– Молодой человек,- тихо и серьезно окликнула его девочка со спичками.- Вам прикурить не надо?
Студент остановился и спросил себя, не почудилось ли ему это своевременное предложение. Нет, не почудилось.
– Очень надо,- честно сказал он.
– Выберите спичку, пожалуйста,- сказала девочка и раскрыла перед ним коробок, в котором виднелись спички с разноцветными головками. Каких только тут не было – и фисташковые, и густо-зеленые, и белые, и красные, и даже блестящие, будто из сусального золота. Черная была только одна, она лежала в самом дальнем углу коробки, но студент потянулся именно к ней, потому что она соответствовала его настроению.
– Нет, эту пока не надо,- все так же серьезно сказала девочка, и студент подумал, что какая-то она подозрительно взрослая для своих десяти-двенадцати лет. Какая-то чересчур умная, какими не бывают даже отличницы этого возраста.- Вам, пожалуй, вот эту,- и она решительно чиркнула по коробку спичкой с розовой головкой.
Студент успел разглядеть картинку на коробке – огромная елка, вся в старомодных шариках и свечках; он видел такие обложки в детских журналах 1900-х годов – журналах, сотрудники которых и помыслить не могли, какая участь готовится их читателям.
Студент нагнулся к розовому огоньку, вдохнул дым «Честерфилда», и голова у него слегка закружилась. Девочка смотрела на него с любопытством и удовлетворением, слегка склонив голову набок. Примерно так же смотрела на него возлюбленная после первого свидания, когда он робко заметил, что запал на нее еще с первого курса. В следующую секунду у студента зазвонил мобильник, он глянул на определитель, покраснел, побледнел, вспотел и равнодушным голосом сказал: «Да».
На него обрушился поток жалоб, слез, нежных упреков, угроз и раскаяний. Ноги его подкосились, но тут же обрели нездешнюю силу – и студент, не поблагодарив девочку со спичками, галопом помчался туда, откуда на него изливались долгожданные слова прощения и грусти. Девочка посмотрела ему вслед и спрятала коробок.
Вскоре, правда, ей пришлось извлекать его снова, потому что по другой, перпендикулярной, улице к ней приближался пациент куда более тяжелый. Сорокалетний безработный, перепробовавший множество разных профессий, умевший водить машину и трактор, паять кастрюли, вскапывать огород, починить при случае несложную электронику и провести сквозь шторм небольшую яхту,- словом, один из тех, на ком в идеале держится всякое общество, в тяжких раздумьях о полной своей невостребованности шагал по заснеженной улице. Надо ли добавлять, что наш лузер был вдобавок обременен семьей. Только что закрылось московское представительство крупной фирмы, отчаявшейся привить местному населению законопослушность, обязательность и прозрачность. Наш герой был вышвырнут на улицу без извинений и выходного пособия, как оно бывает сплошь и рядом, невзирая на растущую цивилизованность отечественного бизнеса. Когда-то по требованию шефа водитель бросил курить, но шефа теперь не было, и закурить было бы в самую пору.
– Дяденька,- сказала девочка.- Закурить не желаете?
– Рано тебе курить,- сурово сказал безработный. У него своих таких было двое.
– Я не курю, я прикуриваю,- назидательно сказала девочка.- Доставайте вашу «Приму».
– Я бросил,- бросил работяга.
– Ну и что же,- ответила девочка.- У вас в кармане пальто одна завалялась, я точно знаю. Доставайте, она в левом.
Дяденька послушно полез в левый карман и с ужасом обнаружил, что ребенок прав.
– Ясновидящая, что ль?- спросил он подозрительно. Ему теперь казалось, что все его хотят развести.
– Ты, дяденька, много не спрашивай,- улыбнулась девочка, и что-то в ее улыбке подсказало дяденьке, что расспрашивать действительно не нужно.- Ты спичку тяни.
Дяденька зажмурился и вытянул черную спичку.
– Как сговорились,- вздохнула девочка, отняла черную спичку и достала зеленую.
Она чиркнула ею о коробок и поднесла к дяденькиной «Приме» маленькое зеленое пламя. Дяденька сладко затянулся и ощутил прелесть независимости. Голова его слегка закружилась, он задрал ее, чтобы кровь отлила,- его когда-то учил так делать знакомый рыбак-гипертоник – и тут же увидел прямо над девочкиной головой объявление: «Требуется водитель со стажем на очень хорошую оплату, курить можно». Он потянулся сорвать объявление, чтобы должность никому больше не досталась, но вместо объявления в руке у него вдруг оказалась визитная карточка будущего нанимателя с двумя телефонами, служебным и мобильным. Дяденька потряс головой и потрусил наниматься.
Девочка и ему вслед посмотрела с затаенной хитростью, с какой отдельные умные девочки глядят иногда на глупых мальчишек, но улыбка тут же сошла с ее лица, потому что с противоположной стороны улицы к ней в неуклюжей отечественной коляске приближалась женщина лет тридцати, с детства страдавшая мышечной дистрофией. В последнее время отчаяние этой женщины доходило до того, что она готова была запить или закурить, лишь бы отвлечься от немощи и полной невостребованности. Несмотря на повсеместную стабильность, инвалид как был, так и оставался никому не нужен, кроме собственной семьи, а силы семьи не бесконечны.
