– Я отойду в дамскую комнату.
Мне приходится приложить усилие, чтобы не смотреть, как она уходит. Это сложнее, чем можно представить.
Официантка приносит напитки.
Для меня лимонад. Я делаю глоток и обращаюсь к Джетту:
– Итак, Джетт, тебе нравится картинг?
– Обожаю его. То есть я получал от картинга удовольствие, когда катался с друзьями и дядей Китом, но никогда не задумывался над тем, что он может быть чем-то еще, кроме развлечения, – ну, знаешь, о серьезном участии в гонках, как сегодняшние пилоты.
– С картинга начинают многие пилоты Формулы-1, – рассказываю ему я.
– И ты с этого начал? – спрашивает он.
– Нет, перед Формулой-1 я был раллийным гонщиком. Мой отец был чемпионом по ралли, – удивительно, как легко мне говорить с Джеттом. У меня не так много опыта общения с детьми. Но он кажется зрелым для своего возраста. – Каррик Райан начинал с картинга.
– Думаю, я знал это. Он когда-то был чемпионом по картингу, верно?
– Да, был. Слушай, если тебе интересно углубиться в занятия картингом, я могу помочь. Ты можешь ездить здесь, на картодроме Картера, но недалеко есть еще много других неплохих мест. Каррик знает много площадок, и, я уверен, он будет рад помочь.
Я не спрашивал, но не сомневаюсь в этом.
– Я и забыл, что ты дружишь с Карриком Райаном. Разве вы не были соперниками? – Джетт наклоняется вперед с интересом.
– Для справки, мы до сих пор соперники, – смеюсь я. Думаю, наше с Карриком соперничество не закончится никогда, но сейчас это повод для шуток в противовес тому, как дерьмово мы обращались друг с другом прежде. – Сейчас мы хорошие друзья. После аварии Каррик и его жена, Энди, были рядом. Их никто не заставлял, мы не были близки тогда, но их отношение ко мне показало, какие прекрасные они на самом деле люди.
– Он кажется клевым.
– Он такой. Только не говори ему, что я с этим согласился. Он будет мне напоминать об этом до конца дней.
Джетт смеется, прежде чем сделать глоток колы.
– Думаю, я хочу заняться картингом. Попробую и увижу, получится ли у меня.
– Круто. Тогда я помогу. Но только если твоя мама будет не против.
– Не будет, – говорит он уверенно. – Итак, авария была паршивой? Я смотрел телевизор, когда это произошло. На какое-то время ты умер, да?
Как этот парень умудряется задавать самые тяжелые вопросы таким образом, что они почти не ранят?
– Было паршиво, и да, я умер на короткий промежуток времени.
– Наверно, странно умереть вот так, а потом вернуться обратно к жизни, – размышляет он, жуя трубочку. – Ты видел свет в конце тоннеля и прочее, о чем говорят люди?
– Никакого света, – я качаю головой. – Честно говоря, я ничего не помню об этом моменте. Случается авария, затем пустота и я прихожу в себя в больнице.
Прежде чем он задает следующий вопрос, он делает короткую паузу.
– Как думаешь, ты когда-нибудь будешь участвовать в гонках снова?
Перед тем как ответить, я делаю глоток.
– Я хочу этого. И пытаюсь достигнуть цели.
– Я правда надеюсь, что ты вернешься. Когда я смотрел прошлый сезон по телевизору, мне не хватало тебя.
– Ну, надеюсь, ты увидишь меня в следующем году, и на этот раз с трибуны «Сильверстоуна».
– Это было бы потрясающе, – улыбается он.
– О чем вы говорите, мальчики? – спрашивает Индия, возвращаясь за столик.
– О том, что я собираюсь заняться картингом. Леандро сказал, что поможет мне, если ты не будешь против.
Индия стреляет в меня взглядом. Я вижу в ее глазах материнскую тревогу.
– Это безопасно, на низких скоростях, – заверяю я ее.
– Ты правда хочешь заняться картингом? – спрашивает она Джетта.
– Да, думаю, я правда хочу этого, – он улыбается ей.
– Я не говорю нет, но это дорогой спорт, Джетт. Тебе нужно серьезно отнестись к этому.
– Не так это и дорого, и тебе не придется покупать мне карт. Я буду брать его в аренду.
У Индии проблемы с деньгами? У нее хорошая работа, но Лондон – дорогое место для жизни и она мать-одиночка.
Она долго смотрит на сына. Вижу, как усиленно она думает. Я хочу помочь ей, хочу позаботиться.
– Ладно, мы решим этот вопрос. Но не отнимай время Леандро. Он занятой человек.
Полагаю, так она деликатно возвращает дистанцию. Индия и ее гребаные этические правила выводят меня из себя. Сегодня она дико непостоянная. В одну минуту все хорошо, а в следующую она идет на попятную.
Как будто я делаю к ней всего шаг вперед, а потом вынужден отступить на два.
Есть идея.
В общем, может, я не способен помочь Джетту с картингом, но есть кое-что, что я могу сделать для него.
Глава двенадцатая
Лондон, Англия
– Ты в порядке? – бросаю взгляд на Леандро.
Он выдыхает сквозь стиснутые зубы, словно колеблясь.
– Да… нет… да.
– Тебе не нужно делать это. Не сейчас. Не нужно, если кажется, что слишком рано.
