Уильям Фолкнер, Эрнест Хемингуэй, Анита Лус и другие. У Смита было чутьё на хиты от малоизвестных авторов, и он в своё время наделал много шума в американском книгоиздательстве[23]. Смит представил Фройхена нескольким писателям, которые жили в Нью-Йорке, но особенно тому понравилось знакомство с Джоном Хьюстоном Финли, редактором New York Times, который в будущем станет главным редактором, и с Джуной Барнс, завсегдатаем богемной Гринвич-Виллидж: на тот момент всего несколько лет отделяли её от «Ночного леса», модернистского романа – классики квир-литературы.
Читая записки Фройхена о его путешествиях, иногда сложно продраться сквозь бесконечные перечисления случайных встреч. Некоторые встреченные были знаменитости, некоторые – ничем не примечательные люди, и очень многие были знамениты тогда, а теперь о них никто не знает. Фройхен, называя их имена, не то чтобы хвастается: скорее его записки напоминают то, как, по словам писателя Эдварда Сент-Обина, встречаешь имена знаменитостей в историческом романе: «Словно читаешь очень старый номер журнала Hello!». Сам Фройхен говорил так: «Больше всего на свете меня интересуют люди». Во время первой своей поездки в Соединённые Штаты Фройхен неожиданно встретился с несколькими известными американцами, но самым внезапным, конечно, оказалось знакомство с президентом США Гербертом Гувером. Гувер, которому интересно было обсудить Гренландию, пригласил Фройхена в Белый дом.
Однако приглашение в Белый дом стало возможным благодаря неистовым закулисным хлопотам Отто Вадстеда, датского посла в США. Приехав в Вашингтон, Фройхен встретился с Вадстедом, и они отправились в Белый дом вместе. По дороге Фройхен переживал, что одет недостаточно парадно: костюм его был отглажен, однако Фройхен забыл цилиндр. Вадстед успокаивал его: в Белом доме, по его словам, на удивление мало заботятся о манерах. Там нет ни почётного караула, ни замысловатого протокола: не надо вставать на колени и использовать особенный титул – ничего такого, о чём приходится переживать, когда встречаешь европейского главу государства.
Фройхену не терпелось увидеть американского президента. Гувер очень нравился многим европейцам, потому что ещё до своего президентского срока проводил в Европе гуманитарную работу. Во время Первой мировой войны он возглавлял Комиссию помощи Бельгии – международную организацию, поставляющую провизию в оккупированную страну. После войны он возглавлял Американскую администрацию помощи, которая обеспечивала провизией Центральную и Восточную Европу. Именно редкий дар Гувера управлять масштабными операциями и его образцовое реагирование на Великое наводнение на Миссисипи в 1927 году убедили американцев, что он достоин поста президента. К сожалению, меньше чем через год после его вступления в должность рухнули фондовые биржи и началась Великая депрессия. Фройхен встретился с Гувером 11 июня 1931 года, когда уже прошла половина его бесславного президентского срока. Экономический кризис Гуверу оказался не по зубам, несмотря на все его впечатляющие достижения. Будучи республиканцем, Гувер прежде всего был более-менее умеренным политиком, но на посту президента стал настоящим консерватором и отказывался вмешиваться в экономику страны: это сделает только его последователь Франклин Рузвельт и вытащит страну из экономической пропасти. Когда Гувер встретился с Фройхеном, его президентский срок совсем увяз в болоте: Гувер, будучи вполне компетентным администратором, понятия не имел, как управлять собственной администрацией. Случайные люди, которым в тот день посчастливилось посетить Овальный кабинет, – прямое доказательство того, как рассеян был исполнительный офис. В списке приглашённых в тот день значились Бен Т. Эппс-младший, пятнадцатилетний авиатор-вундеркинд; Аллен Дж. Флауэрс, декан юридического факультета Университета Бейлор; кадеты из корпуса подготовки офицеров запаса и ученики школы Райнхарта для глухих и умственно отсталых (так она тогда называлась) из округа Монтгомери, штат Мэриленд.
Переступив порог Белого дома, Фройхен убедился, что Вадстед не солгал насчёт свободных манер. Их не встретили ни разодетая в пух и прах стража, ни выспренный протокол. Прождав несколько минут в просто обставленной приёмной, проследовали за секретарём в Овальный кабинет.
Гувер тоже встретил их очень просто. Он вырос в Айове на доброй кукурузе и гостей приветствовал крепким рукопожатием и широкой деревенской улыбкой. Отведя их в кабинет, он скинул пиджак и расправил галстук, отбросив последнюю формальность. День был жарок, и Гувер хотел устроиться поудобнее. Вадстеда он усадил на пузатый диван, Фройхена – в уютное кресло, сам плюхнулся на своё сиденье. Фамильярные манеры президента США очаровали Фройхена. «Определённо, Герберту Гуверу не требовалось ни церемоний, ни помпы, чтобы показать, какого калибра он человек», – восхищался Фройхен. Единственная неловкость, которая его беспокоила, – президент неправильно произносил фамилию Фройхена, у него выходило что-то вроде «Фёркин».
Разговор начался легко и непринуждённо, словно Фройхен и Гувер были соседями по купе и быстро подружились. Гувер слышал об арктических похождениях Фройхена и уверял его, что сам когда-то был искателем приключений. В 1895 году, закончив Станфорд в первом выпуске, Гувер начал работать геологом и много лет путешествовал по отдалённым уголкам Австралии, Азии и других континентов. На пути ему часто встречались головокружительные неожиданности: например, однажды он застрял в Китае во время Ихэтуаньского восстания. (В странствиях он к тому же нажил крупное состояние и впоследствии стал одним из самых богатых президентов США.)