— Эм, нет. Не была. А ты?
Он просто покачал головой, потому что, Бог знал, ему вообще не следовало открывать рот.
— Подружка? — спросила она, поднимая сковороду, чтобы вытереть ее.
— Никогда не было. — Когда ее взгляд снова метнулся к нему, он пожал плечами. — Я не говорю, что никогда не… был с…
Матерь. Божья. Он что, покраснел?
Окей, ему жизненно необходимо убраться из города и подальше от нее… и не потому, что Матиас сидел на хвосте. Эта женщина будила в нем кого-то, о чьем существовании он не подозревал.
— Наверное, ты просто не встретил подходящего человека? — Нагнувшись, она убрала чашку, а потом вернулась за сковородой, чтобы спрятать ее в шкафчиках под кухонным островом. — Это всегда проблема, не так ли?
— Среди прочих.
— Я просто надеюсь, что это ждет меня впереди, — пробормотала она. — Просто не происходило раньше. Хотя, мне нравится моя жизнь.
— Бойфренда нет? — услышал он себя.
— Нет. — Она пожала плечами. — Я не сторонница случайных связей.
Не удивительно. Она была такой утонченной.
Когда между ними повисла поразительно умиротворяющая тишина, Исаак не знал, сколько так простоял, не сводя глаз с девушки.
— Спасибо, — в конце концов, сказал он.
— За что? Я не сильно тебе помогла.
Черта с два. Она подарила ему тепло, о котором он будет вспоминать холодными ночами: он будет помнить это мгновение до конца своих дней.
Сколько бы их не осталось.
Приблизившись к ней, он коснулся ее щеки. Когда Гри резко втянула воздух и замерла, он сказал:
— Прости за… случившееся.
Ага, что именно он имел в виду под «случившимся»: двадцать пять косарей, в которые он обошелся ей, бегство от закона, попытку напугать ее… или Душ?
Он удивился, когда она не отстранилась.
— Я все равно не хочу, чтобы ты уходил.
Он проигнорировал ее слова.
— Мне нравится, когда ты распускаешь волосы, — сказал он, пробежав пальцами по локонам на плече. Когда она покраснела, Исаак отступил назад. — Я собираюсь поспать. Если понадоблюсь, постучи, хорошо? Сначала постучи и дождись моего ответа.
Она моргнула, будто сгоняя туман со своего личного речного берега.
— Зачем?
— Просто пообещай мне.
— Исаак… — Когда он покачал головой, Гри скрестила руки на груди. — Хорошо. Обещаю.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Он отвернулся, оставив ее на кухне, вышел в коридор и быстро взбежал по лестнице, потому что его самоконтроль висел на волоске, и, несмотря на два съеденных омлета, он был по-прежнему голоден.
Но жаждал отнюдь не пищи.
Как натуральная размазня, он нырнул в комнату для гостей и замер у закрытой двери. Просто чтобы услышать, как Гри тихо поднимается по скрипучим ступенькам. Когда она закрылась в своей комнате, он развернулся… гадая, чем, черт возьми, ему заняться в ближайшие восемь часов.
Его член дернулся, словно ученик, поднимающий руку на вопрос учителя, эрекция буквально подпрыгивала с восклицаниями «ой-ой-а-я-я-знаю-ответ».
— Этому не бывать, здоровяк, — рявкнул Исаак сам на себя.
Потерев глаза, он не мог поверить, что скатился так низко — до разговоров с собственным членом. Точнее, до споров с ним.
Более того, он не мог поверить, что согласился остаться… особенно с учетом того, кто вышел с ним на ринг. Но он не мог возразить увиденному в шкафу Гри… и, хотя Матиаса никогда не останавливал сопутствующий ущерб, он чертовски точно не станет на него напрашиваться. Особенно если отец Гри связан с военными: Матиас знал всех и каждого… и прекрасно понимал осложнения, которые возникнут, убей он дочку какой-нибудь шишки.
С очередным проклятьем, Исаак направился в ванную и почистил зубы; затем растянулся на одеяле и выключил свет. Уставившись в потолок, он представил, как этажом выше Гри лежала в своей уютной кровати, прикрыв глаза, а телевизор перед ней показывал что-то времен «Частного детектива Магнума»[67].
Он хотел быть там, с ней.
Хотел быть там… на ней.
И значит, он должен исчезнуть с первыми лучами солнца, прежде чем она проснется. Иначе он не сможет уйти, не попытавшись сделать то, на что не имел право… и тем более не заслуживал.
Закрыв глаза, он минут пятнадцать ворочался в тесной пижаме и был готов порвать ее в клочья.
Если он собирался придавить подушку, то обычно спал голым, и сейчас он понял, почему. Это было, мать твою, смехотворно.
Его терпение иссякло полчаса спустя, и он полностью разделся. Рядом с собой он оставил лишь пистолеты, спрятав их под одеяло. В конце концов, он мог сверкать голой задницей, но незачем оставлять себя уязвимым.
Глава 17
В коридорах гостиницы «Комфорт», во Фрэймингеме, штат Массачусетс, пахло освежителем воздуха «Фебриз», окна были заделаны герметиком, а от простыней чесалось все тело. Но, по крайней мере, мерно гудящий у лифта автомат с Колой фонтанировал бесконечным потоком ледяного кофеинового рая.
