– Там на кухне список у телефона. Я написал гостей, продукты и что можно приготовить. Меню. Дайте-ка я своим позвоню. А то чего-то они молчат. Напомню.
Квартира Ларисы.
Звонит телефон. Лариса в нерешительности ждет. Включается автоответчик.
Голос отца: «Доброе утро. Вы еще спите, наверное? Думал, что вы меня первые поздравите. Семьдесят годочков папке твоему, Ларисонька. И деду, Верочка, твоему. Ну позвоните, как проснетесь. Мы тут сами управимся, мне поможет соседка, Алла Петровна. А вы приезжайте часам к трем. Пока!»
Квартира Помпеева.
– Ну, я все поняла, прочитала. Себя вычеркнула. Жалко, но надо сестре помочь. Андрей Андреевич, надо зелени прикупить – хорошо, когда всякая травочка на столе. Украшает. Что подчеркнуто, это вы купили. А вот это вы на сегодня оставили? Тогда идите уже пораньше. А я, как рис сварю, куриц поставлю. Винегрет, может, не будем делать? А то вечно свеклу уронят на скатерть, потом не отстираешь.
– Будем, – строго сказал Помпеев, – Все, что написал, будем делать! – Он разорвал целлофан, вынул рубаху и, сняв с себя майку, надел обновку.
– Ой! Хорошо! – Алла Петровна всплеснула руками. – Я довольна. И цвет, и фасон. Все подошло. Вы в ней помолодевшим выглядите.
Лестничная площадка у квартиры Помпеева.
Закрыв дверь, Помпеев взялся за перила. Сверху спускалась дама.
– За покупками? – справилась она.
– Да, кое-что докупить надо. Юбилей сегодня. Семьдесят лет – это не шутка.
– Поздравляю! Долгих лет и здоровья! – заулыбалась дама. – Хорошо отпраздновать вам! До свидания!
Выйдя из подъезда, она села в поджидавший ее автомобиль.
А Помпеев побрел вдоль дома, помахивая пустыми сумками.
Квартира Ларисы.
Лариса укладывает волосы и смотрит телевизор. Дают «Новости».
«Сегодня утром в офисе компании “Кристалл” началась аудиторская проверка. Постановлением Генерального прокурора изъята документация, информация компьютеров, а также все материалы, касающиеся деятельности компании…»
Лариса, раскрыв рот, внимательно слушала диктора и согласно кивала, бормоча:
– Ага! Следственная группа, ФСБ, обыск… Изъята документация. Ой, как хорошо.
Квартира Помпеева.
Помпеев вернулся с сумками, полными продуктов, и не раздеваясь прошел на кухню, где стоял пар над кастрюлями и в запотевшее окно ничего не было видно. Петровна шинковала лук, лила слезы и сморкалась.
– Ставьте, ставьте сюда! Я разберу. Только докончу его, гада. Да, звонили, то есть звонил Аркадий Леонидович. Правильно? Вот. И просил поздравить. Я сказала, что вы покупки делать ушли. Они не могут прийти, что-то там случилось. Но он еще перезвонит и сам поздравит. Я их вычеркнула. Обоих. Можно было три курицы не варить. Но это нестрашно. Не пропадет. У вас давилки для чеснока-то нету, плохо. Но я свою принесу. А вы чего не раздеваетесь?
– Поеду съезжу, попроведаю Анечку. Надо обязательно… Такой день. – Он покачал головой и вышел из кухни.
Улицы города.
Помпеев идет на остановку, едет в трамвае. Покупает цветы, шагает с букетиком по аллее кладбища.
Квартира Ларисы.
Набрав номер, она выдохнула и, услышав, что там сняли трубку, начала:
– Дорогой мой па… Ой, кто это? А, Алла Петровна. А где отец? Позовите. А! К маме поехал… Да, он в этот день один к ней ездит. Он один любит. Вы там управляетесь? Я так хотела приехать, помочь, да меня вызвали на работу. Там такой ужас! Наехала проверка аудиторская, изъяли всю документацию. Следственная группа с ФСБ – кошмар! Всех подняли на уши, отмена выходных. А Вадим в командировку вчера уехал. И будет только на той неделе. Вот и крутись! И ведь никак не получится приехать к папе. Такой день, а тут видишь что творится. Хуже не придумать. Я расстроилась. Ну да, соберемся отдельной строкой. Приедет Вадим… А народу-то много? А! – Качает головой. – Ну передайте ему, а я прямо, как с работы вернусь… Ой, боюсь, до ночи придется там отдуваться. Сволочи! Сами намудрят, намухлюют, а нам, мне – воз этот разгребать. Завтра ему отзвонюсь. А вы, Анна, тьфу, Алла Петровна, ему все перескажите. А я побежала. Стою в дверях одетая. Ну, пока! – Она положила трубку. – Ну слава Богу! Пусть дура эта ему все перескажет. Потом сходим, купим чего-нибудь, и нормально. Обойдется.
Она достала из холодильника бутылочку, колбаски и, налив рюмку и отломив кусок, стукнула краем рюмки о бутылку.
– Будь здоров, папаня. С днем рождения! – и опрокинула водочку в себя.
Кладбище.
Помпеев сидел на скамеечке и глядел на лицо своей жены. Это была та же фотография, что и в его комнате. Он отер ее сперва рукой от влаги, затем носовым платком насухо. Им же вытер нос от другой влаги, что выступила вместе со слезами.
– Жена? – услышал он за спиной сиплый голос.
Помпеев повернулся и увидел мужика неопределенных лет и неопрятной внешности.
