надевалось. Совсем новое. И то, что я люблю, я же вам не даю. А если бы я все эти тряпки взяла и вам подарила? Ты что, выкинула бы на помойку этот костюм от Живанши? Ты знаешь, сколько он стоит? Ольга, – обратилась она гордо, – я этот костюм и платье тебе дарю. Носи на здоровье. – И снова повернулась к Надежде. – Ты хоть соображай, подруга, чего говоришь! И не надо меня унижать.
– Да не в этом дело! – сорвалась Надя. – Не в этом, – повторила она. – А в том, что я не знаю в чем. В этой нашей, нет, не в нашей, – в моей жизни. Во мне, в самой! Все неправильно, какая-то чушь. Я через силу, ради Ольги вот, ради Катьки, Ларочки хожу на эти курсы английского, на эти танцы. Теперь в бассейн. Сейчас в этот стриптиз. Зачем? Мне это ненужно, в общем-то. Нет, ну есть, наверное, и польза какая-то. Может быть, научусь плавать, вызубрю десяток слов по-английски. Но у меня нет радости, счастья нет. У меня дома моего нету! Нет человека, который бы меня ждал. Семьи нет. Я концы с концами свожу, чтобы хоть как-то нормально жить, независимо. А на самом деле завишу от любой мелочи. И ничего лишнего себе позволить не могу. И выходит, что я как потаскуха, как шлюха последняя… Бегу с одного места на другое в надежде – а вдруг обломится мужик какой-нибудь, и мне свезет? А не повезет, так хоть трахнемся где-нибудь для здоровья. Ну и что это за жизнь такая? А дальше-то ничего не видно. Я устала, мне надоело надеяться. И дело не в этих платьях! В тряпках счастья не было и нет. Вот и у тебя его нету, Мариша. Ну где оно? Комнат много… А в какой оно спряталось? Потому что и дом этот не твой, а того, с кем ты пока живешь. Да и живете вы не друг с другом, а кто с кем. И он с кем попало, и ты с кем ни попадя. И все счастья какого-то ищите. Я не обижаю тебя. Я тебе говорю то, что есть на самом деле, потому что тебя люблю. Нет в этих комнатах уюта, души нет. Все дорогое – и мебель, и тряпки, а пусто и мертво. Как в гостинице. Живешь и всегда знаешь и чувствуешь, что это жилье временное и скоро придется выселяться.
Марина пораженно смотрела на раскрасневшуюся Надежду. Ольга растерянно, что было ей несвойственно, кусала губы и пальцем закручивала локон. Надя обратилась и к ней.
– Вот ты, Оля, мне все время внушаешь: живи ты проще, Надька. А что это такое? Как это? Объясни мне. Ты проще живешь, и что? Сын без отца, ты без мужа – куда уж проще? Ну и что, будем, как шалавы, бегать в поисках какой-то радости? Чтобы время убить, и неважно, как и где, лишь бы жизнь прошла?
Воцарилась тихая напряженная тишина. Марина вышла из комнаты и молча прошла в гостиную. Налила себе коньяка, села в кресло и, выпив, долго глядела перед собой. Ольга, стянув с себя платье и надевая свои вещи, тихо заговорила:
– Ты думаешь, я ничего этого не понимаю? Не чувствую? Ты же не знаешь, как я засыпаю. Что со мной делается, когда каждую ночь ложусь в постель? Я без снотворного почти не сплю. Страшно. Хорошо еще, что вы есть. Да Юрка. Пойдем, – предложила она, – нехорошо. Маринка там одна.
Они прошли в гостиную.
– Можно я себе рюмочку налью? – спросила Оля.
Та кивнула.
– Простите меня, – попросила Надя.
– Я ему просто так не дам себя выкинуть, – зло объявила Марина. – Не на ту напал. А откуда ты знаешь, что мы в разводе? Я никому не говорила, – спросила, не глядя на Надежду, Марина.
Ольга изумленно поглядела на подруг.
– Я ничего не знала, – искренне ответила Надя. – Я просто сказала про дом.
– Он кассету нашел случайно. Я вам не до конца показала. Я там, дура, выпила, ну и кое-что наснимала. Не для общего просмотра. Да даже и не в этой кассете дело. Ему повод нужен был. Просто его первая жена приперла к стеночке. Там свои дела. И финансовые, и она про все его делишки знает. Там такой клубок змеиный.
– Что же ты молчала? – изумилась Ольга.
– А чем ты мне можешь помочь? – вопросом ответила Марина. – Девишник устоим и все обсудим, что ли? – Она налила себе коньяк и залпом выпила. – Ты даже не представляешь, чем это все кончиться может. Эти твари на все способны. Но и я тоже кое-что знаю. Все! – она встала и выпрямилась. – Я все равно здесь сидеть одна не буду. Пошло все… Это моя жизнь, и я буду жить, как мне хочется. Я поеду кутить. Одевайтесь, и конец этому трепу. Ты едешь со мной? – обратилась она к Ольге.
– Ну не брошу же я тебя, – заверила ее, допивая коньяк, Оля. – Только оденусь, и вперед.
Обе посмотрели на Надежду, которая стояла в растерянности, не зная, что им сказать.
– Ну не брошу же я вас, – наконец выговорила она и улыбнулась.
– Вот! – обрадовалась Марина. – Другое дело! А то что будет, если еще и мы разбежимся? И будем поодиночке с ума сходить?
Все снова двинулись в гардеробную, на ходу обсуждая проблему Марины.
– И что же теперь ты будешь делать? – спрашивала Ольга.