– Сударыня,- сказала девочка, пренебрегая принятым здесь обращением «женщина» или «ну ты».- Не желаете ли закурить?
– Мне нельзя,- сказала калека.- Я и так ходить не могу.
– Раз в год можно,- убедительно сказала девочка, уверенно вынимая пачку тонких дамских сигарет.- Выберите, пожалуйста, спичку!
Само собой, инвалиды в таких ситуациях почему-то всегда выбирают черную, но девочка посмотрела на женщину с осуждением, чиркнула оранжевой спичкой – и коляска растаяла, а несчастная калека с размаху плюхнулась на тротуар.
– Вот видишь,- сказала она, не упуская случая напомнить о своей правоте.- Мне нельзя курить, я уже падаю.
– Вставай и иди,- грубовато сказала девочка.- Разлеглась тут.
Несчастная неуверенно встала на четвереньки, потом, цепляясь за девочку, поднялась на ноги, потом выпрямилась и сделала первый шаг.
– Чтой-то я?- спросила она полушепотом.
– Двигай давай,- подбодрила ее девочка, пряча спички.- Курить ей вредно, видите ли… Жить тоже вредно, от этого знаешь что бывает?!
В следующие два часа девочка со спичками дала прикурить одинокому гею, тут же резко ощутившему свою натуральность, печальной натуралке, мечтавшей устроить ребенка в детсад, двум гастарбайтерам, настрадавшимся от скинхедов, и одному скинхеду, настрадавшемуся от прыщей; мимо нее прошел также учитель, чуть не плакавший от того, что у него ничего нет, и олигарх, в голос рыдавший от того, что у него все есть. Прикурив у девочки со спичками, они, к обоюдному удовольствию, поменялись местами – и скоро учитель, назначенный губернатором отдаленного региона, решительно вывел его в лидеры, а олигарх научил детей действительно важным вещам. Впрочем, это случилось через год. А пока девочку со спичками обнаружил на перекрестке крупный чиновник городской мэрии.
– Девочка!- заорал он.- Со спичками! Где твои родители, девочка?!
– Дяденька,- сказала девочка очень серьезно и посмотрела на него большими прозрачными глазами.- Вы на совещание опоздаете.
– Какое совещание!- вскричал чиновник. Он как раз отвечал за борьбу с беспризорностью, и похвастаться на этом поприще ему было решительно нечем, потому что в детприемниках его родного города для детей создавались такие условия, от которых они немедленно сбегали обратно на улицы – там было и теплей, и уютней, и безопасней. Чиновнику предоставлялся уникальный случай личным пиаром спасти положение.- Какое может быть совещание, когда на улице замерзает бесхозная девочка со спичками! Да я немедленно, своими руками отвезу тебя в детприемник и прослежу, чтобы тебя побрили, потому что ты, наверное, вшивая!
– Руки уберите, пожалуйста,- тихо сказала девочка.
– Нет-нет, умоляю, не убирайте руки!- завизжал над ухом чиновника чей-то удивительно гнусный голос. Такой голос не мог принадлежать ни мужчине, ни женщине, ни старику, ни ребенку, а только автору и ведущему «Ядерной программы», скандальному репортеру Глебу Косых.- Мы как раз готовим сюжет о растлении малолетних, а когда крупный чиновник городской администрации гладит девочку – это самое то! Умоляем, еще одно поглаживание! Напоминаю, что наша программа официально приравнена к нац-проекту, потому что никто так не компрометирует идею журналистского расследования, как мы-ы-ы!- Голос Косых сорвался на совершенно уже невыносимый визг, и выросший рядом с ним откуда ни возьмись толстый оператор уже нацеливался на чиновника тусклым глазом телекамеры.
– Эт-та что такое?!- прогремел представитель местного УВД, отправлявшийся в очередной рейд (не забывайте, что улицы были центральные и представители власти появлялись на них регулярно).- Девочка? Со спичками?! Поджигаем существующий порядок?! Ах ты нацболка!- Он вытащил из кармана наручники и жизнеутверждающе потряс ими перед девочкиным носом.- Расступитесь все, граждане, сейчас здесь начнут задерживать малолетнюю экстремистку! Ишь чего выдумали – среди бела дня на улице со спичками! Вас не устраивает растущее благосостояние? Мы будем немножко допрашивать!
– Вот так расправляются власти с инакомыслящими!- радостно заверещал случившийся тут же оппозиционер.- Даже дети становятся жертвами режима, даже малолетние девочки выходят на свой марш несогласных! Немедленно, немедленно пришлите сюда представителя международного фонда «Злорадное наблюдение» и запечатлейте страдания ребенка, изнемогающего от полного отсутствия свободы слова!
– Девочка? Со спичками?- с негодованием рявкнул представитель движения по борьбе с незаконным передвижением мигрантов «Тутошние мы».- Ты что тут делаешь, а?! Да ты не местная! Признавайся, подлая гастарбайтерша, откуда пришла! Что-то я раньше тебя здесь не видел! Это из-за таких, как ты, понаехавших тут, наши коренные уроженцы не имеют возможности торговать спичками! Я с детства, с младенчества мечтал торговать спичками, а из-за таких, как ты, вынужден помирать с голоду в движении «Крашеная сотня»! Ну-ка, покажь паспорт с пропиской, или я в двадцать четыре часа устрою тебе полную Кондопогу!