– Счастливая, – продолжил тот. – Не видит больше всего этого смрада. Всего этого беспредела. «Нам не привыкнуть к новым дням, мы люди прошлого засола!» Это из моих стихов. Я поэт. Издавался, публиковался. А сейчас – вот! – Он развел руками. – Годовщина? А чего без ничего? Не по-русски. Не по-христиански. Положено выпить, закусить. Налить рюмочку, хлебушком накрыть, поставить на могилку. Угостить людей, что пройдут мимо, чтоб помянули, чтоб душа ее обрадовалась. Возликовала там, на небеси.
– Нет годовщины. Это у меня сегодня юбилей. Семьдесят лет стукнуло. И я обязательно прихожу в этот день, чтобы вместе побыть. Поговорить. А вы здесь тоже… к кому-то?
– «И я, среди твоих оград, пред ними в чем-то виноват». И мертвых оградили друг от друга. Решетки, клетки, замки́. Душа свободна, а телу бренному этого всего не надо. Здесь есть магазин. Пойдем, брат, помянем твою половину. Тебя поздравим с твоим юбилеем. «И в семьдесят рано стареть, ветеран. Ты в горн протруби, ты ударь в барабан!»
Они двинулись по аллее кладбища. Поэт что-то читал, отбивая рифму рукой.
Квартира Помпеева.
Одуревшая от готовки, стряпни и пара Алла Петровна села передохнуть к телевизору, говоря сама с собой и переключая каналы.
– Согласилась на свою голову. А самой ни поесть, ни погулять не придется. Черт-те что показывают. Эта лахудра, то же мне, проверка у нее! Доченьку бы прислала помочь родному деду. Та тоже, халда, носа не кажет. Никому дела нету ни до чего! О! Посмотреть-то нечего. Ой, Господи! Только все бы на готовенькое. Пожрать и разбежаться. Ой, горит! – И она кинулась обратно на кухню.
У магазина.
Помпеев и поэт подходят к магазину. Купив сырок и маленькую, идут к отделу «Хлеб». В это время в магазин ввалилось четверо крепышей, среди которых был и зять Помпеева Вадим. Они сразу двинулись к водочному отделу. Что-то рассказывая и хохоча, мужики взяли по две на рыло и пива ящик, и потащили его к выходу. Помпеев видел из витринного окна, как из багажника «жигулей», что купил Вадим на его деньги, извлекли веники, белье в пакетах. Поставили пиво, водку и, сверху уложив вещи и березовые веники, захлопнули крышку и, рассевшись, тронулись в баню.
– Знакомого, что ли, увидел? – спросил подошедший поэт. – Народ гуляет. Работать никто не хочет – одни праздники. Ну что, друг старый? Давай помянем. Нет. Давай тебя поздравим сначала. Это ведь не шутка – до семидесяти лет дожить, в наших-то условиях. Ну что это вот такое? – он показал кругом. – Где люди вынуждены чуть-чуть поправить здоровье? Или, познакомившись, отметить это приятное событие? Как в нашем случае. В кафе сдерут за бублик дневную выручку, а выпить не позволят. А в ресторан… Сам понимаешь, какие бабки. Да нет! Ну все! Это уже поэма без названия. Это не жизнь.
Он открыл бутылочку, вынул стаканчик, плеснул водочки и, добро улыбнувшись, сказал:
– Я тебя поздравляю, старичок, с днем твоего рождения. Доживи, как жил, и живи, как сможешь. А Бог простит. – Выпив, он налил Помпееву.
– Хорошие знакомства, – приняв стаканчик, тихо сказал Помпеев, – зарождаются на кладбище. Спасибо. Ну и будем живы – не помрем.
– Потому что чувства среди могил искренние. Или более искренние, чем в метро или кабинете начальства. А чего жена умерла рано? Женщины живут по статистике дольше, чем мы.
– Инфаркты. Сердце было доброе. Все сердцем принимала. Вот и не попала в статистику. Детям спасибо. Первый инфаркт доченька подарила. Второй уже внучка. Тоже внесла лепту немалую. Вот и все.
– Земля пухом! – Поэт налил в стаканчик и сокрушенно покачал головой. – Земля пухом! – выпил и долил остаток.
Улицы города.
Помпеев шел среди народа, спешащего по своим делам. В цветочной палатке он купил хризантемы.
– Вам для кого? Какую упаковку предпочитаете? – спросил продавец.
– Мне для меня. Юбилей. Красиво, когда на столе цветы. Я так донесу, мне рядом, – ответил Помпеев.
Квартира Помпеева.
Войдя в коридор, он разделся и прошел в комнату. Петровны не было. На столе уже стояли тарелки, салаты, бутылка водки, минералка. Он налил воды в вазу и поставил цветы на середину стола. Вошел в кухню, взял стоявшие на столике две тарелочки с колбасой. Возле телефона заметил листок, где все гости были вычеркнуты Петровной. Поставив колбасу, он поднял листок к глазам. Хлопнула входная дверь.
– Ой, ну слава Богу! Как вы долго ездили-то, Андрей Андреевич! – обрадовалась вошедшая Алла Петровна. Она была одета и с большой сумкой. Поставив ее в проходе, она прошла на кухню и села на стул. – Собралась ехать. А то надо засветло добраться. Все сделала, сами поглядите. Если чего не поспела, или не так, вы уж не обессудьте. Звонила дочка. У нее там такое ЧП на работе. Им отменили выходные. Милиция с обыском, документы какие-то изымают. Сажать, видно, начальство ихнее будут. Заворовались. Она такая расстроенная. Говорит: «Обидно до слез, что так все вышло». Да! Главное дело, и муж ее в командировку уехал. Будет только на той неделе. Ну и говорит: «Отдельной строкой приедем всей семьей поздравляться».