Рукой Леандро скользит под халат и дотрагивается до бедра. Когда он касается внутренней части, я раздвигаю ноги, давая понять, что жажду его прикосновений там. Обнаружив, что я нагая, он рычит. И пальцем проскальзывает к моей влажной щелочке.
Мы соприкасаемся лбами. Когда я открываю глаза, то встречаюсь с его взглядом, томным и чувственным.
Он входит в меня пальцем. Из меня вырывается стон настолько громкий, что я должна бы смутиться, но этого не происходит. Я слишком далеко зашла, чтобы беспокоиться.
Другой рукой он развязывает пояс моего халата и оголяет мое тело, отодвигая шелк в сторону. Глазами он пожирает мою обнаженную грудь. Выдыхает с удовлетворением. Кладет руку на одну из грудей. Сжимая ее, он перекатывает сосок между большим и указательным пальцами.
Мои глаза закрываются от блаженства. Вставляя еще один палец, он становится грубее, запястьем ритмично давя на клитор.
Мне нужно, чтобы он оказался во мне.
Я берусь за его одежду. Хватаясь за костюм, расстегиваю молнию и спускаю ткань вниз по его бедрам.
Нетерпение берет над ним верх, и он сдается. Вытаскивая из кармана бумажник, он достает оттуда пачку презервативов. Зажимая ее в зубах, он сбрасывает обувь, окончательно стягивает и отбрасывает костюм прочь, туда же отправляются майка и боксеры.
Наконец он предстает передо мной абсолютно голым. Во всей своей красе.
Он словно античный бог.
Я почти уверена, что хнычу от желания. Он надрывает конвертик с презервативом зубами. Ухмыляется и, прикусив резинку, пристально смотрит на меня сквозь длинные черные ресницы. Это самое сексуальное, что я когда-либо видела.
Никогда еще я в своей жизни не была такой мокрой и готовой для мужчины.
Он опускает руки, и я тотчас же взглядом следую за ними. Я беззастенчиво пялюсь на то, как он раскатывает резинку по своему впечатляющему члену.
Твою мать. Интересно, войдет ли он.
Некоторое время у меня не было мужчины.
Но я отчаянно хочу его, от желания аж дрожу, так что он войдет идеально, несмотря ни на что.
Презерватив надет, Леандро снова прижимает меня к стене и губами находит мои губы.
И за все это время мы так и не сказали друг другу ни слова.
Кажется, мне нужно произнести хоть что-нибудь, что угодно.
– Я порвала с Дэном, – вырывается из меня с придыханием.
Его глаза темнеют, но он молчит. Руками он подхватывает меня под ягодицы и, приподнимая, без колебания входит в меня одним быстрым движением.
– Леандро! – кричу я.
Но от него не слышно ни словечка, никакой передышки, никакого времени привыкнуть к его размеру, потому что он начинает трахать меня так, словно только этого и хотел.
Словно он хочет именно меня.
Он полностью во власти инстинктов. Им владеет только желание.
За всю свою жизнь я ни разу не была настолько заведена.
Ногами я обхватываю его талию. Впиваюсь в его спину. Он утробно рычит и становится жестче, пригвождая меня к стене. Он не отрывается от меня, целуя с невыносимой страстью.
Мной никогда так не овладевали, так грубо, сильно и глубоко. В это мгновение мне кажется, что я принадлежу ему, только ему одному.
Я чувствую, что приближаюсь к оргазму, когда его член задевает ту заветную область внутри, одновременно безжалостно раз за разом ударяясь о мой клитор.
– Леандро… – стону я. – Я сейчас… кончу…
Наконец, он говорит:
– Да. Кончай, детка. Сожми мой член своей тугой киской.
Выходя из меня полностью, он вдалбливается снова. От этого и от звука его голоса, его слов, подводящих меня к грани, я кричу ему, Богу и любому, кто может нас слышать.
– Черт… Индия… – хрипит он. – Porra, estougozando[6]…
Головой он упирается в изгиб моей шеи, и я чувствую пульсацию его члена во мне.
Когда он, кончая в меня, говорил на своем родном языке, я чуть снова не дошла до предела.
Он стоит, обнимая меня крепко-крепко, мы все еще иногда вздрагиваем, не отойдя от ощущений.
Мы просто молчим; два потных тела соединяются самыми важными на данный момент органами, и, пока наши сердца бьются о грудные клетки, мы пытаемся восстановить дыхание.
Я влюбляюсь в него.
Нельзя.
Я не могу допустить этого. Слишком многое на кону.
Работа… Я не просто люблю свою работу, я еще и пахала на износ и жертвовала слишком многим, чтобы стать такой, какая я есть. Мне нужен мой заработок. Нужно заботиться о сыне и оплачивать счета.
Реальность охлаждает мой пыл.
– Леандро…
– Не нужно… – он приподнимает голову и смотрит мне прямо в глаза. – Не разрушай это, Индия.
Я сглатываю, несмотря на боль в груди, зная, как следует поступить.
– Я должна. Прости, – руками я упираюсь ему в грудь, нежно отталкивая его прочь.
– Господи Иисусе… – рычит он, закрывая глаза.
Леандро ставит меня на ноги, выскальзывая из меня. Лишившись его, я ощущаю рану куда более глубокую, чем ожидала. Боль такая мучительная, что я едва сдерживаю слезы, но все равно запахиваю халат и перевязываю пояс, наблюдая за тем, как он озлобленно надевает всю свою одежду.