Эдриан Фогель любил хорошую Колу и жестяным банкам предпочитал старые-добрые бутылки. Но он также был рад и обычным пластиковым стаканам.
Поднявшись на свой этаж, он тут же купит две Колы. Одну для себя, и одну для…
— Как ты сказала, тебя зовут?
Рядом с ним стояла рыжеволосая девушка именно его вкуса: с обалденной фигурой, наполовину пьяная и без иллюзий, что между ними произойдет нечто большее, чем секс.
— Рэйчел. — Она улыбнулась, сверкая супербелыми зубками. — Наверное, фамилию я оставлю при себе.
Боже, ее тридцать-два были изумительны… ровными и сверкающими, как плитка в ванной. Но, с другой стороны, она работала гигиенисткой в стоматологии, поэтому наверняка получала там скидку.
Черт, с ее внешностью она могла стать рекламным лицом фирмы.
Раздался звон, и дверь отъехала в сторону, открывая взгляду красно-белый автомат его мечты. Когда Эдриан отошел в сторону, пропуская хорошенькую, сияющую Рэйчел-без-фамилии вперед, он прекрасно осознавал, что использует ее, но выгода была взаимной: их разговор в баре у гостиницы начался с того, что она снимала обручальное кольцо.
Очевидно, ее муж спал с ее подружкой.
Эдриану потребовалось полторы секунды, чтобы придумать идеальный план мести.
Он купил ей пару напитков, потом еще, и понял, что добился девушки, когда та спросила, ночует ли он в отеле. Он ответил «да»… и что делит номер с лучшим другом. Который намного красивее его самого.
— Подожди, — сказал он, останавливаясь у любимого автомата, и достал из бумажника пару купюр.
— Знаешь, — сказала его девушка на это вечер, — я никогда не была с кем-то вроде тебя.
Ага, вот уж точно.
— Правда? — Когда он улыбнулся ей через плечо, она впилась взглядом в пирсинг на нижней губе… и чтобы доставить ей удовольствие, Эдриан провел языком по темно-серому металлу. — Я же не так плох?
В ее глазах отразился голод.
— Вовсе нет. Эй, а у тебя есть подружка? Я даже не спросила.
Повернувшись к машине, Эдриан вставил купюры в приемник и прислушался, как пищевод автомата с жужжанием засасывает Джорджей Вашингтонов[68].
— Нет, — сказал он, нажимая кнопку для обычной Колы. — Я один.
На самом деле он был кое с кем… совсем недавно. Именно поэтому, несмотря на прелести мужской компании, он так упорно настаивал, чтобы снять цыпочку прошлой ночью. По аналогичной причине сегодня он подцепил Рэйчел.
На то, чтобы отмыться после Девины, уходило время. Конечно, после того, как она выпустила его, горячая вода и мыло помогли избавиться от крови и всего прочего, что покрывало его кожу… но он всегда чувствовал себя грязным.
И этот маленький кусочек человечности поможет заменить ощущения, которые задержались в его теле.
Которые не имели ничего общего с исчезающими синяками на коже.
Это дерьмо с Девиной оставалось с ним, откладывалось в глубине души, разлагалось. Будто он раздвоился: один Эдриан добродушно подшучивал над Джимом, всегда осторожничал и был готов сражаться за душу Исаака Роса… другой же свернулся в укромном местечке души, дрожащий, онемевший, одинокий.
— Диетическую? — спросил он.
— Да, пожалуйста.
В этот раз, когда он кормил автомат купюрой, его рука дрожала. Так сильно, что он смог заплатить лишь со второй попытки.
— Эм, можешь кое-что сделать для меня?
— Конечно.
— Обхвати меня руками.
Раздался тихий смех, и потом он почувствовал, как Рэйчел-без-фамилии нежно обняла его вокруг талии. Она прислонилась к его спине, и мягкие груди прижались к его жестким мускулам, а тепло ее тела создавало разительный контраст тому, что творилось сейчас внутри него.
Он был чертовски холодным. Таким же холодным, как и Кола в его руке.
Эдриан опустил голову и оперся рукой об автомат, удерживая их обоих в вертикальном положении.
Девина убьет его. Если не тогда, когда трахала его, так последствиями: его мозг больше не работал правильно, дни проходили, и когда все не вернулось на круги своя, он начал беспокоиться. Эдриан не думал, что Джим в курсе; он беспокоился об Эдди… и вот в чем проблема: он не собирался прогибаться под обстоятельствами. Он был бойцом с личной вендеттой против Девины… и значит, он должен держаться.
— Знаешь, — прошептала Рэйчел в его плечо, — если ты хочешь почувствовать мою грудь, есть варианты получше.
Сглотнув ком, он надел свою маску. Повернувшись в ее руках, он смахнул рыжие локоны с ее шеи и приподнял подбородок.
— Ты абсолютно права.
Целуя ее, он был совершенно пустым, но Рэйчел не знала об этом, а он сам отчаянно желал ни к чему не обязывающей связи.
— Эдриан… — Когда она выдохнула его имя, он догадался, что ей пришлась по нраву металлическая штанга в языке.
Скользнув руками по ее бедрам и ягодицам, он прижал девушку к себе. Пытаясь сломать полярный круг теплом ее изгибов, тем, как она двигалась рядом с ним, запахом ее парфюма и вкусом водки с клюквой, которую она пила.