Старость
Что-то в судьбе поменялось не так.
Может быть, просто душа не в порядке?
Жизнь – как случившийся легкий пустяк.
Жаль только, дом в совершенном упадке.
Крыша сочится, облезла труба,
Держится плохо тепло на морозе,
Надо сменить два подгнивших столба…
Быт наш – увы, сочинение в прозе.
Все, что поэзия, – то не про нас.
Лирики мало в просевшей калитке.
Дров заготовить хотел про запас —
Ливень пронесся, я вымок до нитки.
Грелся у старой голландской печи.
Думал: «Однако, как все мы похожи».
Нужен печник перебрать кирпичи…
Было б не грех перебрать меня тоже.
Чтоб хоть немного, всему вопреки,
Как и мой дом, постоять на пригорке.
Мы, брат, с тобою уже старики…
Солнце садится на наши задворки.
Весеннее – осеннее
Пустая выщербленность дней.
Весна, как шлюха, все гуляет.
И настроенье вслед за ней
Стабильных чувств, увы, не знает.
То амплитуда «на задор»
Почти зашкалит, то «на слезы» —
Весенний в моде перебор
И ранние метаморфозы.
Бродил по высохшей листве,
В том явно осень наблюдалась.
В двойном противоестестве
Все, как в кино, чередовалось…
В хорошем, уточню, кино,
А не в отечественном «мыле»,
Где рифма с качеством давно
Себя союзом укрепили.
Гнилой осенний закуток,
А рядом бугорок прогретый.
Весенний птичий голосок
И сам певец, в стихах воспетый.
Когда палитра блеклых тем
Не прорисована в этюде,
Тогда и я себя совсем
В своей не чувствую посуде.
И оттого унылый вид
В немытое окно глядится.
Весна мне не благоволит,
Но дома тоже не сидится.
«Может быть, местность так обнадежила…»
Может быть, местность так обнадежила…
Может быть, память душу встревожила…
Может быть!
Кончиком пальца за краешек неба
Мне б подержаться еще напоследок…
И не забыть!
Только прикрою глаза, и почудится:
Все возвратится, и все еще сбудется…
Все может быть.
Теплые запахи счастья беспечного,
Вдаль уносящего и бесконечного…
Не позабыть.
Там за цветной занавеской покажется
То, что единственным в мире окажется…
Может быть…
Все, что случалось, теперь не случается.
Кончилось все, но одно не кончается —
Что не забыть.
«Я думаю о жизненном пути……»
Я думаю о жизненном пути…
Вопрос: куда идти, зачем идти?
Все повторяется, все прожито стократно.
И прошлое вернется к нам обратно,
А нынешнее в вечность отлетит
И нас лучом надежды ослепит.
Но сонм вопросов глуп, неразрешим.
Мы есть любовь. Пленяемся, грешим.
Покуда в нас любовь – душа живет.
Но мы – ничто, когда любовь уйдет!
То чувство правит миром, правит нами.
И это чудо нас роднит с богами.
«Диагноз давний дан Руси великой…»
Диагноз давний дан Руси великой.
Неизлечима хворь, и поражен народ.
В столицах, городах, периферии дикой —
Больны из века в век, больны из рода в род.
Мутант-бацилла, как приспособленка…
Она в нас прижилась, и все ей нипочем,
Она ломает всех через свою коленку
И учит: ты никто и ты здесь ни при чем.
Ты раб, твой пращур – раб. Холоп и сын холопа.
Не помнящий родства, ты сдох как гражданин.
Покорность – вот твой долг. Тебе здесь не Европа…
Не рассуждай, судьбу решит твой Господин.
«Зачем я об этих солдатиках русских печалюсь?..»
Зачем я об этих солдатиках русских печалюсь?
Скорбею, жалею, как будто они мне родня.
У бога войны пусть истребуют нежность и жалость,
Защитнички наши и наша живая броня.
Вон маршем как ходят, в шинельках, пропахнувших потом,
И сопли блестят на еще не проросших усах,
И честь отдают командирам своим – живоглотам,
И спят, словно дети, без снов на дозорных часах.
