– Эй, хохотушка, открой-ка мне, а?
О! Быстро же настал этот момент. Я зажала ладонью рот и отодвинула щеколду в сторону.
– Ты, кажется, переодеваться шла. Ничего не забыла? – Юра протянул мне сумку с вещами.
– Точно. – Туман в голове чуть рассеялся, и я очень надеялась, что вслух ничего не успела брякнуть.
– Как мало же тебе нужно, пьянчужка, два фужера лимонада! – Чудов потрепал меня по волосам, и я обиделась. Какой-то глупый дружеский жест. Мы тут с ним через огонь, воду и воздушные шарики прошли, а он…
Ушел обратно в комнату и свет выключил.
Я не стала закрывать дверь, разделась и забралась под теплые струи. Вода еще немного отрезвила, и теперь я уже с опаской поглядывала в темноту квартиры. Надо было хотя бы ручкой вооружиться. Вдруг я права в своих подозрениях о прошлогодних Снегурочках? Лежат там где-нибудь на балконе.
– Надя, ты не утонула, тебе помочь? – раздалось вместе со скрипом дивана, и я быстро ответила, закручивая вентиль:
– Иду!
Я вытерлась и с удовольствием натянула чистую пижаму. Как же давно не чувствовала себя дома! Пусть и в гостях.
Я медленно кралась в комнату, прислушиваясь к Юриному дыханию в темноте. Подозрительно тихо. Уснул уже, что ли? Так даже лучше. Все же мне пока было немного неловко от его близости. Я перелезла через подлокотник и с громким кряхтением заползла между Чудовым и спинкой дивана. Теперь я точно в ловушке. Но с краю спать мне не хотелось.
Какое-то время устраивалась на подушке и тянула к себе единственное одеяло. Юра не подавал признаков жизни, а когда я наконец улеглась, он вдруг резко открыл глаза. Изучал. Долго. Молча. А я в ответ смотрела на него, пытаясь воззвать к своей памяти и вытащить оттуда образ мальчишки из моего детства. Что-то такое всплывало. Неловкое знакомство и подбадривающие комментарии родителей, которые сулили нам двоим дружбу до гробовой доски, а через пять минут наши мамы уже спорили, сколько детей мы заведем, а папа громко скрипел зубами. Я даже в голос простонала от того позора и уткнулась в подушку.
– Что это с тобой?
Отлично, мне стало еще хуже. Я положила ладони на затылок и попыталась вдавить лицо в подушку сильнее.
– Юра, клянусь тебе, я не такая.
– Какая не такая? – Он наклонился к самому уху и так чувственно это прошептал, что наволочка начала тлеть от моих пылающих щек.
– Не ветреная. На первых встречных не вешаюсь и с кем попало не ночую!
– Так я не первый встречный и точно не кто попало. Не парься, у тебя не было шанса устоять перед моим обаянием, просто смирись с этим.
Умеет Юра вернуть с небес на землю, однако после его самодовольного комментария полегчало. Жар схлынул, но трепыхание в груди лишь усилилось.
– Твое обаяние тут ни при чем.
– Вот как? И что же тебя тогда привлекло?
– Твои варежки, – ответила я в подушку. – Парень, который сам себе вяжет вещи, явно безобиден.
Ох, зря я это сказала… Мои слова подействовали на Юру, как катализатор: он легко поднял меня и перевернул на спину так, что я почувствовала себя блинчиком на сковородке. Подо мной шкварчало масло, разлеталось шипящими огненными брызгами, а в голове не осталось ни одной связной мысли. Блинчики не умеют думать. Изо всех сил я держалась за спасительную подушку и прижимала ее к лицу. Но Чудов легко вырвал ее у меня, наклонился ближе, завел мои руки за голову и пробормотал прямо в мои губы:
– Безобидный? Уверена? А может, варежками я ввел тебя в заблуждение, заманил в свое логово. Как тебе такой поворот? – коварно сообщил он.
Я боялась ответить ему, потому что планировала сказать что-то очень важное. Хотелось прокричать на всю квартиру, чтобы перестал дразнить меня своим дыханием и поцеловал. Это же так просто, Юра. Ты уже делал это у Кирилла в квартире, сделай еще раз. Дольше. Не ради возмездия над мерзавцем, а просто так. К черту какие-то там неоплаченные долги. Я все прощу.
Но Юра лишь смотрел на меня долго и нежно, а я никак не могла отдышаться.
– Скажу, что это отличный поворот… – прошептали мои пересохшие губы, а Чудов лишь мило усмехнулся, явно не собираясь пользоваться своим преимуществом. Он продолжал меня держать и ничего не делал. Преступное расточительство времени!
– Скажи мне, Надя, только честно, за что тебе так стыдно было? Точно не за открытую дверь в ванную.
– Я вспомнила кое-что из прошлого.
– Правда? – с интересом спросил Юра, нежно поглаживая мои запястья большими пальцами. – Что именно?
– Тебя.
Его улыбка померкла, а взгляд резко стал опустошенным, словно одной фразой я вытянула из Юры все эмоции, оставив лишь одну оболочку. Юра не сразу нашел в себе силы снова заговорить:
– И что именно ты помнишь? – раздался бесцветный полушепот.
– Наше знакомство. Родители, как всегда, умеют смутить. Называли тебя моим женихом. А ведь ты тогда мне правда понравился, но ты был старше, а тебе со мной, наверное, было совсем не интересно. Мы же так и не стали друзьями?
