длинные загорелые ноги, а эти туфли… Весь ее вид как будто так и говорит: «трахни меня». Волосы распущены и рассыпаны по ее плечам именно так, как я себе представляю их расстелившимися по моей подушке. На губах красная помада.
Иисусе. Я почти уверен, что она, подобно пламени, пытается убить меня этими огненными каблуками и губами.
Она выглядит охренительно роскошно.
У меня перехватило дыхание, и к тому же я таращился на нее неприлично долго.
Отличное начало.
– Леандро… привет, – она сжимает пухлые губки, и мой член тут же дергается в брюках.
– Привет, – говорю я, как настоящий неудачник, пытаясь отвлечься от возникающего стояка.
Но она тоже, кажется, нервничает. До сих пор переминается с ноги на ногу, так и оставаясь стоять перед лифтом.
Успокойся, Сильва. Ты справишься.
– Вызывала лифт? – спрашиваю я хриплым голосом.
Она бросает взгляд прямо по коридору, будто бы решая найти выход.
– Вызывала, но, в общем, Джетт опаздывает. Он все еще в душе, а мне не хотелось, чтобы ты сидел там один и ждал нас, потому решила прийти первой, а Джетт бы спустился вниз позже, но раз ты здесь, наверное… не знаю, – она легко посмеивается и рукой проводит по волосам.
Она определенно нервничает из-за возможности остаться со мной наедине. От этого я оживаю.
– Почему бы нам не спуститься в бар и не подождать Джетта там?
Она снова бросает взгляд на коридор, затем смотрит на меня.
– Ладно.
Она улыбается мне, и я чувствую себя так… словно эта улыбка явлена только для меня. И если до этого мгновения я еще мог сомневаться в своих чувствах, то сейчас я кристально ясно осознаю: я влюблен в нее.
Я рукой придерживаю двери лифта, чтобы не дать им закрыться, и Индия проскальзывает мимо меня.
Аромат ее духов, пьянящая смесь цитрусовых и цветочных нот, окутывает мой разум. Он воскрешает воспоминания о нашей близости. Да это чистейшая гребаная пытка – видеть ее рядом и понимать, что в то же время она далеко.
Двери закрываются, и лифт начинает движение вниз.
– Индия…
– Итак…
Наши взгляды встречаются, и мы оба разражаемся смехом.
– Сначала ты, – говорю я.
– Нет, ты, – улыбка касается ее губ.
Говоря с ней, я не разрываю зрительный контакт.
– Я просто собирался сказать, что ты отлично выглядишь.
– Спасибо, – ее щеки краснеют.
Я, черт подери, ничего не могу с собой поделать. Я тянусь и касаюсь ее лица кончиками пальцев.
Мои чувства к ней… по силе рядом не стоят со всем, что было у меня до нее. Они поглощают меня, и я никак не могу противиться желанию быть с ней, делать ее своей, запечатлеть себя на ее коже, потому что она, черт возьми, уже моя.
Ее дыхание застревает в горле. Она громко сглатывает. Я вижу, как дрожит ее тело. Ее глаза сосредоточены на моих губах. И тогда я не думаю. Просто действую. Я целую ее.
Целую за каждый день нашей разлуки. За каждый момент, когда нуждался в ее поцелуе, но не мог его получить. Забираю у нее все, что только могу, потому что не знаю, как долго продлится все это. Как долго она позволит обладать ею. Мне нужно дать ей знать, как сильно я хочу ее. Как сильно скучал по ней.
Невероятно сильно скучал по времени, проведенном с нею. Я же, ко всему прочему, никогда не отличался умением ждать.
Терпение в течение этих семи месяцев и его отсутствие в эти самые минуты свидетельствуют о том, насколько я хочу ее.
Прижимая ее к стенке и наслаждаясь ощущением ее пальцев, хватающихся за мою рубашку, я вслепую исследую кнопки лифта. Быстро отрывая взгляд от Индии, нахожу экстренную кнопку «стоп» и нажимаю на нее.
– Я скучал по тебе, – говорю я низким голосом в ее губы.
– Я тоже по тебе скучала, – шепчет она.
Услышав эти слова, слетающие с ее губ… я теряю последние остатки сдержанности.
Я завладеваю ее ртом так, словно Индия является живительной силой, в которой я нуждаюсь, чтобы существовать. И начинаю задаваться вопросом, может так оно и есть?
Руками она скользит по моей груди вверх, ногтями легко царапает мою шею и затем зарывается пальцами в мои волосы на затылке. Я углубляю поцелуй, делая его еще более влажным и страстным, наслаждаясь гортанными звуками удовлетворения, зарождающимися в ее горле. Прижимаясь к ней, коленом раздвигаю ее ноги. Она прижимается ко мне в ответ, извиваясь от желания.
Я ослеплен страстью. Ослеплен невыразимой жаждой ее настолько, что мне все равно, где мы. Я только знаю, что мне нужно быть в ней.
Так что вы можете себе представить мое разочарование, когда, дотянувшись рукой до ее бедра и бегло проскользнув по нему пальцами вверх, я почувствовал ее останавливающую меня ладонь.
– Нет ничего, чего бы я хотела сейчас больше, чем продолжения, – задыхается она, говоря у моего рта, – но скоро вниз спустится Джетт, и, если не обнаружит нас, будет беспокоиться.
Я закрываю глаза, лбом прижимаясь к ее лбу.
Она права.
