– Спасибо, что сказала. Но я не думаю, что из-за этого стоило приходить ко мне лично.
Лукас дразнил ее? Бронте была в замешательстве. Она вспомнила, как Лайза ей рассказывала, что Лукас, как никто другой на свете, умеет хорошо контролировать свои чувства и эмоции. Ей показалось, что искра смеха промелькнула в его глазах. Бронте собралась с духом и сказала ему то, что должна была сказать, как только увидела его.
– Это не единственная причина, почему я пришла увидеться с тобой. Нико постоянно спрашивает о тебе.
– Серьезно? – Лукас скептически усмехнулся. – Он видел меня всего лишь один раз.
– Я знаю, но он просто помешан на тебе. – Бронте заставила себя посмотреть ему в глаза. – Нико знает, через что тебе пришлось пройти ради его выздоровления. Я не могу все время говорить ему, что ты очень занят, чтобы прийти и навестить его. Рано или поздно он поймет, что ты просто не хочешь его видеть. Потом он захочет узнать, почему ты избегаешь его, а я не хочу, чтобы Нико начал думать, как будто он в чем-то провинился перед тобой.
Лукас молча смотрел на Бронте, глаза его были непроницаемы. Бронте была на грани паники: может, она сказала больше, чем должна была? Лукас знает, что ее в детстве бросил собственный отец, оставив их с матерью и сестрой совершенно одних? Бронте смело смотрела ему в глаза, несмотря на то что ей хотелось испариться под пристальным взглядом Лукаса. Он не может ничего знать о ее отце. В конце концов, речь идет не о ней, а о Нико.
– Я не подхожу для роли отца, – наконец сказал Лукас.
Он уже говорил когда-то эти слова, и Бронте приняла его слова как данность, даже не спросив почему. Но сейчас она не могла так просто согласиться с его словами. Она сделает это ради Нико.
– Никто и не просит становиться отцом мальчика, – парировала Бронте. – Неужели так трудно просто навестить ребенка? Когда ты будешь в Лондоне, мог бы зайти к нему. Для Нико это важно! Он будет знать, что не одинок, что он кому-то нужен.
Лукас быстро отвел взгляд. Неужели сомнение промелькнуло в его глазах или ей показалось? Бронте заставила себя посмотреть правде в глаза. Лукас не хотел обременять себя ребенком, для которого и так много сделал. Бронте должна помнить об этом, чтобы не позволить предательским эмоциям одержать верх над ней. Она слишком хорошо помнит, как ее собственный отец легко вычеркнул их с сестрой и мамой из жизни.
Лукас тяжело вздохнул и провел ладонями по лицу.
– Хорошо. – Лукас взглянул на часы. – Завтра утром я навещу Нико.
Бронте ликовала: она одержала пусть небольшую, но победу. Может быть, броня Лукаса была не такой уж и непробиваемой, как ей показалось сначала.
– Я не использовал презерватив. Для тебя это не станет проблемой?
Этот прямой и откровенный вопрос заставил Бронте вернуться с небес на землю.
– Нет, – выпалила она, покраснев до кончиков волос.
– Уверена? – Он пристально посмотрел на нее, его взгляд буквально прожигал ее.
– Конечно, уверена! – рассердилась Бронте, чувствуя себя неловко. – Если я девственница, то это вовсе не означает, что я ничего не соображающая идиотка! – Она воинственно скрестила руки на груди.
– Значит, ты принимаешь противозачаточные таблетки?
– Я уже сказала тебе, что проблем не будет, – твердо сказала Бронте.
В глубине души она не была так уверена, как хотела показаться Лукасу. Ее переполняли чувства и эмоции, на которых у нее не было прав. Какие могут быть чувства, когда речь идет о расчете и прагматизме с его стороны.
Бронте заставила себя собраться с мыслями, стараясь унять бешеное биение сердца. Она лучше умрет, чем скажет, что не принимает противозачаточные таблетки. Да и не принимала никогда в жизни. Ее менструальный цикл подходил к концу, вряд ли ей грозит неожиданная беременность.
Она поежилась. Ее отец преподал ей хороший урок: насильно мил не будешь, нельзя заставить мужчину полюбить тебя. И конечно, никто не в силах изменить другого человека. К тому же как ни старайся, твои усилия не увенчаются успехом.
В пылу страсти Бронте забыла обо всех предосторожностях, но сейчас она понимала, что нельзя закрывать глаза на уроки прошлого. Ей не нужен мужчина в жизни. У нее есть Нико, у нее есть она сама, она взрослая и самодостаточная женщина. Этого более чем достаточно.
Он смотрел на нее так, словно раздумывал, стоит ли учинить ей допрос с пристрастием. Она прекрасно знала, что совершенно не умеет врать, поэтому лишь молча подтянула колени к груди, поплотнее укутавшись в полотенце. Но менее голой под его обжигающим взглядом она себя все равно не чувствовала.
– Разве ты не собираешься идти на свое мероприятие? – спросила она. Ей хотелось бежать от него прочь, совершенно неуместные и непрошеные чувства одолевали ее. – Ты уже опаздываешь.
– Я хочу, чтобы ты была здесь, когда я вернусь, – сказал он, а точнее – потребовал.
