Оглушенная, я сидела на полу. На экране монитора все еще прыгали разноцветные графики. Антон тяжело чихал. Вытянув из-под пледа уголок простыни, вытер выступившие слезы.
— Это была идея Александра. — Антон схватился за нос, пытаясь остановить накатывающий чих, но снова спрятал лицо в одеяло. — Жизнь за жизнь. Борис сказал, что найдет противоядие. Надо только потянуть время.
— Грегор сделал из Ирины вампира? — Я прислушалась к тому, что происходит в соседней комнате.
Когда Макс подошел к двери, створка распахнулась, и Ирина кинулась на него. В своей ярости она была страшна. Одним движением Макс забросил меня в комнату к Антону, и больше я ничего не видела. Только слышала жуткий грохот. Но сейчас за стеной стояла странная тишина.
— Но процесс же необратим. — Ирину я видела всего секунду, но мне хватило. Бледная кожа, горящие большие глаза, алый рот. Все было бы красиво, если бы не несло с собой разрушение и смерть.
— Борис уже начал проводить исследования, выделил какой-то элемент в крови, который отвечает за состояние организма.
— Как же вы ее держите? Вампиры ведь очень сильные.
— Аркан. Ирина сама построила его когда-то. Вампир не войдет. Вампир не выйдет.
— Она не может отсюда выйти?
— Может, но ненадолго. — Антон выпил какое-то лекарство и откинулся на подушку. — Быстро возвращается назад.
— И? — Я боялась задать вопрос. — Она хочет тебя убить?
— Она хочет убить себя, а поэтому готова разрушить все вокруг. Пусть твой вурдалак научит ее жить с этим!
На «вурдалака» я решила пока не отвлекаться. Меня больше волновала стоящая за стеной тишина.
— Она всегда такая?
— В ней осталась ненависть. — Антон вытер глаза и, приподнявшись, снова глянул на экран монитора. — Мы не можем ничего сделать, она хочет убивать. Если Ирина начнет массовую охоту, ее никто не остановит.
— А как же ты?
Антон усмехнулся. В его улыбке было столько обреченности, что мне стало его жалко.
— Кто придумал нашу с тобой связь? — Я задавила в себе жалость, вспомнив все то, что мне пришлось пережить.
— Нам нужно было, чтобы ты привезла сюда Макса. По-другому ты бы не приехала.
— А Грегор?
— Он не обладает способностью жить с людьми, поэтому не мог нам помочь. Мог только сдерживать Ирину, но не помочь ей.
— Макс мне говорил, что если в человеке была любовь, то она остается в нем и после превращения. — Я растерянно потерла лоб.
Выходит, Ирина не любила? Или ненависть к вампирам была в ней сильнее, чем любовь?
— Если ничего не удастся сделать, я уйду с ней. — Программист тяжело задышал. — Но, может, твой упырь что-нибудь скажет.
Я дернулась от очередного резкого определения, но Антон только устало махнул рукой, падая лицом в подушку. Он был до того несчастен, что мне не захотелось с ним спорить. Пусть говорит, что хочет.
Я опустила глаза, поправила на мизинчике колечко с бирюзой, невольно заметила обереги по стенам комнаты, символы и знаки на листах бумаги, развешанных по книжным полкам, фигурки божеств на столе. Интересная получается история — Смотрители сами себя загнали в ловушку, пришли к собственному отрицанию. Или это новая стадия отношений? Не убивать вампиров, а лечить от вампиризма. О чем-то таком однажды говорил мне Олег.
В душе шевельнулось неприятное волнение, и я подвинулась ближе к стене, чтобы хоть что-нибудь расслышать, — не нравилась мне затянувшаяся тишина в закрытой комнате. Может, кто-то кого-то там уже ест, не отвлекаясь на диалог? Подожду немного, а потом пойду проверю.
Я удобней устроилась на грязном паласе, обхватила колени руками, чтобы прогнать тревогу, передернула плечами.
— Как же вы теперь будете? Вы не сможете все время скрывать у себя вампира. Другие Смотрители в конце концов узнают.
— Узнают — не узнают… Какая разница? — утомленно откликнулся Антон. — Наша группа больше не существует. Считай, ты нас победила. Даже если удастся Ирку вытащить… — Он махнул рукой.
Как все странно… Я совсем по-другому себе это представляла. Все боялась, что Смотрители хотят убить Макса, а он им, оказывается, действительно нужен. Я всё не подходила к телефону, когда звонил Олег, и они были вынуждены приехать. А тут я с саблей. Выглядела, наверное, круглой идиоткой. Еще эта конная милиция! Все подстроили, думали, я испугаюсь, и придет Макс. Красиво. Скажи они мне все честно до случившегося в лесу, я бы не поверила. По-другому и быть не могло. Да, еще Маркелова вмешалась, а Пашка… Надо уезжать. Клубок не распутать.
Щелкнула, открываясь, дверь. Я сорвалась с места.
— Я тебя не ушиб? — Макс мило мне улыбнулся.
Антон разразился новой порцией чихания. Макс оказался около кровати, положил ладонь на его лоб, чуть толкнул, и Антон, закатив глаза, упал на подушку.
— Пускай отдохнет. — Он посмотрел на ноутбук. — Интересная игрушка. Но качает какую-то ерунду.
— Что с Ириной? — Хотелось его обнять, прижаться к нему. Переволновалась я за него.
— Люди любят драматизировать.