– Ладно, – я тяжело дышу, все еще отчаянно нуждаясь в ней. – Дай мне минуточку прийти в себя.
Улыбающимися губами она прижимается к моим.
– Не помогаешь, – ворчу я.
Она смеется, и я просто обожаю этот звук.
Мне требуется вся сила воли, чтобы оторваться от нее. Спиной прижимаюсь к стенке напротив. Видя размазанную вокруг ее рта помаду и зная, что я тому виной, испытываю глубочайшее удовлетворение.
– Возможно, ты захочешь поправить макияж, – усмехаюсь я.
Доставая компактное зеркальце из сумочки, она открывает его и, гримасничая из-за увиденного в отражении, подкрашивает губы. Убирая зеркало прочь, она направляется ко мне. Я же не могу оторвать от нее глаз.
– На тебе моя помада, – дотянувшись, она платком стирает следы.
От ее прикосновения мое сердце устремляется вскачь.
– Готов? – она отступает на шаг и бросает взгляд на мою каменную эрекцию.
Я приподнимаю бровь:
– Типа того.
Она посмеивается и нажимает на кнопку лифта, давая ему ехать дальше.
– Индия… – со скрипом срывается ее имя с моего языка. – Просто чтобы ты знала, это не конец, ни разу, – рукой я машу между нами. – Я намерен завершить этот поцелуй.
Она прикусывает нижнюю губу.
– Уже жду.
Глава двадцать вторая
Лондон, Англия
«Это еще не конец! Ни разу, черт подери, не конец. Я намерен завершить этот поцелуй».
Ладно, хорошо, именно так он и сказал, но с тех пор ничего.
Никаких поцелуев.
С того вечера, как мы оказались вместе в лифте, прошло уже два дня. А он даже рукой до меня не дотронулся. Если бы я сомневалась в своей вменяемости, то уже решила бы, что никакого поцелуя и не было. Сразу после ужина с Джеттом Леандро проводил нас до номера как настоящий джентльмен. Затем, в субботу утром, мы позавтракали.
Но с тех пор мы не виделись, ну, кроме моментов, когда он был в болиде на трассе, проходя квалификацию. Пришел он шестым, позиция не самая высокая, что удивительно – хотя не скажу, что много знаю о Формуле-1. Но я пытаюсь вникнуть, да и Джетт помогает мне своими объяснениями.
Могу себе представить, насколько Леандро недоволен своим низким результатом.
И все равно наблюдать за ним на треке – настоящая честь, учитывая, что к его возвращению за руль я приложила руку. Я стараюсь не углубляться в размышления о том, что в прошлом была его психотерапевтом, потому что тогда вспоминаю, что, несмотря на мои к нему чувства, наших отношений быть не может по очень многим причинам.
И все же поцелуй сводит меня с ума. Я хочу еще. Хочу его.
Та часть моего мозга, что отвечает за здравомыслие, на данный момент не в игре. Каждый раз, когда меня посещает здравая мысль о том, что любые контакты с Леандро Сильвой – это плохая идея, возвращаются воспоминания о том поцелуе: они заполняют мою голову, я становлюсь иррациональной, вспыхивая желанием к нему.
У нас с Джеттом на субботний вечер были свои планы, Леандро же был на каком-то спонсорском мероприятии.
Сейчас воскресенье, мы на трибуне и наблюдаем за гонкой. Атмосфера потрясающая.
Леандро в лидирующей тройке. Вероятно, он и тот другой пилот, Эрнандес, борются за второе место, пока Каррик Райан удерживает первое.
Я знаю, что Леандро и Каррик друзья, но вижу, как они соперничают на треке.
Я держу пальцы за Леандро скрещенными и надеюсь, что он вырвется вперед и займет хотя бы второе место. Но, зная его, он не приемлет ничего, кроме первой позиции.
Джетт наслаждается этими выходными, по его лицу видно, насколько сильно ему нравится Формула-1.
– Тебе хочется однажды оказаться там? – спрашиваю я его, перекрикивая толпу. – Потому что если да, – продолжаю я, когда он поворачивается ко мне, – то просто хочу, чтобы ты знал, я поддержу тебя во всем.
– Кто же не хочет быть пилотом Формулы-1? – усмехается он.
– Я, – смеюсь я.
– Хотя это дорогой спорт, мам, – он отводит взгляд, смотря на проносящиеся по трассе болиды.
– Заработаю.
– Типа очень дорогой, – выдавливает он.
– Если ты правда очень хочешь, то я найду выход.
– Пока посмотрю, как у меня будет выходить с картингом. Я еще даже не вступал в соревнования. Пока только учусь.
– Я знаю, просто хочу, чтобы ты знал, – если ты видишь это своим занятием в будущем, то я поддержу тебя.
– Я уже знаю это, мам, – он приближается ко мне и целует в щеку. – Осталась пара кругов, – информирует он меня.
– Как дела у Леандро? – задаю я вопрос.
– Кажется, он займет третье место, – кривится Джетт.
После последнего круга, когда флаг опускается к земле, Леандро занимает третье место.
Видя его на большом экране выбирающимся из своего болида в расстроенных чувствах, мне хочется быть рядом, чтобы утешить.
– Отстой, – комментирует Джетт. – Но сегодня он не в лучшей форме. Это можно сказать по его манере вождения.
– Точно, – соглашаюсь я, хотя и понятия не имею с чем.
– Итак, какие планы? – спрашивает Джетт. – Мы увидимся с Леандро, прежде чем уехать?