Лонги Р. Феррарская школа живописи. С. 146).
Вернуться
146
Занимающий «столь своеобразное место, которое в те времена сравнимо разве что с положением Леонардо» (167).
Вернуться
147
Хотя Лонги считает, что когда Эрколе деи Роберти, явная креатура Коссы, попал на работы в Скифанойю, ему было не менее 19 лет. Речь идет о фресках, посвященных «Сентябрю», в котором «термометр художественного вкуса внезапно подскакивает до самой верхней своей отметки»: «Здесь в феррарское искусство врывается вихрь какого-то безумия: молодой подмастерье, которого можно считать затерявшимся среди помошников Туры или подавленным величием искусства Коссы, все же изыскивает возможность сказать свое слово и утвердить в фантастических образах свой неистовый темперамент» (158–159).
Вернуться
148
«Гарофало – провинциал с языческими наклонностями, с буржуазным стремлением к академизму, нечто вроде привередливого крестьянина, дважды в год выезжающего в столицу, чтобы обновить одежонку и запас модных слов».
Вернуться
149
Кстати, сейчас в его дворце, тоже построенном Бьяджо Россетти и расписанном Гарофало, который в «Зале сокровищ» создал фреску, вдохновленную росписями Мантеньи в «Брачной комнате» мантуанского Палаццо Дукале, находится на удивленье богатый античными памятниками Национальный археологический музей Феррары, обязательный к посещению.
Вернуться
150
Где находилась фамильная усыпальница древнего рода Костабили.
Вернуться
151
Феррарская школа живописи // Лонги Р. От Чимабуэ до Моранди. М.: Радуга, 1984. С. 130–213.
Вернуться
152
Феррара. Город Эстенсе. Путеводитель по городу. Его история. Памятники. Маршруты. Издательство «Сувениры Феррары», 2013. С. 55.
Вернуться
153
Книга вышла по-русски первоначально в «Иностранной литературе» (1985) в переводе Фридэнги Михайловны Двин.
Вернуться
154
В собрании сочинений Стендаля, изданном в 1959-м и максимально полном из мне доступных, этот роман называется «Пармский монастырь» (перевод Н.И. Немчиновой под редакцией Ю.Б. Коренева).
Вернуться
155
Позже увижу точно такой же розыгрыш пространства в Мантуе, где герцогский замок стоит на берегу системы озер, плавно переходящих в безлюдное и совсем уже таинственное заозерье.
Вернуться
156
«Перечень осмотренного им (Фонвизиным в Болонье) включает пятнадцать дворцов, примерно столько же церквей и, наконец, коллекции Болонского института. Фонвизин, по-видимому, не пропустил ни одного выдающегося художественного памятника Болоньи. Престиж болонской школы был столь высок, что это внимание вполне понятно…» (Левинсон-Лессинг В.Ф. Д.И. Фонвизин и изобразительное искусство // История картинной галереи Эрмитажа. 1764–1917. Л.: Искусство, 1986. С. 363).
Вернуться
157
Свидетели, впрочем, говорят, что иногда река Парма возвращается.
Вернуться
158
Хотя заходы про «имена стран» начинаются у него гораздо раньше, уже с первой книги.
Вернуться
159
Созданный тогда, когда королевский двор опасно разросся и деревянный театр Фарнезе внутри Пилотты перестал устраивать жену Наполеона своей маленькой, придворной вместительностью.
Вернуться
160
Еще Модена такая, ну а первым «большим городом» в нынешней поездке стала Болонья – средневековье в ней оседает внутри новодельных анклавов, Перуджа отчасти такая же.
Вернуться
161
О, это отдельная, кстати, тема – итальянские булки, рогалики, разные виды хлебцев, хлебных палочек, местных специалитетов, когда каждый город или коммуна гордятся своими особенными выпечками. Так, в Мантуе есть, скажем, suzzarese или пришедшаяся мне сразу же по вкусу лепешка mantovana schiacciatina, пресные коржики и коржи, за которыми мне постоянно мерещится эйдос кунцевской булочки за три копейки.
Вернуться
162
Так, Аркадий Ипполитов называет «Голгофу» Порденоне лучшей фреской Ломбардии за исключением, может быть «Тайной вечери» Леонардо да Винчи.
Вернуться
163
Их, кстати, в Италии полно в каждом городе, порой идешь, слушаешь краем уха чужую речь, удивляешься, почему это итальянский стал таким неблагозвучным, проржавелым, а потом тебя обгоняют два здоровых мулата, и тогда понимаешь почему. Но, кстати, они в кадр не лезут, рэп не читают, не активничают, предпочитают парки, где ведут себя скромно.
Вернуться
164
Точнее, наследником Чезаре в 1628-м стал отец Франческо I – Альфонсо III (1591–1644), через полгода отрекшийся от престола в пользу сына Франческо, чтобы уже в июле уйти в монастырь капуцинов под именем фра Джамбаттиста да Модена.
Вернуться
165
А в 1994 году добавили еще и Музей гипсовых скульптур им. Джузеппе Грациози.