— Но она вампир! Ужасно!
— Ее сделали вампиром. — Макс обнял меня, положил подбородок на макушку. Мне даже показалось, что он вздохнул.
— А можно… все исправить?
— Они боятся, что Ирина их всех убьет. Ну и конечно, не хотят, чтобы приехавшие сюда другие Смотрители убили ее. Влюбленный еще этот…
Макс выпустил меня и снова подошел к кровати. Взял руку Антона, словно пульс щупал. В лице его появилось что-то хищное, как будто он собирался вцепиться в запястье зубами. Верхняя губа у него чуть дергалась.
Я присела рядом с Антоном на кровать, посмотрела на него. Рука сама потянулась к влажному лбу, пальцы легли на виски.
— Все закончилось! — четко произнесла я.
— Что ты делаешь?
— Я подумала, что если мы с Антоном были завязаны друг на друге, то мы должны не рвать эту связь, а закрыть.
Я вспомнила про платок. Подарить платок — завершить отношения. У нас с Антоном больше нет долгов. Вложила платок ему в руку.
— Что с Ириной?
— Рыдает твоя Ирина, — глухо ответил Макс. — Прощается с прошлой жизнью.
Я снова прислушалась к звукам в другой комнате. Всё было тихо.
— Ты им поможешь?
— Нет. — Макс выпрямился. — Здесь нечему помогать. Самое трудное — свыкнуться с мыслью, что ты уже не человек. А тело приспосабливается быстро. Появляются совершенно новые ощущения, от которых никто уже не захочет отказаться — сила, мощь, вседозволенность. И никаких лишних мыслей, угрызений совести, ненужных эмоций. Их идея с лечением неосуществима.
— Ты бы не хотел снова быть человеком?
Макс посмотрел на меня странным долгим взглядом.
— Я не помню, что такое быть человеком.
— Чего тут помнить? — Для меня ответ был очевиден. — Ты и есть человек.
— Если бы я был один, я бы еще остался здесь на день. — Макс пропустил мои слова мимо ушей. Или просто решил не отвечать. — Ирина сейчас требует внимания. Но я с тобой, поэтому сегодня же ночью мы уедем. Здесь могут быть ловушки. Я не хочу больше тобой рисковать.
Макс прошелся по комнате, поддел пальцем рисунок с пентаграммой. Вновь остановился рядом со столом, разглядывая бегущую строчку на мониторе компьютера. Что-то мне захотелось у него спросить. Что-то мне показалось странным. Но пока я поворачивалась, мысли улетучились, поэтому я просто пошла за Максом. Постояла около рисунка, коснулась его рукой, и у меня по пальцам словно ток прошел.
— Уходим! — попятилась я, глядя на свою кисть, — пальцы слегка дрожали.
Наткнулась на прикроватную тумбочку, со звоном посыпались пузырьки. Тумбочка накренилась, но я удержала ее за бортик, к моим пальцам свалилась фигурка божества — то ли Вишну, то ли Кришну. Новый разряд, сильнее и болезненнее, заставил меня вскрикнуть. Нечеткая картинка пронеслась перед глазами: кто-то здесь что-то делал, медленно кружась по комнате. Я стала машинально считать рисунки и статуэтки, хотя могла этого и не делать. Их наверняка тринадцать.
Никто не говорил, что игра будет идти честно. Они честно нас позвали. И честно не собирались выпускать.
— Смотрители нас не выпустят! — воскликнула я, бросаясь к двери. Запуталась в халатах, висевших на ее внутренней стороне.
— Тише. — Холодная рука Макса привела меня в чувство. — Используем метод Марии Гурьевой и ее фирменный выход в окно. — Он взлетел на подоконник, изучил углы, выдернул булавки, вставленные в рамы, ногой смахнул с подоконника пепел. — Идем! — Макс протянул руку, словно предлагал мне просто перешагнуть порог.
— Третий этаж! — напомнила я на тот случай, если любимый от долгого общения со мной забыл, что я пока не научилась летать.
— Вот и хорошо!
Я еще пыталась упираться, но он притянул меня к себе, и не успело окно распахнуться, как мы выпрыгнули. «Простудится», — мелькнула у меня последняя мысль об Антоне, и больше он меня не волновал. Макс мягко приземлился на ноги, удерживая меня на весу, поднес палец к губам — как раз вовремя, потому что я хотела уже высказать ему весь свой испуг.
Сверкнула фарами подъехавшая машина. Остановилась. Из нее вышел Борис, следом Олег. В руках последнего был бумажный пакет, из которого торчал длинный багет. Он откусывал прямо от батона. Еще несколько лет такой нервной работы, и Олег растолстеет хуже Марлона Брандо в старости.
В панике я вцепилась в Макса. Он развернулся, прикрывая меня, и я увидела Ирину. Та появилась из-за деревьев и встала перед нами. При желании могла бы и броситься, но нет, просто стояла.
— Мы уходим. — Макс говорил с ней как с равной. Кивнул в сторону открытого окна: — Он защитит тебя.
— Я не нуждаюсь ни в чьей защите! — Певучий плавный голос поражал своей глубиной. Всего несколько дней прошло, а Ирина уже совершенно преобразилась.
Я жалась к Максу, понимая, что не смогу уследить за движениями новоявленной вампирши. Ей достаточно будет одного удара, чтобы избавиться от одного из противников — от меня.
— Возьми меня с собой! — потребовала Ирина.