– По мере поступления, – отвечала Марина. – Для начала надо с ним объясниться. Он избегает всячески.
– Вот это неожиданность. Уж чего-чего, а этого я никак не ожидала, – продолжала Ольга.
– Все когда-нибудь случается, – мудро заверила Марина. – Давайте об этом не будем, пока. А то смысла никакого нет никуда ехать. Тогда надо садиться и переливать из пустого в порожнее. Мне надо сейчас о себе побеспокоиться. А этот вопрос я могу только с ним одним решить. Причем максимально в мою пользу.
Они переминались у светящегося входа в ночной клуб. Группки девиц, дамы всех возрастов входили в широкие стеклянные двери. Крепкие парни, стоящие за стеклом парадного, проверяли билеты.
– Ну и где он? – поинтересовалась Марина.
– Может быть, вернемся? – предложила Надя.
– Щас! – отрезала Марина. – Мы приглашены. Подождем немного.
– Может, он забыл? – предположила Ольга.
– Три часа прошло. Всего. Как можно забыть? – раздраженно бросила Марина. – Не я же напросилась. Он предложил. Не суетитесь, идите в машину. Не мерзните. Я спрошу у этих. – Она кивнула на парней у входа и двинулась к лестнице.
Подруги остались ее ждать. Они видели, как Марина вошла за стеклянную дверь и о чем-то говорила с ребятами. Скоро она прошла куда-то направо и исчезла за оконной портьерой. Женское общество все прибывало, входя в злачное заведение. Наконец появилась Марина. Она помахала подругам, приглашая внутрь.
– Вот хитрец! – сдавая верхнюю одежду, зло улыбаясь, сообщила Марина. – Он пригласил, но входные билеты за наш счет.
– Так ты купила билеты? – спросила Надя.
– Это мелочи! – ответила Марина, забирая номерок. – Деле не в этом, а в том, как он меня раскрутил лихо. А уж говорил, говорил… Профессионал, – заключила она.
Они прошли в просторный зал, уставленный столиками, за которыми круглой ареной высилась сцена-подиум. Распорядитель проводил их к одному из столиков недалеко от сцены. Официант предложил карту вин и меню. Марина взяла все в свои руки.
– Хочу выпить, – заявила она. – Давайте, мои любимые, на себе не экономить. И потом, я вас сегодня угощаю. Надюша! Улыбнись хоть! Посмотри, какая ты хорошенькая.
– Да-а! – протянула следом Ольга. – Тебе так здорово в этом платье. Одуреть! Мариша! – обратилась она к Марине, выбирающей закуски. – Подари ей это платье. Как будто на нее шили.
– С радостью, – не отрываясь от меню, ответила Марина и добавила: – Я к тебе, Надя, кое-что из своих вещей завтра привезу. И ты, Оля, подержишь у себя все мои цацки и серебро столовое. Я уже собрала, но не хотела вам пока говорить. Пить будем только коньяк. С чего начали. Мешать не будем. Возьмем на горячее рыбу? – Она протянула меню девчатам. – Выбирайте сами.
Свет слегка приглушили, зазвучала музыка. Подошел официант. На сцене стало что-то происходить. Девчата сдвинули рюмки с коньяком и мгновение молча глядели друг на друга. Без тостов молча выпили.
– Я вас очень люблю, – снова напомнила Марина. – И очень хочу, чтобы мы всегда были вместе. – Они снова опустошили рюмки. – Сейчас будет хорошо, – заверила она подруг.
В этот момент появился первый стриптизер. Он был так же молод, накачан и блестел напомаженным телом. В зале раздались хлопки. Парень со сцены воодушевленным поцелуем поприветствовал присутствующих и начал танец одиночки, демонстрируя свое загорелое тело. Он расстегнул кожаную безрукавку и бросил ее в кулису, оставшись с голым торсом. Затем начал, в ритме музыки, расстегивать брюки, вертясь то передом, то задом. Пока джинсы не поехали вниз. Появился второй юноша и помог снять с него брюки.
– Да, чего-то как-то невесело… – Марина налила коньяк. – Началась моя черная полоса, – грустно продолжила она. – Гнала от себя настроение, но не выходит. Как все быстро меняется. И ничего стабильного, настоящего. Все, как песок, сыпется из рук – и пустота.
– А вот и он, – объявила Ольга.
Их гостеприимный атлет из бассейна появился на подиуме с ослепительной улыбкой и тут же начал освобождаться от верхней одежды. Оставшись в одних плавочках, прикрывавших причинное место, он легко спрыгнул с эстрады и пошел к столикам в ритме, похожем на тот, под который подруги обучались в школе танцев. Он тут же увидел Марину и, слегка склонив голову и томно и страстно глядя исподлобья, направился к их столику. Марина сидела с каменным лицом. Ничуть не стесняясь, он приветствовал сидящих за столом.
– Вам удобно? – поинтересовался он. – Добрый вечер. Отлично, что вы здесь.
– А вам удобно? – спросила вдруг Надежда.
Не обратив никакого внимания, он сел на край столика задницей к Наде и Ольге и кокетливо наклонился к Марине.
– Мы сделаем заказ на интимный танец? – спросил он, добавив в голос бархатного тембра.
– На сдачу от пригласительных билетов, – снова резко бросила Надежда.
Она встала и подошла к нему сзади. Нежно обняла рукой за шею, провела ладонью по лицу.
– А можно более интимные желания? – страстно спросила она. Девочки смотрели на нее с интересом. – Выпьем, – предложила она.
– Все можно. – Он налил, и они пригубили. – Ваше желание – закон, – улыбнулся он ослепительно.