Вернуться
166
Само «Святое семейство», законченное после смерти Рафаэля его любимчиком Джулио Романо, кардинал Ипполито д’Эсте продал в мадридский Прадо, оставив себе небольшой набросок 30 х 40 см.
Вернуться
167
Тех, в залах Психеи и гигантов, ради которых сюда и едут, так как практически все помещения Палаццо дель Те разукрашены изображениями, арабесками, узорами и гротесками разной степени стертости.
Вернуться
168
Той самой супруги Франческо II Гонзага, легендарной меценатки Тициана и Мантеньи, которая пыталась дотянуть свои щупальца и до Леонардо, заезжавшего в Мантую, но не оставившего ей ничего, кроме карандашного рисунка.
Вернуться
169
Блок А. Собрание сочинений. М.; Л.: Государственное издательство художественной литературы, 1963. Т. 8. С. 287.
Вернуться
170
Родился на Сицилии, учился в Урбино, позднюю часть жизни провел в Кинцо у озера Комо.
Вернуться
171
Наискосок от Каса Мантенья – церковь Сан-Себастьян, спроектированная Леоном Батиста Альберти, и гений архитектора чувствуется, несмотря на разор и провалы пустых окон. Сейчас церковь секуляризирована и обращена в патриотический мемориал, посвященный павшим за Италию.
Вернуться
172
Переименована всего пару лет назад, когда Мантуя стала культурной столицей Италии, в центр своего развития поставив создание нового музейного кластера возле Палаццо дель Те и Каса Мантенья – до сих пор на окраинах висят.
афиши да билборды в духе «археологии недавнего прошлого» про минувший статус города.
Вернуться
173
Некогда медальоны над вратами центрального входа расписывал Мантенья, но теперь они пусты, как глазницы скульптурных бюстов, дошедших из древности.
Вернуться
174
Разве что кроме Вазари, который Сант-Андреа не упоминает вовсе, останавливаясь на паре мантуанских проектов Альберти да на характерах его ближайших помощников, с которыми мастеру ах как повезло.
Вернуться
175
В Сант-Андреа, впрочем, фрески не совсем такие, хотя физиологические ощущения, вызванные громадностью сводов и кессонным оформлением потолков, присутствуют; а вот в главной конхе Сан-Пьетро на площади Сорделло они вполне таки создают ощущение органических тканей.
Вернуться
176
Почему-то в этом споре его хочется обозначить противником Альберти, хотя они и не встречались, поди, но в моей голове и под обложкой Вазари оба – часть единого ряда.
Вернуться
177
Ну то есть одна сплошная мультимедийность да красивые дизайнерские плакаты с минимумом аутентичных вещей.
Вернуться
178
В действительности это небольшая зала – потолок не то чтобы низкий, но не такой высокий, как чаялось; небесный просвет окружен золотистыми геометрически разлинованными узорами, из-за этого (мы же почти всегда видим его отдельным и преувеличенным, точно вытаращенный глаз) он несколько теряется – и да, после землетрясения 1992 года он, разумеется, реставрировался, но остался несколько, э-э-э-э-э, бледным.
Вернуться
179
Вместе со мной их смотрела бабушка в инвалидном кресле и ее соцработница, и я исподволь наблюдал за ними, пытаясь угадать, что эта бабушка и эта азиатка видят на росписях, зачем они им понадобились, какой из видов интереса их сюда привел и дал силы добраться в самый неочевидный тупик дворцового комплекса, куда туристы добредают в виде исключения. Правда ведь интересны судьбы людские.
Вернуться
180
Думаю, у букинистов таких не водится, если только у итальянских? Да, на е-bay потом нашел комплект „L’arte racconta: Le grandi imprese decorative nell’arte di tutti I tempi“ (Fabbri Skira, Milan) – и ведь даже недорого. В пределах доступного. Решил подарить себе на пятидесятилетие, но запамятовал.
Вернуться
181
А есть еще третий Бергамо на самой высокой точке горы Монте-Бастия. То есть Нижний город, граничащий с Паданской равниной на высоте 250 метров над уровнем моря, Верхний город, окруженный Мура Венете («Венецианской стеной») на высоте около 350 метров, и, наконец, Холмы, поднявшиеся на высоту 500 метров над уровнем моря.
Вернуться
182
Замысленная в 1991-м, она открылась в 2000-м, отпочковавшись от Академии Каррара примерно так же, как из недр Третьяковской галереи возникла Новая Третьяковка на Крымском валу: GAMeC – это музей истории искусства ХХ века, модернистского в основном (Балла, Боччони, де Кирико, Кандинского, Моранди и Савиньо), из «Коллекции Спаяни, а также скульптуры из собрания знаменитого Манцу, завещавшего часть своей коллекции городу, ну и «Собрание Стукки», состоящее из картин европейских авангардистов 1950–1960-х годов (Бурри, Фотрие, Хартунг). Потом уже GAMeC дополнили современными работами (Кателлан, Фабр), собранием современных медалей Витторио Лориоли, Фондом и архивом Нино Дзуккелли, фотособраниями Финацци и Ланфранко Коломбо.