— Я быстро, — зачем-то прошептала я, осторожно касаясь шершавого ствола ладонью.
…Сначала я услышала тяжелое дыхание и вдруг прямо перед собой увидела Грегора. Лицо его было искажено гримасой, верхняя губа приподнялась, обнажив белоснежные клыки. А еще мне было ясно, что возле клена проходит граница аркана. Хотелось крикнуть, чтобы Грегор не шевелился. Но тут раздался громкий голос Бориса:
— Внимание! — И Грегор шагнул вперед.
— Уходим! — От дома уже бежал Олег. — Сейчас сюда…
— Поздно! — Ирина с катаной в руке нависла над лежащим Грегором, но ничего делать не стала. — Перестраиваемся. Мы его остановим.
Она сорвала что-то с клена и стала разбрасывать вокруг себя, губы ее быстро двигались.
— Встали!
Воздух дрогнул, схлопнулась темнота. Из нее вынырнул Эдгар. Ирина провела катаной перед собой, выпрямилась. Глаза старого вампира полыхнули ненавистью, он презрительно скривился и пошел вперед. Мне показалось, я слышу, как хрустит ломаемый аркан. Ирина успела только ахнуть — и безвольной куклой скатилась на землю из сильных рук.
— Убирайтесь! — прошипел воздух.
Напоследок Эдгар пнул тело Ирины и шагнул в ночь.
«Грегор! — хотелось крикнуть мне. — Забери с собой Грегора, он еще жив!» Но вампира не было. И только откуда-то слышался знакомый голос: «Грегор… Грегор… Грегор…»
Что было дальше, я помнила плохо. Почувствовала только, как меня взяли в охапку и куда-то повели. Потом стало хорошо от того, что никуда больше не надо было идти. Я вытянула ноги и сознание благодарно отключилось…
Первое, что меня смутило во время пробуждения, — абсолютный, даже какой-то непроглядный мрак.
«Темновато, — уточнило мое сознание, которое сейчас существовало как бы отдельно от меня. Я не помню, чтобы ты зашторивала окно».
Да, окна я всегда держала раскрытыми и даже в сильный мороз распахивала форточку. И только из-за болезни… Но мои шторы не такие плотные, чтобы сквозь них ничего не было видно.
«Мы не дома», — услужливо подсунула очередную версию рациональная часть меня.
На секунду я забыла, как дышать, потому что и тело сообщило мне, что лежу я не на своей постели. Запах своего постельного белья я узнаю из тысячи. У меня никогда не было такой мягкой наволочки и пододеяльника, мои хлопчатобумажные гораздо грубее.
«С организмом все в порядке, все системы работают нормально», — сообщило сознание, совершив спешную инспекцию.
После глубокого сна еще оставалась вялая истома, но в целом ничего не болело.
Тогда я решила чуть приоткрыть глаза.
Тьма действительно была кромешной. Я зажмурилась, перебирая в памяти события последних часов. Болезнь, ссора, Макс, разговор… Неужели это случилось?
Снова заставила работать все свои рецепторы.
«Все в порядке!» — с занудством отличника повторило сознание.
А чего я испугалась? Сама же хотела…
Я попыталась встать с кровати. Пощупала от себя с правой стороны, поискала с левой — кровать оказалась бескрайней. Наконец удалось опустить ноги на пол.
«Одежды нет», — подсказало сознание, пока я удивлялась, почему сквозь носки я так хорошо чувствую, что лежит на полу.
В панике я загребла одеяло и потянула его на плечи.
— Когда ты раздевалась, я закрыл глаза, — раздался спокойный голос, и мое сознание зайцем скакнуло в сторону.
— Сейчас ты тоже сидишь с закрытыми глазами? — поинтересовалась я, наматывая одеяло вокруг себя.
— Да, я тоже немного вздремнул. — В темноте послышалось, как где-то поблизости подвинули стул. — Иногда полезно посидеть без движения.
— Ты же этого не любишь. — Ничего не видеть было неудобно.
— Никто не может двигаться без остановки. Человечество давно отказалось от идеи создать вечный двигатель. Детали быстро изнашиваются. Доброе утро, дорогая!
«Утро? Врет, был день!» — Сознание быстро вернулось обратно, оно у меня неплохо ориентируется. Действительно, когда я засыпала, был день.
— Утро вечера или утро чего-то другого? — неловко пошутила я.
— Сегодня утро завтрашнего дня, — уточнил Макс и чиркнул спичкой. Слабый огонек осветил его лицо. — Ты спала семнадцать часов.
«Ничего себе!» — присвистнуло сознание, предлагая мне от удивления откинуться на спину, но я только сильнее сжала одеяло у себя на груди.
— И не одна ты. — На третьей свечке спичка погасла. — Извини, электричества нет. Отрубили за неуплату.
Его профиль был мягко освещен. Светлая линия носа, подбородка, черные провалы глаз — Макс стоял против света.
— Из тебя разведчик хороший получится — говоришь непонятно. — Я наконец смогла оглядеться. Даже с закрытыми глазами Макс вряд ли бы стал разбрасывать мои вещи, где-то они должны лежать аккуратной стопкой.
— Я был в Москве, у твоих друзей. Хотел кое-что проверить. — Любимый не стал меня мучить долгими паузами. — Антону ввели сильнодействующий антибиотик со снотворным, после которого он проспал до утра.
— Ты был в Москве? — Про одежду я тут же забыла. — С ума сошел! Они тебя видели?
— Не видели. — Макс лениво наблюдал за моими метаниями. — Но чувствовали.