Он смотрит на меня.
– Время против меня. Уже середина декабря. Мне нужно вернуться в кокпит через несколько недель, максимум через месяц, либо я больше никогда не буду участвовать в гонках. Прежде чем подступиться к болиду, я должен быть в силах водить обычную машину. Меня уже тошнит от моей покалеченной психики, Индия. Я должен сделать это, – он смотрит на меня глазами, полными отчаяния и решительности.
Отчаяние беспокоит меня.
– Я просто не хочу, чтобы ты торопился, Леандро, и отбрасывал себя на недели назад. Ты делаешь потрясающие успехи.
– И прогресс надо ускорить, срочно. Сейчас или никогда, Индия.
– Ладно, – я киваю, принимая его желания. – Глубоко дыши. Может, ты и чувствуешь необходимость торопиться, но не обязательно делать это именно в данный конкретный момент. И помни, я здесь, с тобой. Ты не один.
Он одаривает меня мягкой благодарной улыбкой, и затем концентрирует взгляд на руках, сжимающих руль.
Мы в моей машине, которую я забрала из ремонта. Работает она лучше, чем прежде, хоть это и стоило мне кругленькой суммы. Леандро непреклонен в своем желании проехаться за рулем. Так как на сегодня он мой последний пациент, я отвезла нас на большую парковку, которая, я знала, свободна в это время дня. Мне показалось это безопасным на случай, если он потеряет контроль или впадет в ступор.
– Я смогу.
– Ты сможешь, – уверяю я его. – Ты управлял машинами на таких скоростях, которые я и представить могу с трудом. Ты выжил в аварии, которая могла быть фатальной. Ты выживший. Ты сможешь.
Я касаюсь его руки, чтобы поддержать его, игнорируя поток искр, пробежавших по моему телу из-за нашего соприкосновения.
– Я смогу, – повторяет он.
Сфокусировавшись на лобовом стекле, он сжимает зубы и выпускает сквозь них воздух. Затем передвигает рычаг на первую скорость, и мы медленно едем вперед.
Я молчу. Мне нужно оставить это ему. Он знает, что, если я ему понадоблюсь, я здесь, но ему нужно справиться самостоятельно.
Он едет немного быстрее, переключая скорости. Я смотрю на него очень внимательно, обнаруживая, что напряжение покидает его тело.
– У тебя получается, – говорю я мягко.
– Да, я делаю это, – в его дрожащем голосе слышится облегчение.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, – он выдыхает, его губы трогает улыбка. – Я чувствую себя… действительно охрененно хорошо.
Через пару минут его разъездов по парковке я спрашиваю:
– Как думаешь, сможешь выехать на дорогу и проехаться там?
Он бросает на меня быстрый взгляд. На его лице нет опасения.
– Смогу.
– Тогда почему бы тебе не поехать домой самому? Чтобы спасти меня от этой обузы, – улыбаюсь я.
– Только если ты зайдешь выпить, отпраздновать мое возвращение за руль.
Его глаза следят за дорогой, когда он выезжает с парковки на улицу.
Смотрю на его профиль.
– Наверное, не стоит.
– Снова границы этики, да? Так, значит, если психотерапевт выпивает за большой успех своего пациента, это против правил?
– Когда ты все обставляешь вот так, полагаю, нет. Но только стаканчик, и маленький. Мне потом еще ехать домой.
– Одного маленького стаканчика хватит.
Чувствую, как он жмет на газ, везя нас в самую гущу дорожного потока.
Леандро везет нас в район Мейфэр. Он отгоняет мою машину на парковочное место перед встроенным гаражом роскошно выглядящего дома. Он глушит мотор и смотрит на меня. Его глаза светятся.
– Ты сделал это, – я улыбаюсь ему.
– Да, я смог.
В этот знаменательный момент чувствую внезапное стремление обнять его, и, кажется, он чувствует то же самое, потому что наклоняется над коробкой передач и обнимает меня, прижимая к себе.
От шока я замираю. Боже, как же хорошо он пахнет.
– Спасибо тебе, – шепчет он, Его дыхание слегка колышет мои волосы.
От этого ощущения, от его шепота у моей кожи я руками скольжу по его спине, обнимая его в ответ.
– Это все ты, – это мой голос звучит с придыханием?
Он отклоняется назад, но не отпускает меня. Смотрит прямо мне в глаза, и я чувствую трепет.
– Нет, – он мягко качает головой. – Я бы не смог сделать это без тебя.
Я не могу говорить. Его взгляд движется от моих глаз к моему рту.
Ох, господи.
Думаю, он собирается поцеловать меня.
Я хочу, чтобы он поцеловал меня.
С колоссальным усилием я вырываюсь из его объятий и прочищаю горло.
– Итак, это твой дом? – жестом я указываю на дом, который видно через лобовое стекло и от которого я не отвожу взгляд.
Я не могу смотреть на Леандро. Не смею смотреть на него.
– Это он, – его голос звучит жестче, чем обычно.
Слышу характерный щелчок открываемой двери, побуждающий меня к действию. Я выбираюсь из машины. Он уже ждет с другой стороны. Иду к нему на дрожащих ногах. Сердце бьется с бешеной скоростью.
Он блокирует замки на машине и отдает мне ключи. Своими пальцами он задевает мои, отчего по коже бегут мурашки.