– Не настолько паршивом, как ты думаешь.
– В твоей голове рисуются разные картины, потому что ты думаешь о том, о чем хочешь думать.
От раздражения я взъерошиваю волосы руками.
– Я знаю, что я чувствую, и не в пациенто-терапевтическом смысле. Я хотел тебя с первого взгляда, еще до того, как узнал тебя. И да, ты помогла мне, но ты не забиралась мне в голову и не меняла образ мыслей. Я хочу тебя, потому что хочу тебя. И других причин нет, – я ладонями обхватываю ее лицо. – Я хочу тебя, – повторяю я мягко.
Закрывая глаза, она делает короткий вдох.
На какое-то мгновение я подумал, что она моя, но лишь пока она не открыла глаза, и я не увидел в них однозначный ответ.
– Прости, Леандро. В свое время ты поймешь, что я права. Будет правильно покончить с этим.
Я потерял ее.
Ощущение такое, словно грудь прошила пуля.
– Ты так чертовски ошибаешься, и со временем ты поймешь это! – я делаю шаг назад, отступая, и разворачиваюсь.
– Карт… – начинает она, дергая меня.
Я останавливаюсь, но не поворачиваюсь. Не могу смотреть на нее. Слишком больно.
– Делай с ним что хочешь. Продай и отдай деньги на благотворительность. Мне похер.
– Мне жаль, – шепчет она за моей спиной.
– Ну да, уверен в этом, – мои слова пропитаны сарказмом.
Я дергаю дверь и торможу. Достаю из кошелька карту и бросаю ее на столик в коридоре.
– Если Джетт до сих пор хочет заниматься картингом, позвони этому парню. Он поможет начать.
Я рискую взглянуть на нее.
Она плачет.
– Мне жа…
– Да-да, я понял и в первый раз. Хорошей гребаной жизни, доктор Харрис.
И я с силой захлопываю дверь, уходя из ее дома.
Глава восемнадцатая
Семь месяцев спустя
Лондон, Англия
Хотелось бы сказать, что я двигаюсь дальше после случившегося, но правда в том, что я словно все еще стою в коридоре и наблюдаю за тем, как Леандро уходит.
В голове я проигрываю ту версию событий, в которой я выбегаю за ним, говорю, что передумала и на самом деле хочу быть с ним.
В реальности же рабочий день окончен, а я сижу в кабинете, скучая по нему и умирая от одиночества.
Я хотела поговорить с ним, буквально целыми днями думала об этом с тех пор, как он ушел. Но каждый раз, стоило только взять в руки телефон, рациональность брала надо мной верх. Я могу потерять все, если решусь заполучить то, чего желаю.
Время шло, и прежде, чем я успела осознать, прошли недели, затем месяцы. Пути обратно уже не было.
Леандро двигался дальше.
Даже несмотря на то что, не видя его и не общаясь с ним, я будто была в аду, я понимала, что так и должно быть.
Но я мучаюсь до сих пор.
Почти каждый день я говорила себе не искать новости о нем в интернете. Успокаивалась на сутки, может, двое, думая, что уже достаточно сильная, но потом срывалась. Сегодняшний день не стал исключением.
Я включаю макбук, экран оживает. Открываю браузер, ввожу «Леандро Сильва». Экран заполняется статьями о нем и гонках, которые он выиграл в этом году, вернувшись в Формулу-1.
Я испытываю незаслуженное чувство гордости, когда вижу фото, на которых он пересекает финишную линию или стоит на подиуме с наградой в руках. Может, я и помогла ему понять проблему, но остальной путь он проделал сам.
Я рада за него. Рада, что он участвует в гонках. Что он вернул ту жизнь, о которой мечтал. И если верить прессе, вернул он ее во всей полноте.
С начала гоночного сезона имя Леандро связывали с несколькими женщинами, и даже на сегодняшней фотографии он со спутницей.
Каждый такой кадр причиняет мне боль.
Я так и знала.
Знала, что его привязанность ко мне была вызвана лечением, а его чувства были не чем иным, как благодарностью. Но от того, что я была права, боль меньше не становится, учитывая, что я его не забыла.
Просматриваю только те страницы, где можно прочитать новости.
Пока ничего нового нет Все те же фотографии, что и пару дней назад, где он запечатлен в аэропорту, – вернулся в Англию для участия в Гран-при, стартующем на следующей неделе.
Уставившись на фотографию, я очерчиваю пальцами линии его лица. Я чертова сталкерша.
Не то чтобы Леандро не был привлекательным раньше – конечно же, был, – но на этом фото он выглядит потрясающе. Его лицо сияет. Полагаю, это оттого, что он вернулся к гонкам.
Он выглядит великолепно.
Откидываясь на спинку кресла, я закрываю глаза и пытаюсь заглушить тоску.
Когда же это закончится?
Я думала, что все пройдет. Наверное, для этого надо было перестать мучить себя постоянным просмотром новостей.
Я закрываю крышку ноутбука и выпрямляю спину.
На экране телефона высвечивается имя Джетта.
– Привет, дорогой, – отвечаю я на звонок.
– Все еще на работе, мам?
– Ага. Только закончила, собираюсь домой.
– Ну, я просто хотел, чтобы ты знала, что я на картодроме с дядей Китом и Картером. Мы собираемся перекусить. Постараемся быть дома не слишком поздно.