— Хочешь, чтобы они тебя убили? Зачем ты туда ходил? — Я вскочила, снова упала на кровать, притянув к себе одеяло. — Ты меня броаешь?
— Никто тебя не бросает. — Макс перестал улыбаться.
— Одежду передай, — потребовала я. Злость булькала и клокотала внутри. Я стараюсь, ограждаю его от Смотрителей, а он сам бежит к ним в логово…
— Зачем? — Макс не шевельнулся. — Антон еще какое-то время будет спать, ты можешь отдохнуть.
— Ну и пускай спит. Я тут при чем?
— На Антоне замыкался тот аркан, что ты расстроила. Ритуал был нарушен и теперь требует завершения. Это как двумя руками развести шнур, а ток пропустить через себя. Один конец шнура Антон, другой — ты. Его зацепило серьезно. Удивительно, как он еще держится. И еще. Они знают, что ты завязана на Антоне. Знали, кстати, с самого начала. Поэтому Олег и интересовался твоим здоровьем.
— Он и твоим здоровьем интересовался, — буркнула я.
— Надо разорвать вашу связь, иначе Антон утянет тебя за собой.
— В Москву я не поеду! — заявила я. Теперь главное — не поддаться магии его взгляда. Конечно, его гипноз на меня не действует, но уговорить меня можно.
— Только Смотрители смогут снять с тебя эту зависимость.
— Нет! — Я спрятала нос в одеяло.
— Маша, пойми, они специально удерживают Антона в таком состоянии. Чтобы вылечиться, тебе придется к ним прийти.
— Я не хочу к ним.
— С ними можно договориться!
— Макс, ты с ума сошел? С кем ты собрался договариваться? Смотрители злятся, что в прошлый раз у них все сорвалось. Хочешь, чтобы я второй раз тебя к ним привела?
— У нас нет выбора — они убьют тебя. Даже если им придется пожертвовать Антоном.
— Не делай из них монстров! Они обыкновенные люди.
— Маша, тебе пора привыкнуть, что вокруг тебя с обыкновенными людьми какое-то время будет напряженка.
— Не драматизируй, пожалуйста! Я могу позвонить Олегу и все ему объяснить.
— Да, действительно, Олег единственный ни о чем не подозревающий человек… — Макс взмахнул рукой, как бы отсекая от себя мои слова. И снова склонился ко мне. — Думаешь, он не знает, что происходит? Считаешь, Олег не принимает в этом участия?
— Он ничего не знает. — Мои губы сжались в упрямую линию. — Иначе бы не пытался меня предупредить об опасности. Иначе бы не позвонил!
— Предупредить об опасности и участвовать в задуманном Смотрителями деле — не взаимоисключающие вещи. Он позвонил, чтобы убедиться, что ты больна, и предложил тебе приехать в Москву.
Холодное щупальце коснулось моего сердца. Значит ли это, что Антон проснулся?
— Они должны тебя отпустить. Каждый вправе сам выбирать свою судьбу.
— Кто бы говорил… — выдохнула я.
— Маша, неужели ты хочешь стать такой, как они?
— Поэтому я и не хочу туда ехать! И вообще — давай забудем обо всем, а?
— Маша, ты не понимаешь. Это игра. Как шахматы. Смотрители просто передвигают шахматные фигурки. Но сейчас они должны тебя отпустить. Поехали в Москву! Не пытайся все сделать сама. Ты не игрок.
— Не надо думать за меня. — Я сдавила голову руками. Я хорошо представляла, как сделает он — сначала мы всех перебьем, а потом будем тосковать о потерях. — Дай мне одежду.
— Не уходи.
— Я выспалась и хочу одеться. — Я бы рассердилась, но сердиться в голом виде с одеялом на плечах не очень удобно. — А еще я хочу домой.
Макс быстро глянул на меня и отвернулся к свечам.
— Зачем? — услышала я его приглушенный голос.
Затем! Хочется! Есть у меня такая привычка — просыпаться дома в своей постели. И раз уж мне не удалось сегодня там поспать, мне бы хоть позавтракать…
— Я есть хочу!
— Шоколад подойдет? — Макс не двинулся с места. — Я могу принести чай.
— Мне надо переодеться!
— Тебе лучше еще немного подождать. Макс осторожно водил рукой над пламенем свечи. Голубой стебелек не колыхался. — Твои родители считают, что ты спишь в своей комнате, и, чтобы не потревожить твой сон, даже не заглядывают к тебе. Если ты сейчас поднимешься к себе, придется все менять.
— По-честному, значит? — Я подобрала под себя одеяло.
— Честнее не бывает. — Не глядя, Макс поднял вверх руку — пальцы у него были сложены крестиком.
— Обманывать нехорошо.
— Быть обманутой нехорошо. — Макс поднялся. — Одевайся, а я пока принесу чай.
Мгновение, и в комнате уже никого не было. Пламя свечей даже не шелохнулось. Я потянулась к своей одежде и стала быстро одеваться. И, как всегда в спешке, путалась, роняла вещи на пол, надевала наизнанку. Черт, чего я так нервничаю? А все дурацкие Смотрители! Зачем они опять свалились на мою голову?
Минут через пять Макс появился в дверях. Чайник в его руке сипел запоздалыми пузыриками кипения.
— Какие новости?
— Твои родители просыпаются. — Макс выставил передо мной чашку, сыпанул в нее чай из коробочки, залил кипятком. Принюхался. — Гадость, пахнет опилками. В следующий раз угощу т