– Тебе нужно уйти, – говорю я ему шепотом.
Глава семнадцатая
Лондон, Англия
Это, нахрен, невероятно!
Она хочет, чтобы я ушел.
В другой ситуации я бы испытал облегчение. Хотя прежде такого и не бывало. Обычно женщины умоляют меня остаться.
Но не она, не та единственная, которую я хочу.
– Уйти? Черт возьми, ты издеваешься надо мной? – кричу я, неспособный сдержаться.
Она качает головой. Ее глаза блестят от слез, кажется, она вот-вот заплачет.
Видеть ее такой… больно. Я в смятении. Черт…
Если она так не хочет отталкивать меня, то зачем все это?!
– Индия… зачем ты делаешь это?
Я тянусь к ней, но она уклоняется от моего прикосновения.
Руки сжимаются в кулаки.
– Я должна.
Ярость и печаль берут надо мной верх.
– Должна? Почему? Объясни мне это, потому что, я ни черта не понимаю! Совершенно ясно, что ты хочешь меня, но при этом просишь уйти? И не говори, что это, твою мать, потому что ты мой психотерапевт. Это уже не так, помнишь? – пальцем я указываю на пол в направлении валяющегося разорванного письма.
– Может, я больше и не твой психотерапевт, но была им. Это важно.
– Для кого?
– Для Совета медицинских профессий… и для меня. Ты был моим пациентом. Я лечила тебя. Это никуда не денется только из-за какого-то письма. Если люди узнают, что я сплю с бывшим пациентом, со мной будет покончено. Если Совет получит подобную информацию, я потеряю лицензию на практику.
Беря под контроль раздражение, я пытаюсь смягчить голос и спрашиваю:
– Сколько нужно времени, чтобы ситуация нормализовалась – для нас?
– Этого не произойдет никогда.
Гнев возвращается вновь.
– Это гребаный бред! – рычу я.
– Нет, такова правда. Я злоупотребила своими полномочиями. Стала тем, кого презирала, – слеза скатывается по щеке. Она вытирает ее. – Я доктор, психотерапевт… у которого только что был секс с человеком, которого я лечила.
– Иисусе, Индия, – я тру лоб в замешательстве. – Я не какой-то чертов ребенок, не знавший, что он делает. Я взрослый мужчина и знаю, на что иду и чего хочу. И хочу я тебя.
Руками я хватаю ее за плечи, не давая пошевелиться. Смотрю ей в лицо до тех пор, пока она не сдается, чтобы посмотреть мне в глаза.
– Я хочу тебя, – повторяю я. – Не только сегодня. Хочу быть с тобой. Хочу, чтобы были мы.
– Я не могу…
– Слушай…
– Нет. Ты слушай.
Она пытается вырваться, но я не отпускаю. Если отпущу, то знаю, что не верну ее.
– Может, ты и взрослый мужчина и контролируешь себя, но когда мы впервые встретились, ты был в паршивом состоянии. А сейчас ты еще проходишь лечение. В некоторой степени. Мои действия могут повлиять на тебя, на твое восстановление.
Я вперился в нее взглядом.
– Люди влияют друг на друга каждую секунду каждого дня. Это совсем не значит, что они не могут быть вместе.
– Но эти люди не давали клятву, как это сделала я.
Мое тело застывает и становится несгибаемым от раздражения. Как об стенку горох. Она не хочет меня слышать.
– Значит, став доктором, ты также стала долбаной монашкой?
– Нет, это значит, что я не могу трахать пациентов! – резко говорит она.
Мои руки падают вдоль тела. Она закрывает лицо. Я наблюдаю за ней, слушая ее прерывистое дыхание.
Она медленно убирает руки от лица и смотрит на меня. Я вижу то, что она скажет, раньше, чем слова срываются с ее губ, и мои внутренности скручиваются.
– Мне жаль, Леандро, но это было ошибкой, – она произносит все это шепотом, но мне кажется, будто она кричит. – Я воспользовалась тобой. Мне так жаль, – руками она обхватывает живот, ее глаза застилают слезы.
Я чувствую, будто теряю что-то, но гнев не дает мне видеть происходящее ясно.
– Ты не использовала меня! – взрываюсь я.
– Можешь мне поверить. Я знаю, что секс для тебя – это способ сбежать от проблем.
Я внезапно почувствовал, что ничего не могу ответить. Ее слова будто оставляют на мне клеймо. Ненавижу.
Я стискиваю зубы и говорю:
– Использовал – в прошлом, Индия, и ты знаешь это лучше кого-либо. С тобой я занимался сексом потому, что хотел… хотел тебя.
– Нет, тебе только так кажется, но это не так. Просто ты нашел во мне опору.
– Чушь!
– Нет. Это правда. Просто пока ты не понимаешь этого. Но со временем поймешь.
– Прекрати говорить со мной так, словно я гребаный ребенок, Индия! Я пришел к тебе на сеанс не потому, что склонен к суициду или не контролирую собственную жизнь. Я пришел к тебе за помощью, потому что мне нужно было вернуться, мать его, за руль!
– У тебя было, то есть до сих пор есть ПТСР. Выпивка и секс были для тебя способом совладать с собой. Ты был в паршивом положении.