Ужин на одного. Навынос. И бутылка вина.
– Хорошо, будьте аккуратны и повеселитесь.
– Обязательно. До встречи, мам.
– Пока, дорогой, – я кладу телефон на стол и туда же с глухим стуком роняю голову.
В пятницу вечером я погружаюсь в состояние всепоглощающей грусти: свободна от ребенка, но лучшее, на что способна, это еда навынос и бутылка вина.
Каждую неделю я браню себя и за это тоже, но лишь до тех пор, пока сценарий не повторяется вновь.
Раздается стук в дверь.
Я отрываю голову от стола.
– Входи.
Заходит Софи, моя новая секретарша. Она со мной уже месяц. Сэйди со своим парнем отправилась путешествовать.
– Я на сегодня все, – Софи пересекает комнату. – Вот почта. Забыла отдать раньше.
– Спасибо, – я забираю у нее из рук корреспонденцию.
– Верхнее письмо было доставлено лично.
– Лично? Что значит «лично»?
– Чуть раньше приходил мужчина. Попросил меня убедиться, что вы точно получите это письмо.
– Как он выглядел? – я переворачиваю письмо. Мое имя написано на конверте от руки.
– Черные волосы. Очень симпатичный, – ухмыляется она.
Сердце начинает колотиться.
– И у него был акцент. Кажется…
– Бразильский?
– Да… думаю, да.
Руки дрожат, и я не могу перестать пялиться на письмо.
– Ладно, в общем, мне пора уходить. Хороших выходных, доктор Харрис, – говорит она, удаляясь.
– Ага, и тебе тоже, – бормочу я отстраненно.
В ту же секунду, как дверь закрывается, я вскрываю конверт. Во рту пересохло, пальцы дрожат. Заглядываю внутрь.
Билеты. Два билета на Гран-при в «Сильверстоуне» на следующей неделе. VIP-проход на все выходные.
Следом за билетами достаю сложенный листок.
«БИЛЕТЫ ДЛЯ ДЖЕТТА, КАК ОБЕЩАЛ. НАДЕЮСЬ УВИДЕТЬ И ТЕБЯ ТОЖЕ.
Л.»
Сердце уходит в пятки.
Он принес билеты сюда. Сам доставил их. Но не попросил о встрече.
Конечно, не попросил.
В нашу последнюю встречу я закончила все вполне однозначно.
Может, он не хотел меня видеть. В сердце всколыхнулась надежда, даже несмотря на то, что это неправильно, ведь между нами, на самом деле, ничего не изменилось. Только время. Я все еще оставалась его бывшим психотерапевтом.
«Надеюсь увидеть и тебя тоже».
А может быть, он вовсе не хочет видеть меня и просто ведет себя, как хороший парень, каким и является, и отдает Джетту обещанные билеты.
Сердце снова сжимается.
Я скучаю по нему. Как ни по кому другому за всю свою жизнь.
Мне необходимо увидеть его. Зачем – не знаю. Я правда не знаю, что делаю. Знаю только, что не могу продолжать жить с теми чувствами, что овладевают мной сейчас.
И если я узнаю, что это не взаимно, то наконец смогу двигаться дальше, потому что за предыдущие семь месяцев я не нашла способа забыть о нем.
Есть только одна возможность во всем разобраться. Так что, по всей вероятности, я отправляюсь на Гран-при в Англии.
Глава девятнадцатая
Нортгемптон, Англия
Они здесь.
Она приехала… Индия.
Прошло семь месяцев с тех пор, как мы виделись в последний раз, и вот мы снова под одной крышей. Я почти физически ощущаю ее близость, через мое тело проносится множество искр. Я чувствую себя живым и одновременно напуганным до безумия.
Она здесь. Совсем близко. Я боюсь столкнуться с ней лицом к лицу.
В голове возникает миллион причин, почему мне не нужно с ней видеться.
Я попросил парня из VIP-зоны написать мне, когда Индия и Джетт приедут.
Сообщение пришло час назад, а я до сих пор не набрался мужества встретиться с ней. Убедил себя, что мне нужно в бокс. Но на самом деле, сейчас тренировочная сессия, и один из тестировщиков гоняет мой болид по трассе. Я же стою здесь и наблюдаю за проверкой через экран.
А мог бы пойти и увидеть Индию.
Вот только неизвестно, хочет ли видеть меня она. Да, она приехала сюда, но Джетт одержим Формулой-1, так что, вполне возможно, она здесь ради него.
Она ясно дала понять, что между нами все кончено. Ну, вообще-то, нас в этом смысле и не было – Индия не дала и шанса. В то же время я сам не пытался что-либо изменить. Выйдя в тот день из ее дома, я отказался от всего. Не общался и не виделся с Индией с того самого момента.
Я был растерян, ее отказ серьезно меня задел и даже вывел из себя. Вместо того чтобы отправиться домой, я рванул прямо в головной центр «Лисса», получил свой болид, сел в него и выехал для тестового заезда на трек.
Благодаря моей злости на Индию я преодолел последний рубеж страха. Таким образом, я вернулся к гонкам и потому не думал о ней. Это работало, только когда я был за рулем. В любое другое время она постоянно была в моих мыслях.
Я вернул все, чего так хотел после аварии. Страхи до сих пор не отпустили, но теперь не овладевали мной, как прежде. Но без Индии моя жизнь кажется пустой, какой она была до этого без гонок.