ебя настоящим чаем.
Я придвинула к себе чашку. Вообще-то это был лучший чай из всего, что есть в магазине. Уж на что, а на хорошие продукты мама никогда не скупилась. И запах от чашки шел совершенно не опилочный. Как будто я не знаю, как пахнут опилки! Еще неизвестно, чем будет пахнуть его чай. Валежником? Прошлогодними листьями?
— Что будем делать? — Я обхватила руками кружку с нарисованными по бокам рыбками. Она такой же путешественник, как и я, — однажды уже побывала здесь. В прошлый раз ее тоже принес Макс.
— Скоро проснется Антон, и ты снова почувствуешь себя плохо. И так будет до тех пор, пока ты с ними не встретишься.
— Я? — Рыбки скрылись под ладонью — я держалась за чашку, как за спасательный круг.
— Каждый поступок имеет свои последствия. — На стол легла плитка шоколадки в шуршащей фольге. — Иногда специально что-то делают, чтобы добиться определенных результатов…
— Бросаются под поезд, чтобы умереть? — Настроение у меня сегодня с утреца — Маркелова обзавидуется. Мрачнее не придумаешь.
— Закаляются, чтобы не заболеть, — поправили меня. — Мы с тобой познакомились, и твой друг Павел Колосов разглядел, что рядом с ним находится не просто девушка, умеющая владеть саблей, а умная, красивая и очаровательная. От обиды, что не заметил этого раньше, что не он первооткрыватель тайны, Колосов до сих пор ходит вокруг твоего дома. Про Дракона и Валерию можно и не говорить.
— Это ты к чему? — Мне некстати вспомнился портрет на полях Леркиной тетради.
Держать чашку было горячо, ставить боязно — поставлю, и все, растворюсь в окружающей темноте. Эта чашка стала моей связующей нитью с действительностью. Отпущу, и реальность вокруг посыплется как карточный домик. Свет свечи отражался от фольги, в которой лежала шоколадка, слепил глаза.
Макс молчал долго, что было странно. Обычно он мгновенно принимал решение.
— Тебе могут помочь только Смотрители. Они связь установили, они ее и снимут. — Он уговаривал меня как маленького ребенка, по многу раз повторяя одно и то же.
Я потупилась. Холодные пальцы коснулись моего подбородка, и я скользнула лицом в прохладу ладони. Температура опять медленно ползла вверх, и в его объятиях мне было уютно — руки Макса удерживали меня на границе болезни и здоровья.
— Не жалей! — Я отстранилась, помотала головой. Липкий жар окутывал тело, плавил голову, жар растекся по рукам и ногам, делая их неподъемными.
Я все больше и больше оседала, готовая уже свалиться со стула. Чашка выскользнула из пальцев, брызнула горячим чаем, недовольно крякнула, разбиваясь. И мне тут же стало легче.
— Моя чашка! — с сожалением я посмотрела на еще покачивающиеся половинки.
— Что с тобой? — Макс притянул меня к себе, заглянул в глаза. Услышала, как ногой он отодвинул осколки подальше под стол.
— Голова закружилась. Уже прошло.
Он посадил меня на колени, прижал к себе.
— Не бойся, все будет хорошо.
— Ехать не надо! Если гора не идет к Магомету…
— Твой Магомет около горы уже вытоптал всю траву. — Макс сразу догадался, что я собираюсь просить помощи у Олега. — Не думаю, что он сюда придет с пустыми руками. Стать вампиром не так сложно, наши ряды легковосполнимы, а вот Смотрители — вид, занесенный в Красную книгу.
— Зубров тоже почти уничтожили, но потом они быстро размножились в неволе.
— Тогда я запру тебя в мастерской, и ты начнешь размножаться почкованием, — грозно пообешал Макс.
— Я просто буду чаще носить твое кольцо, — честно пообещала я, пытаясь вспомнить, где его оставила. — И никакие беды ко мне не подберутся.
— Дай слово, что не позовешь Олега в город.
Я и не заметила, как недовольно насупилась, опустила голову, посмотрела на любимого исподлобья.
— Дай слово!
— Разговаривать с Олегом здесь будет гораздо проше, чем в Москве.
— В Москве нам нужен только Антон. Вы встретитесь, и он разрушит вашу связь.
— Что ты видел в Москве?
— Ничего особенного. Заглянул к Антону. Он почти все время спит. Я видел, как Борис вводил ему какое-то лекарство. А еще я почувствовал, что где-то рядом вампир.
— Катрин?
— Может быть. Я не разобрал.
— Как они могли ее так быстро поймать?
— Если у них появился хотя бы один ее волос или капля крови, то достать ее уже проще простого.
— Они ее не убили?
— Я не знаю, что они там делают. Но, может быть, я почувствовал не Катрин. Хотя Эдгара ведь нет, остальные разбежались кто куда…
— Кому же там еще быть? Маринка?
— Маринка здесь в городе, — прошелестел его голос. — Именно поэтому не надо, чтобы Смотрители приезжали. Ее легче всего найти. Девочка очень уязвима.
— Она злится на меня за Дэниэла?
— Нет. — Макс коснулся губами моего лба, словно хотел убедиться, что температура пошла на убыль, а значит, Антона снова принялись лечить. — Я рассказал ей, что было на самом деле с моей матерью. Она меня поняла. Но объяснить, что между взрослыми существуют свои отношения, я не смог. Боюсь, тебе самой придется с ней поговорить.