Она мгновенно ощетинилась не только в ответ на его диктаторский тон, но и на прозвучавший подтекст: можно подумать, раз она с ним переспала, то теперь должна ему подчиняться! Но в данный момент у Бронте не было сил ему сопротивляться, и не только потому, что ее обнаженное тело прикрывало лишь полотенце, а он был полностью одет. Она снова хотела его и не была уверена, что может как следует скрывать свои чувства. Она не хотела снова заниматься с ним любовью – нет, сексом – до тех пор, пока не преодолеет эмоциональные последствия их первой близости.
Конечно, для Лукаса это ничего не значит, у него полно женщин, к тому же он уже говорил, что умеет разделять секс и эмоции. Но он был ее первым мужчиной, и это было… необыкновенно, по крайней мере, с физиологической точки зрения. Но какой бы прагматичной реалисткой ни была Бронте, она прекрасно осознавала, что потеря девственности с таким человеком, как Лукас Блэкстоун, накладывает отпечаток… Ей понадобится немало времени, чтобы осмыслить и принять этот факт.
– Я вернусь максимум через полчаса, – сказал он, и Бронте вдруг почувствовала себя щенком, которого просят хорошо себя вести в отсутствие хозяина.
– Меня здесь не будет. Я не могу остаться.
– Почему? – недовольно нахмурился он, глядя на Бронте.
– Я должна вернуться к Нико. Он будет ждать, что я поцелую его перед сном, как всегда.
Бронте уговаривала себя, что это абсолютная правда, хотя и понимала, что это не совсем так. Но сегодня вечером Нико нужен был ей, как никогда. Малыш успокоит ее, и она перестанет придавать слишком большое значение тому, что только что произошло. Лукас снова нахмурился: ему явно не нравилось ее оправдание, но спустя целую вечность он наконец кивнул.
– Хорошо, тогда увидимся завтра утром, – произнес он, и Бронте почувствовала огромное облегчение. – Я приеду к вам домой. Но я хочу увидеть тебя с глазу на глаз до того, как встретиться с мальчиком.
– Зачем?
– Думаю, ты прекрасно знаешь зачем. – Лукас многозначительно посмотрел на нее, и она поежилась.
Ей хотелось испытывать отвращение от его намека на то, что раз они переспали один раз, то теперь она будет спать с ним каждый раз, как он того захочет. Но Бронте испытывала отвращение лишь к самой себе. Она поспешно отвела взгляд, опасаясь, что Лукас прочтет ее, как открытую книгу.
– Хорошо, – спокойно произнесла она, про себя решив, что отныне, каждый раз, когда Лукас будет находиться в их доме, она ни на секунду не отпустит от себя Нико.
Скоро Лукас уедет на Мальдивы, чтобы уладить все оставшиеся перед открытием отеля дела, а вернется только через несколько недель, и к тому времени успеет забыть о том, что было здесь между ними. Бронте надеялась, что со временем и она сможет об этом забыть, и то воздействие, которое он на нее оказывал, больше не будет проблемой. Они оба должны идти дальше и жить каждый своей жизнью.
– Когда будешь готова, спустись вниз на лифте, – сказал он. – Я попрошу Лайзу, чтобы охранники проводили тебя до машины через задний вход, чтобы избежать прессы.
– Хорошо, – кивнула она, благодарная за то, что Лукас предусмотрел это.
Вот еще одна причина, по которой роман с Лукасом Блэкстоуном – плохая идея. Если они начнут регулярно встречаться, папарацци никогда не оставят ее в покое.
Когда он наклонился, чтобы поцеловать Бронте в лоб, его пальцы задержались на ее нежной шее, и он отчетливо ощутил, как участился ее пульс.
– Позже, – хрипло пробормотал он.
Голод в его глазах и лукавая улыбка без слов говорили о том, что он прекрасно понимает, какое влияние он на нее оказывает. Самой большой проблемой для Бронте была предательская реакция собственного тела на этого мужчину, и она понимала, как ей будет непросто, когда дело дойдет до разрыва. А разрыв рано или поздно случится.
Лукас широкими шагами пересек холл пентхауса. Он не должен был прикасаться к ней, не должен был поддаваться молчаливому обещанию этих изумрудных глаз и чувственных губ. Если бы он знал, что Бронте – девственница, он никогда бы не допустил того, что произошло.
Но пути назад не было. Это был просто секс, хотя он радикально отличался от всего того, что он испытывал раньше. Эта девушка сводила его с ума, и если бы сегодня он ею не овладел, то вероятно, скоро совсем слетел бы с катушек.
Пройдя мимо лифта, Лукас распахнул дверь, ведущую к аварийной лестнице. Он надеялся, что двадцать пролетов к бальному залу на одиннадцатом этаже смогут остудить его. Вот только он так и не смог забыть ее взгляд, полный смущения и настороженности, когда он уходил из спальни.
Да, разумеется, близость Бронте с мальчиком, как и ее девственность, были существенным осложнением. К счастью, Лукас был большим экспертом в части разделения своих физиологических потребностей и чувств – если они у него еще остались. Он привык не подпускать к себе людей слишком близко, так они не могли ни разочаровать его, ни причинить ему боль.
Лукас открыл дверь запасного выхода и прошел в бальный зал. Его тут же заметили репортеры и блогеры, окружив со всех сторон.