Иначе было бы что-то еще. Нечто большее, чем тусклый снимок со сладкой ватой. Поездки на море, куча новогодних посиделок, неловкий первый поцелуй.
– Не стали. Но это не твоя вина, Надя.
Конечно, не моя. Я бы вспомнила, если бы сделала ему что-то плохое, но отчего-то именно меня преследовала горечь обиды. Это я была обижена на него. От старого чувства остался только отголосок и больше ничего, даже лица прошлого нещадно стирались, ускользали, дразнили. А я не могла их догнать в нелепых зимних дутиках. Бежала, запыхалась, шаркала по голому асфальту, скрипела по снегу. Не хочу ничего вспоминать. Мне уже не семь лет.
– А сейчас мы сможем стать друзьями? – я очень надеялась на отрицательный ответ, какое, к черту, дружить?!
Новая усмешка и демонический блеск во взгляде.
– А ты сама-то хочешь дружить?
– Что? – сердце заколотилось сильнее, когда Чудов прикрыл веки и потерся кончиком носа о мой.
– Хочешь со мной дружить, Надя?
Детский вопрос, но произнесенный тихим нежным голосом, резонирующим на моих губах, не оставил шанса на другой ответ.
– Не хочу просто дружить, хочу большего. А ты?
– А я уже делаю больше…
На мгновение Юра отстранился, взглянул на меня с нежностью, сожалением, виной, страхом и еще сотней противоречивых чувств, среди которых не было только одного: сомнения. Уверена, он искал его и в моих глазах, а когда не нашел, то коснулся моих губ поцелуем. Сейчас мы не ждали никого. Никто не ударит по выключателю и не помешает. Можно не спешить, но я все рано жадничала и пыталась получить от Юры больше. Забрать. Присвоить. Чтобы не ревновать ко всему миру, к которому Чудов слишком добр.
– Теперь точно пора спать. – Юра первым прервал наш поцелуй, и я разочарованно выдохнула, когда мой спаситель отпустил руки и лег рядом.
– Ты говорил, что сначала долги, а потом поцелуи. Что изменилось?
– Ничего. Я могу тебя целовать, это тебе меня целовать нельзя, пока ты не узнаешь все.
– А какая разница, кто кого целует? – не сдавалась я. Дискриминация какая-то. Тараканы у него в голове, а страдаю я!
– Большая! – Он показал мне язык и накрылся с головой.
Я попыталась выковырнуть его оттуда, дергала одеяло со всех сторон, и, когда наконец стащила в сторону, Юра уже притворился спящим. Лежал с закрытыми глазами и победно улыбался.
– Просто не будет с тобой, да?
Он покачал головой.
– Я разберусь, Юра, и поцелую тебя.
– Я буду ждать, – ответил Чудов шепотом и притянул к себе.
Так мы и уснули в объятьях друг друга, слушая запоздалые и уже порядком уставшие салюты за окном.
Глава 12
Когда предутренняя дрема начала сдавать позиции под натиском нового дня, мне вдруг стало невыносимо тоскливо. Скорее всего, я проснусь в компании кошек и с долгом в пятьсот рублей, а Чудов Юра мне просто пригрезился после всего, что навалилось в последнее время.
Мне не хотелось вставать, и я цеплялась за свое ночное наваждение и теплое одеяло, которое пахло Юрой и мандаринами. Я крепко зажмурилась, чтобы сдержать слезы. Слишком хороший парень, чтобы в него поверить – даже после того, как он открылся мне. Особенно после того, как открылся.
Я сопротивлялась до последнего, но мой телефон уже настойчиво взывал откуда-то слева, и мне пришлось открыть глаза.
Не пригрезилось. Юра был и есть. Я улыбнулась, глядя в потолок, а потом сползла с дивана в поисках мобильника. В квартире было тихо. Мусор ушел выносить, что ли? В груди потеплело от этой внезапной бытовухи. Я поднесла трубку к уху.
– Алло?
– Нафига козе баян, Надя?!
Узнают папочку и его присказки. И чего разворчался в такую рань?
– Что случилось-то?
– Почему на сообщения не отвечаешь? Зачем тебе телефон, если ты им не пользуешься, а?
– Спала я. А что там?
– Ну ты про Юрку спрашивала? Вы с ним встретились наконец?
– Эм, ну…
– Говори давай.
Папе врать не хотелось. Я глубоко вдохнула и призналась во всем. В том, что Кирилл меня бросил, и какое-то время я жила у соседки сверху. А теперь меня приютил Чудов. Про ночевку в подъезде умолчала, нечего родителей пугать. Я зажмурилась, ожидая нагоняя и фраз в духе «я же говорил». Но вместо этого отец сказал короткое:
– Ну, слава богу.
Да что происходит? Они все там нас с Юрой шипперят, что ли?
– А?
– Хорошо, что рассталась с этим Кириллом. Аж отлегло. Как вспомню его рожу, сразу тошнота к горлу подступает. А Юрец в своем репертуаре, как всегда, бежит тебя спасать. Ты приглядись, он нормальный парень.
А вот сейчас не поняла. Что значит: «Как всегда?»
– Папа, а когда еще он меня спасал? Не припомню просто… – Ко мне вдруг вернулась тревога и прошлась неприятной щекоткой по коленкам.
– Зимой тогда. Ночью тридцать первого подорвался, да если бы не он… – Папа понизил голос и не стал продолжать, что бы со мной случилось, если бы не Чудов.
– А что произошло? От чего он меня спас?