Я поежилась. Вспомнила холодные ненавидящие глаза, бледное напряженное лицо, растрепанные локоны. Я не должна была такое думать, но невольно появилась мысль, что для Маринки лучше было бы умереть, чем стать вампиром. Мне казалось, смерть для нее была бы гуманнее.
— Ты с ней часто встречаешься? — О чем-то я его хотела спросить? Какая-то еще встреча меня волновала, чьи-то глаза…
— Она уже неплохо освоилась, ей не требуются учителя.
— Может, не один ты интересуешься происходящим в Москве? Кстати, а где Лео?
— Лео в своей любимой Франции, в двадцатый раз прогуливается по залам Лувра. Или бродит по музеям Флоренции. Он всегда был неравнодушен к прерафаэлитам.[9] Последние события сильно пошатнули его внутренний мир. А искусство возвращает ему ощущение гармонии.
— Тогда, может, все же Эдгар? Пришел мстить за Грегора…
— Про Эдгара ничего не скажу. Его нельзя обнаружить, если он сам того не захочет. Но если город сейчас пуст, значит, Эдгар ушел, а вслед за ним потянулись все. Сидит сейчас где-нибудь в Китае или Индии. Там своеобразное отношение к смерти, оно нам очень подходит.
Я невольно вздохнула. Индия им подходит… Вот ведь незадача какая! На мгновение я прикрыла веки, и вдруг увидела, что на меня в упор смотрят маленькие красные глазки-бусинки. Крыса пискнула и убежала в темный угол. Тревога толкнулась в горле.
— Белка! — выпрямилась я. — Мне надо покормить крысу, а то она кого-нибудь съест.
— Останься, я принесу твою крысу. — Макс опустил руку мне на плечо, но вместо радости его жест почему-то вызвал недовольство.
— Сама схожу за ней. — Я попыталась встать, но соскользнуть с колен не получилось.
— Не уходи. — Голос Макса был глух. Он не просил, кажется, он… приказывал?
— Родители уже ушли, — наполнялась я раздражением.
— Ты же, как всегда, без ключа, — напомнил Макс.
— А как ты вошел? — Я кивнула на чайник.
— Попросил, чтобы мне открыли. Извини, но я не обладаю способностью отворять запертые двери. Мне легче сломать.
Ладно, дверь коридора откроет сосед. А квартиру? Надо посмотреть в куртке, ключи наверняка там.
— Мама могла задержаться. — Я высвободилась из рук Макса. Не понимаю, почему он меня удерживает. Что за дела? Я хочу уйти. Мне надо умыться, переодеться. Хочется выпить кофе с сыром. А здесь темно, стены давят…
— Она ушла. — Макс остался сидеть на стуле. — Тебе лучше еще немного подождать.
— Кого подождать?
Куртка не находилась. Я ее вообще до мастерской-то донесла? Или в порыве страсти ее с меня сорвали еще на лестнице?
— Около двери висит на крючке, — подсказал Макс. — Но я бы на твоем месте допил чай.
Я выразительно посмотрела на пол. Моих любимых рыбок больше не было. Они разбились, вывернув наружу комок разварившегося чая и коричневую жижу.
— Мне нужна новая чашка. — Куртка была неприятно прохладной.
— Я принесу. — Макс не сдвинулся с места.
— Схожу сама! — Терпеть не могу, когда меня задерживают. И когда ничего не объясняют. Мог бы не сидеть здесь истуканом, а… — Как же ты войдешь в закрытую квартиру?
— Я возьму чашку в магазине.
Хвастун!
Я распахнула дверь — она, как всегда, была не заперта. Ну да, зачем вампирам запоры? Кто к ним полезет добровольно? Да и что здесь брать кроме пыльных воспоминаний…
Я вылетела из мастерской, собираясь вызвать лифт, подняться на двенадцатый этаж и уже на месте решать, как попасть в квартиру. Мне просто физически необходимо было побыть одной, понять, что происходит.
Из всего задуманного я успела только сделать шаг к лифту. Краем глаза заметила, что в дверях мастерской появился Макс.
Стоящий напротив меня Пашка опустил баллончик с краской. На стене красовалось незаконченное: «Гурьева — вамп».
Та самая надпись, о которой говорила Маркелова. Судя по незавершенности этой, прошлую кто-то вчера замазал краской в тон стене. И вот Колосов пришел восстановить порушенную красоту.
Глава V«…ИБО КРЕПКА, КАК СМЕРТЬ, ЛЮБОБЬ»
«Утро. Ты выходишь из мастерской Макса. Видок у тебя не очень причесанный…» — услужливо подсказывало мне сознание.
«Зашла за отверткой?» — выдвинула я свою версию происходящего.
«Чтобы мозги подкрутить?»
«Он меня заливает».
«Не подойдет. В мастерской нет ванны, через край которой что-то может политься».
«Да он вообще живет в подвале!» — возразила я сама себе.
«Тем более», — согласилось сознание, заняв место в партере. Ему было интересно, как я выкручусь. Мне и самой интересно.
— Тебя проводить? — первым подал голос Макс.
Все-таки у него реакция лучше, чем у нас с Пашкой, вместе взятых. Мы еще не успели ничего сообразить, а он уже предложил свою версию моего спасения. Умница. Но мне такой вариант не подойдет.
— Хорошая картинка, — фыркнул Колосов. Мог бы и помолчать! Его не спрашивали.