Их надо жалеть, им пора на войну собираться.
И сборы недолги, вот только поступит приказ.
Их надо любить, им в живых не судьба оставаться.
А смерть не страшна, умирают один только раз.
Страшнее остаться обрубком войны. Колченогим.
Скрипеть костылями на свой инвалидный оклад.
Себя ты героем считаешь, а люди – убогим,
И то, что остался в живых, вряд ли этому рад.
Достойней лежать там, во рву вашей братской могилы.
Став общей от боли и крови большою семьей.
Вы там обнялись бы и облаком по небу плыли,
И выпали дождиком теплым, смешавшись с землей.
«Мы не мыслим себя без врагов и мести…»
Мы не мыслим себя без врагов и мести,
А врагом станет всякий, кого назначат.
И в друзьях у нас тот, кто исполнен лести,
Ну а совесть и честь ничего не значат.
Мы чужие друг другу, и это слепому видно.
Равнодушны, злобливы и безучастны
Ко всему на свете, и до боли обидно…
Мы изгои для мира, и к нему непричастны.
Божье вроде бы дело – множиться и плодиться.
Всяк свой плод имеет – рыбы, птицы и звери.
Так и каждый из нас лишь на то годится,
Что положат ему по его же вере.
Что ж положено нам, все на свете предавшим?
Продающим себя, и страну, и святыни,
Не раскаявшимся, вряд ли что осознавшим
И без смысла живущим, как в мертвой пустыне?
Так и будем влачить свои бренные туши,
Раболепно слюнявя начальникам чресла?
Да простит нам Господь наши грешные души!
Чтоб хоть что-то,
Хоть как-то,
Хоть в ком-то воскресло.
«Счастливо живу я, полноценно…»
Счастливо живу я, полноценно.
То предельно датый, то с похмелья.
Как учил средневековый Авиценна,
Главное в борьбе с бедой – веселье!
Правильно! А мне на кой тревоги?
С них лицо капустой тухлой киснет.
На Олимпе веселились боги,
Лучше от вина пусть брюхо виснет.
Нездоровье мы вином поправим,
Водочкой излечим недостатки —
И, глядишь, Судьбу свою исправим,
И поверьте, будет все в порядке.
Осень
Мне осень ни радость, ни мука —
Тревожная легкая грусть,
По-детски щемящая скука,
Я знаю ее наизусть.
Дождемся ли бабьего лета
С палитрою поздних цветов?
Природа цыганкой одета
Из разных цветных лоскутов.
Бал осени – праздник нарядов,
От золота в круг голова.
Но скоро парад снегопадов,
И я заготовил дрова.
Уже замирают все звуки,
Осенний закат догорел,
Как будто озябшие руки
Мне кто-то дыханьем согрел.
Пенсионер Никандров
Мы живем, как в загоне,
На чужой стороне.
В ожиданьи агонии,
На последней струне.
Балалаечный привкус
От воспетых побед
И неправильный прикус
От надкушенных бед.
Нам враги помогали
Честь свою сохранить.
Только мы полагали:
Проще честь схоронить!
Честь – товар залежалый,
Как сопревший навоз.
Бесполезный, пожалуй,
И никчемный на спрос.
То ли дело – кастетом
По жемчужным зубам,
Чтоб кровавым рассветом
Счастье виделось вам.
Чтобы русское поле
С васильками крушить,
В безнаказанной воле
Славно нелюдям жить.
И плечо раззудится,
Размахнется рука…
Не умом же гордиться,
Русь – страна Дурака!
Дурака с главной буквы,
С именной, с прописной.
От развесистой клюквы
Из избы расписной.
И Ивана, и Федьки,
И Володи с Димком…
Не от пареной редьки
Мы с особым душком.
Тот душок скомороший,
Приснопамятный всем.
Взгляд Руси нехороший
И не добрый совсем.
Заморочены вечной
И ненужной борьбой,
Мы друг друга калечим,
Став вселенской бедой.
Вот и лупим, не целясь,
Больше все по своим.
В хоре гибельном спелись